— И он уверен, что его условия примут?

— Практически. А если нет — он постарается устроить им такое, от чего их сразу и понос и судорога прошибет…

— Попробует прорвать Кордон где-нибудь в самом слабом месте?

— Как вариант. Представляешь, какой будет эффект, когда там увидят этих зеленых тварей?.. Ну, пожалуй, атаку с грехом пополам отобьют, да ведь ясно будет, что это цветочки, а кроме того — черт знает, что эти зеленые успеют занести?!

Валера ловил мысли Алексея даже не на лету — на взлете.

— А если после этого там, — он ткнул пальцем вверх, — решат работать на поражение, то гарантий никаких. Всех тварей земных и речных не переловишь. Тем более, что многие из них даже глазу невидимы.

— Вот именно! И Рой прекрасно понимает, что там, — Меркурьев повторил жест Валерия, — это сознают. Ситуация патовая, лучше стать вряд ли может, а хуже — запросто. Следовательно, примут его условия.

Подольский кивнул.

— Резонно, — заключил он. — То есть будем союзниками, а там война план покажет…

Алексей тоже кивнул: согласен. Валерий продолжил:

— Ну, а что сделается с человечеством от этого союза, можно только догадываться.

— Мне кажется, я уже догадываюсь, — невесело усмехнулся Алексей. — Из того, что мне Рой в прошлый раз втирал, можно заключить, что цели у них… у Роя и у Старших Братьев, по существу-то, совпадают. Власть меньшинства над большинством! Понимаешь?

— Пастухи и бараны.

— Вот! В самую точку. Сделать человечество стадом! Шесть миллиардов зомби — как тебе это? Ну, понятно, разного уровня зомби, совсем уж скотами сделают немногих. А большинство будет просто жрать, спать, совокупляться сколько влезет… Жить и не думать ни о чем. А вот они, властители, — те да, тем думать и решать за всех. Кому как жить, кому когда помереть… Нити судеб в руках — это же нечто особое…

— Ну, брат… боюсь я, что многие такой бараньей жизни будут только рады.

— Не исключаю. — Алексей устало провел ладонями по лицу. — Не исключаю… Да только недолго такой музыке играть.

— Почему?

— Потому что человек предназначен в этом мире для другого. Цель у него другая, понимаешь? Творчество, созидание… ну, я не знаю, назови как хочешь, главное, что ты меня понял, я вижу. Вот это и есть то, что держит человечество, всю Землю держит, не дает пропасть. И свобода, конечно. Творчество может быть только свободным. Рой, дурак, этого, похоже, не понимает. Эти наши… мудрецы из подземелья — хрен знает, понимают, нет ли, просто пока у них кишка тонка была все под контроль взять. А вот с помощью Роя — ну, тут надежды могут новым цветом расцвести. И черт его знает… видишь ли, я легко могу себе представить этот дивный новый мир. Легко! Желающих найдется куча, ты прав. Но! Вот какое но: все это начнет быстро распадаться. Люди станут деградировать, вырождаться… десять, пятнадцать, двадцать лет, и упадок станет непоправим. Понимаешь?

— Да.

Валера прекрасно понял и представил это. Пускай лишь… ну, сколько там?.. Пять, десять процентов людей живут творчеством и свободой, но и этого худо-бедно хватает, чтобы человечество как система развивалось. А там, куда вздумают загнать мир благодетели в союзе с Роем, — там и этого не будет. И такой мир скоро зачахнет, засохнет, загниет, как цветок, которому перевязали стебель…

Алексей слушал друга — тот, может, не слишком изящно выражался, но ясно и твердо — и уже не улыбался, не кивал. То, что прежде было предположениями, догадками, прогнозами, теперь слилось, срослось воедино. И разговор становился не отвлеченной безответственной беседой, но законом: каждое слово — знак, печать, память! Оба они, теперь навсегда неразлучные, Алексей Меркурьев и Валерий Подольский, увидели и поняли: обратного хода нет.

Они взглянули друг другу в глаза.

Алексей сказал:

— Значит, мы не можем ждать, когда это случится. Мы должны успеть.

Валерий устало помассировал переносицу:

— Ты хочешь сказать, что у этого… Роя есть какое-то слабое место?

