Толян вздохнул с облегчением. Затем кинулся к лежащим на полу амбалам и стал бить их по щекам, приводя в чувство. Через некоторое время охранники, обрызганные ржавой водой из-под крана, восседали на ящиках и матерились, потирая помятые бока. А Толян, отойдя в дальний угол подвала, достал из кармана „сотовый“ телефон и набрал номер олигарха Лосева.

— Виталий Петрович, — проговорил он шепотом, — тут такое было… Короче, эти мудаки все просрали… А что я? Что я могу один? Не я ж их нанимал. Ишаки просто…

Глеб гнал машину, поглядывая на часы. Сидящий за его спиной Стас спросил:

— А наши-то часы почему не сработали?

Глеб ответил раздраженно:

— Ваши часы защищают от взрыва и от выстрела. Но если напиваешься, как свинья… от мордобоя изволь уклоняться сам и блевать ходи самостоятельно.

Красный от стыда Такэру тихо произнес:

— Простите, сэнсей.

Рыжий через силу усмехнулся:

— Я же говорил: сейчас пилить будет. Короче, всё — ластик. Эту ночку мы стираем.

Лихо обогнав трейлер с надписью „мороженое мясо“, Глеб удивленно поинтересовался:

— Откуда ты знаешь про ластик?

— Илюха научил. А что?

— Ничего. Только ластиком можно стереть необдуманные свои слова, а не поступок, который мог стоить жизни.

Чуть подумав, рыжий возразил:

— Поступок следует за словами. Стираю и то, и другое. И будь спок: больше не вляпаюсь.

Глеб лишь вздохнул и в очередной раз взглянул на часы.

— Куда тебя отвезти? К Кате?

Опустив голову, Стас сложил руки крестом.

— С Катей всё. Домой вези. — И он сказал адрес.

„Ты и вправду не слабоумный“, — удовлетворенно отметил про себя Глеб. Не проявив любопытства по поводу Кати, он лишь спросил:

— А „тойота“ твоя где?

— Слава Богу, возле дома. Мы с Такэру на такси к этой Милке рванули… В общем, я подстраховался на случай подпития. А ты чего всё на часы смотришь? Опаздываешь куда?

Глеб кивнул:

— В три часа ровно обязан быть у японского посольства. Как раз Такэру завезу и… — Глеб запнулся, чуть подумал и спросил: — У тебя „сотовый“ при себе?

Похлопав себя по карманам пальто, Стас достал телефон, нажал кнопку и приложил ухо.

— Работает. Хорошо хоть не расколошматили, гады.

— Такэру, позвони брату, — сказал Глеб. — Сообщи, что жив-здоров: он волнуется поди. И попроси его встретить нас с тобой за территорией посольства. Прямо у въезда, в три ноль-ноль. Быстрей. Если Сато нет на месте, он должен успеть доехать к трем часам. Передай, что это очень важно.

— Да, Глеб-сан. — Такэру взял у Стаса телефон и набрал номер. Брат его, очевидно, снял трубку сам. Такэру почтительно заговорил по-японски: — Я был с друзьями, Сато-сан. Потом я всё объясню… Нет, Сато, мистера Грина с нами не было. Но он сейчас со мной… Сато, пожалуйста, не ругайся. Выйди нас встретить… — И Такэру изложил брату просьбу Глеба, но от своего лица. Далее последовало молчание, прерывающееся односложными восклицаниями Такэру. Похоже, брат пытался выяснить, какого лешего он должен выходить к воротам и не нужен ли при этом духовой оркестр. — Я потом тебе всё объясню, — повторил Такэру и дал отбой.

Стас, который из всего разговора, естественно, не понял ни слова, поинтересовался:

— Ну как, порядок?

— Ништяк, — ответил Такэру, возвращая ему телефон. Глеб довез Стаса до дома, высадил и сказал:

— Вон твоя „тойота“. Если твои часы светиться не будут — взрывчатки там нет. А если засветятся… все равно взрывчатка не сработает.

Стоя возле „жигуленка“, рыжий пожал могучими плечами:

— На хрена им взрывчатка, если они думали, что нас и так замочат?

— Знать бы, что у них в мозгах, — возразил Глеб и, захлопнув дверцу, погнал машину к посольству Японии.

Дороги были сухие, движение — по московским понятиям — умеренное, и „жигуленок“ мчался, едва касаясь асфальта колесами. Глеб нервно поглядывал на часы, Такэру деликатно молчал на заднем сиденье. К посольству они подъехали в 15.02. Подобным опозданием, пожалуй, можно пренебречь.

