— Я на это и не претендую, — устало сказал Игорь.

— Вы сами посудите, — продолжил Нахимов, — вот меня вызывают ТУДА, — он показал пальцем вверх, — доложить о причинах катастрофы. И я рассказываю ТАМ ваш, извините, роман про бич Божий… Кстати, хорошее название для романа! Но вот беда: те, кто принимает решения, лишены творческого воображения начисто. Какова будет их реакция?..

— Вас тут же отстранят от расследования, — заявил Меркурьев.

— Совершенно верно! Совершенно! И это в лучшем случае, батенька, — живо откликнулся ученый. — А в худшем… Конечно, сейчас не тридцать седьмой год, в психушку не упекут, в лагерь не сошлют, но из Академии и возглавляемого мною института попрут в два счета — это точно, а жить на профессорскую пенсию меня пока что не прельщает. Так что, извините, Игорь, но свое мнение лучше оставьте при себе. Так и вам, и всем нам будет спокойнее.

— Даже если я прав?! — воскликнул Рябинин.

— Даже если это так, — твердо ответил Нахимов. — Поверьте, я вполне уважаю вашу гипотезу, но в данном случае важна не истина как таковая, а рациональное, приемлемое для властей объяснение…

— Политика сильней науки… — задумчиво молвил Алексей.

— В данном случае — увы, да! Опять вы совершенно правы, Алексей Владимирович… Но поверьте, что и мы, ученые, в политике кое-что смыслим. Сейчас самое важное — все сделать тактически грамотно. Я ведь и о ваших сверхспособностях пока буду молчать в тряпочку. И вас, кстати, к тому же призываю: надеюсь, вы правильно понимаете ситуацию…

— Да, — сказал Алексей, — да, я все прекрасно понимаю…

— Вот и славно, — кивнул Герман Львович. — А уж потом, когда наверху примут какое-то решение, дадут задание начать планомерное изучение феномена, а главное — выделят под это средства, вот тогда и придет наше время! Мы рассмотрим любые гипотезы, проверим их тщательно и досконально. Обещаю вам! Потому что уверен — возглавлять этот проект опять поставят меня. Ну и, разумеется, обязательно включим и вас, Игорь… А уж вы, Алексей Владимирович… О, будьте уверены, я вас от себя теперь не отпущу! Вы теперь мое самое ценное приобретение…

Алексей Владимирович резко встал. Лицо исказилось гримасой боли.

Он стал задумчивым вовсе не оттого, что проникся спором и вихрем идей Игоря. Нет! Тревожный фон пространства вдруг усилился. Или нет? Показалось?.. Алексей замер, пытаясь прочесть эту все еще полуоткрытую для него книгу… что-то нехорошо запульсировало в висках — и голову прострелило острой болью. Почудилось, что на миг он ослеп.

Безмолвие. Три пары глаз, не моргая, смотрели на Меркурьева.

— Кажется, начинается, — слова его прозвучали тихо, но от этого еще более жутко. — Я чувствую, они нацелились на нас.

— Сколько у нас времени? — быстро спросил разом посуровевший Ракитин.

Алексей покачал головой, зажмурился, вслушиваясь в себя…

— Пока… — начал он, смолк, еще послушал и продолжил, — пока есть время. Но мало, очень мало. Думаю…

Докончить он не успел, так как вбежал запыхавшийся Рылеев и с ходу выпалил:

— Две зеленые ракеты!..

Майор вскочил, глаза сверкнули — в них впервые за день появилась надежда.

— Груз готов?

— Так точно.

— Тогда бери пару отделений и дуйте к Подольскому! Вслед за вами вышлем гражданских. Все, за дело, мужики, — махнул рукой майор, закрывая совещание.

Что ж, за дело так за дело. Лишь бы оно было, это дело. Никто никому мозги не парил, быстрехонько нашли все, что нужно, — Алексей расстарался, загрузили, поставили на каждую машину по четыре бойца из остатков химроты. Рылеев настоял, чтобы забрали и раненых.

— Я за них в ответе, — твердо сказал капитан — и спорить с ним не стали.

Вскоре пять «Уралов», натужно сопя, нагруженные доверху, выехали с территории базы.

Минуло четверть часа после отъезда машин. Во двор выкатил БТР. Готовились эвакуировать гражданских в Башню — так назвали новое место дислокации.

Как всегда, бабы и детвора собирались долго! Во всяком случае, так казалось Алексею. Тревога в душе нарастала.