— Больше того! Слабое и главное. Должна быть где-то некая сущность… центр, сердцевина, мозг… смерть Роя!

— Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце…

— По сути, да. Какое-то ядро должно быть. И нам надо его найти.

— И уничтожить, — подытожил Валерий.

Парочка неразлучных спецагентов связалась со своими и в срочном порядке отбыла — вскоре за ними прислали легкую вертушку. Пилоты лишь коснулись колесами крыши — агенты запрыгнули в дверь, и машина свечой взмыла ввысь, видно, летчики только о том и мечтали, чтобы поскорее убраться подальше от зараженной территории…

Алексей с Валерой, видевшие это, переглянулись, усмехнулись: для них-то жизнь Зоны давно стала привычной, и торопливость гостей уже казалась чем-то чужеродным, забытым… из той, прежней жизни.

Агенты так и не сообщили своих имен, поэтому про себя Алексей назвал их Болеком и Лелеком. Болек — который за старшего, а Лелек — его молчаливая тень.

Теперь нужно было ждать развития событий. Впрочем, не тупо ждать, а заниматься своими делами. Дело у них с Валерой было одно, они это решили твердо: найти, так сказать, матку Роя и постараться прикончить ее. Но про себя они договорились: ни одна живая (или мертвая) душа об этих планах догадаться не должна. Иначе на них самих начнется охота — причем как со стороны представителей тех больших боссов, что искали контактов с Роем, так и со стороны Роя. Нановитам тоже жить хочется…

Меркурьев попросил Романа собрать всех сталкеров на совещание. Когда те набились в большую комнату, Проводнику хватило одного взгляда, чтобы все понять. И Балериной телепатии не надо. Помыслы этих типов были перед ним как на ладони.

— В общем так, братва, — пряча ухмылку, сказал он, — вижу, ваши глазки так и блестят, так и косятся в ту сторону, — он указал куда, — а посему будем спасать добро. Тем более, что добра в том сейфе на всех хватит…

Он сделал паузу — и правильно оценил ситуацию. Кое-кто явно трусил, но жадность перевешивала. Золота хотелось всем.

— Короче, так, — продолжил Алексей, — разбиваемся на две группы: одна сторожит здесь — под командованием капитана Подольского. Остальные идут со мной — за добычей.

Так и сделали. Проводник, пока шли к искомому месту, усиленно сканировал местность вокруг — на предмет появления вражьей силы. Но все было тихо. Может, и впрямь Рой решил, пока идут переговоры, объявить перемирие?.. Что ж, мы не против.

Сейф лежал никем не тронутый — зомбакам ценности не нужны. А монстр куда-то подевался — то ли на лежку ушел, вволю потешившись, то ли еще что… Меркурьев приказал сталкерам трупы товарищей сжечь — на всякий случай. Облили соляркой и подожгли. Подхватили сейф и, ощетинившись стволами, потащили его к Башне.

Все прошло без сучка, без задоринки. На базе несколько умельцев принялись возиться с замком и дверцей — в попытке вскрыть ящик. Алексей, глядя на их потуги, покачал головой — сюда бы болгарку или сварочный аппарат. Потом махнул рукой — надо, и так взломают. Вышел в подъезд, приметил Романа с двумя товарищами — командирами двух оставшихся групп сталкеров, поманил их за собой.

— Слышь, мужики, — начал он, — надо бы прошвырнуться кой-куда, пошнырять кое-где. Помощь нужна.

Те кивнули — мол, без проблем.

— Тогда пятерых самых путевых ко мне. Я им сам задачу поставлю.

Проводник повернулся и пошел в апартаменты Подольского. А через минуту туда подтянулись отобранные своими буграми сталкеры. Пятеро серьезных мужиков зашли в комнату и молча встали у стены, ожидая указаний.

— Ставлю задачу, — без предисловий начал Меркурьев, — необходимо проверить подземные ходы к биологическому институту, что в Белой роще. Там, правда, сейчас развалины. Но снизу, по канализации, можно пробраться. Во всяком случае, попытаемся…

Он встал со стула, глянул мельком на Валеру — тот уже давно все понял — и закончил свой монолог приказом:

— Всем облачиться в ОЗК. Возьмете на складе, что на первом этаже. Там заперто — вот ключ. Все.