„Опель“ с господами из ФСБ стоял в двадцати метрах от посольских ворот. Сато Абэ в пальто нараспашку прогуливался рядом. Глеб припарковался рядом с „опелем“.

Приоткрыв дверцу „жигуленка“, Глеб обернулся к Такэру:

— Иди прямо к брату. И не удивляйся ничему.

Такэру кивнул, и они вышли из машины.

Из „опеля“ тут же выскочили четверо в штатском и двинулись наперерез Глебу. Впереди на кривых ножках семенил сам генерал Святов, и отвислые его щеки трепыхались при ходьбе. За ним пружинистым шагом поспешали два крепких молодца — очевидно, группа захвата. И замыкал процессию полковник Рюмин, гладко выбритый, подтянутый и прямой как трость. Генерал Святов опережал подчиненных метра на полтора и в охотничьем азарте все время наддавал.

Глеб и Такэру спокойно шли к посольству. Сато, брат Такэру, двинулся им навстречу. Четверо с Лубянки успели вклиниться меж ними.

— Грин Глеб Михайлович? — произнес генерал, заступая Глебу дорогу. Его бульдожьи щеки ходили ходуном.

Тем временем два молодых офицера встали у Глеба по бокам, а полковник Рюмин блокировал его со спины.

Оттесненный в сторонку Такэру невозмутимо взирал на происходящее. Сато бросил на него удивленный взгляд, но юноша едва заметно качнул головой. Сато остановился и также стал наблюдать.

Фиолетовые глаза Глеба, казалось, вспыхнули изнутри. Глядя в зрачки генерала, он ответил:

— Да, это я.

Генерал на мгновение застыл. Затем распахнул вдруг пальто, выхватил автомат и заорал дурным голосом:

— Молись, сука! Щас положу тебя вместе с твоими косоглазыми!

Далее счет пошел на секунды.

Сато Абэ остолбенел от неожиданности. По-русски он не понимал, но автомат в руках генерала в переводчике не нуждался.

Такэру весь текст, разумеется, понял. Но доверие его к сэнсею было столь велико, что он сохранял полное хладнокровие.

У офицеров группы захвата челюсти отвисли, можно сказать, до пупа.

Полковник Рюмин, хоть и готов был к „сюрпризу“, однако тоже находился в обалдении.

Глеб продолжал смотреть в зрачки генерала.

— Кто вы такой? — произнес он вежливо. — И почему угрожаете мне оружием?

Лицо генерала побагровело.

— Щас, б…, узнаешь, кто я! — взревел он и пальнул в воздух из автомата. Пальто его распахнулось и… матерь Божья! Генерал весь был увешан гранатами. — Всех твоих япошек замочу! — орал он, паля из автомата по окружности. — А посольство их взорву на хер!

— Товарищ генерал… Владимир Григорьевич… — залопотал один из молодых чекистов. Прикладом автомата генерал ударил его в живот.

— Помогите же кто-нибудь! — закричал Глеб, глядя на полковника Рюмина.

— Я те помогу, азиатский прихвостень! — Генерал выпустил очередь над самой головой Глеба.

Сато и Такэру бросились ничком на асфальт. Вооруженная охрана посольства бежала к воротам.

Офицеры, стоящие по бокам Глеба, похоже, готовы были по-детски расплакаться.

Полковник Рюмин пришел наконец в себя. Боковым ударом в челюсть он свалил генерала с ног. Автомат выпал из рук шефа, и Борис Викторович проворно его подобрал. На губах генерала меж тем выступила пена. С воплем „Всех замочу!“ он встал на четвереньки и укусил за икру того же оперативника, которому только что заехал прикладом в живот. Оперативник буквально взвыл: укус начальства, очевидно, оказался весьма болезненным.

— Гена, давай! — рявкнул полковник Рюмин и вместе со вторым оперативником бросился на пытающегося встать шефа.

Тут и охрана посольства подоспела.

— Все на землю! Руки за голову! — скомандовал русский богатырь в камуфляже.

Японские офицеры также присутствовали и что-то выкрикивали по-своему. Лёжа на брыкающемся генерале, полковник Рюмин предъявил „корочки“ ФСБ и произнес по-английски:

— Служба безопасности. Прошу сохранять спокойствие: инцидент улажен.

Лица окружающих японцев выразили облегчение.

Сато и Такэру, поднявшись с асфальта, пошли навстречу друг другу.