Пока женщины с детьми возились со своим барахлом, вокруг командира базы собрались Меркурьев, Зверев и Слободчиков.

— Единственная хорошая новость за день, — устало улыбнулся майор, — наш спецназовец прав: нужно было еще раньше обеспечить запасной вариант, на случай отхода. Пока еще эти деятели из центра раскочегарятся, пока примут решение, пришлют подразделение спецназа, дай бог усиленное бронетехникой… Лучше, конечно, вертолетами — но это вряд ли. В смысле, вряд ли они раскошелятся на воздушную эвакуацию.

— Размечтался! — усмехнулся Зверев. — Хрен и уши нам, а не вертолеты.

— Вот и я о том же. — Николай покосился на молчавшего до сих пор Слободчикова. — Что думаешь, капитан?

Тот пожал плечами:

— Насчет вертушек не знаю, а вот колонну из фургонов с парой бэтээров или БМП — это пришлют. Но не более. В любом случае этого да плюс наши машины — вполне хватит, чтобы всех отсюда вывезти. Но там нас ждет карантин — очень суровый, скажу я вам.

— Хрен с ним, с карантином! — живо отреагировал Меркурьев. — Лишь бы выбраться отсюда поскорее…

Офицеры принялись обсуждать возможности обороны Башни — какие плюсы и минусы там имеются… Голоса бубнили, прорываясь сквозь пелену усталости, неожиданно свинцом навалившейся на Меркурьева.

Алексей впал в какое-то полусонное состояние. Так бывает, когда после обеда ложишься покемарить с полчасика. Но обязательно после сытного обеда. Вот и сейчас совсем сморило его. Хорошо бы пойти сейчас к себе в каптерку, на склады — прилечь, и даже Светку не надо. Ну, если только рядышком приткнется, прижмется своим теплым мягким бочком…

Тьфу ты, черт! Да что за хрень — выспался же вроде. И не бухал, а все…

Он встрепенулся, встал, бросил Николаю: «Я на секунду» — и вышел во двор. Подбежал к бочке с водой, окунул голову — вот так уже лучше! Огляделся: бронетранспортер все торчал, а чертово бабье все никак не соберется, манатки разобрать не могут!..

И тут его словно молнией пронзило — аж кончик языка прикусил. Бабахнуло в голове — будто шар огненный разорвался. И крови во рту не почувствовал. ЭТО вот-вот начнется. Опасность! Надвигается! Сейчас!..

— Мать твою! — губы прошептали, а ноги сами заработали, понесли тело в штаб.

Все быстрее и быстрее — он помчался, преодолев пару десятков метров за какие-то секунды, не хуже заправского спринтера. Ворвался с криком:

— Николай, зомби! Они уже рядом! Я чувствую…

Тот медленно встал из-за стола, лицо его изменилось: целая гамма чувств промелькнула на нем — от изумления до тревоги.

— Блядь… ладно, хоть машины успели пройти… — пробормотал он, затем собрался и жестко приказал: — Объявляй общую тревогу. И этого ко мне — Сачкова!..

И вмиг вся база забурлила, пришла в лихорадочное движение. Озабоченный Сачков со всех ног припустил к командиру. А навстречу ему мчались бойцы подразделения Слободчикова и порядком поредевшей роты химвойск. Спешно вооружались. Проверяли магазины: каждый патрон на счету! Зато с десяток огнеметов были готовы к бою — правда, на один выстрел. Именно поэтому Ракитин выстроил защитников базы и разразился пламенной речью, суть которой сводилась к тому, чтобы стрелки подпустили врага на ближнюю дистанцию и произвели единственный выстрел наверняка.

— Помните, ребята, — напутствовал он, — если враг прорвется внутрь базы — нам каюк! Ну, нам-то ладно, но у нас за спиной дети. Поэтому рубеж держать насмерть! Руками, ногами, зубами… хоть членом — но держать!

Во двор вывели бульдозер и БМП. Последняя была теперь бесполезна в плане огневой поддержки — боеприпасы-то на нуле. Но вот повторить знаменитый метод Меркурьева, когда тот на микроавтобусе давил зомби в технопарке политеха, — это на двух тяжелых машинах можно было запросто. На гусеницы намоталось бы немало врагов. Точнее, их кишок… Да плюс еще БТР! Этот дурак кого хошь задавит…

— А может, попробуем прорваться? — предложил майору подбежавший Слободчиков. — Пустим вперед БМП с бэтээром, за ними фургоны…