Мастерские. Склады, заполненные продуктами в одинаковых квадратных пакетах. Жратва, сразу видно, хотя и выглядит совсем не по-нашему, в металлизированной упаковке. Но я еду в чем угодно опознаю. Для проверки я вскрыл упаковку, дернул за веревочку. Внутри оказались длинные гофрированные черви розоватого цвета и разочаровывающего запаха. Пробовать не хотелось, я накидал в рюкзак без счету, в нашем положении нельзя пренебрегать даже съедобными червями, борьба за жизнь, ничего не поделаешь.

Отправился дальше.

Снова склад. Но не пищевой, а… Не знаю. В прозрачных пластиковых пакетах там висели сумраки. Но не целые, а части. Лапы, ноги, головы, все поврозь. В синей жидкости, заполненной пузырьками. Конечности. Я вспомнил. Тех, под стеной, недалеко от слона, лежали по частям. На складе еще какие-то части были, не от сумраков, лапы в основном, почему-то китайцы любили именно лапы, медвежьи, других существ, неузнаваемых. От огнемета пузыри лопнули, и все лапы вывалились на пол, а синяя жидкость оказалась маслянистой и в общем-то не синей.

Дальше.

Технические посты, пульты, мигавшие лампочками, экраны.

Я вдруг почувствовал, что потеплело. Не я разогрелся, а воздух потеплел. И дымом крепче запахло. Пожар. Хотел поглядеть на машины… Обойдусь.

Опять зарявкала сирена, а потом почти сразу заговорили по-китайски. Женщина. Она повторяла одну и ту же фразу, холодно, равнодушно и страшно.

Дымом потянуло сильнее, я чихнул. Жаль, что китайцы по-нашему не говорят. Захватил бы одного, побеседовал бы. А то так и не узнаю, зачем и откуда. Где-то должен размещаться центр управления, туда.

Короткий коридорчик, очень узкий, еле поместился, пришлось выдыхать до ногтей. Кажется, то, что нужно. Понятно, почему коридор такой узкий, – чтобы нельзя было пройти в броне и с оружием, продумано как все.

В конце коридора обнаружилась винтовая лесенка, еще более узкая, чем коридор, тут я уже не протискивался, а продирался, цепляясь за перила и стукаясь шлемом. Лесенка заканчивалась небольшим тамбуром, наверное, тоже шлюзовой камерой, впрочем, двери оказались открыты, я вышел на верхнюю палубу.

Места тут было совсем мало. Зато ручек, вентилей и кранов оказалось настоящее изобилие, рядом с каждым рычагом размещалась железная бирка с китайскими загогулинами. Кресла, железные и решетчатые, инструменты в прозрачных ящиках, все, что полагается для ремонта, а впереди, на возвышении, как бы на мостике, перед прозрачной выпуклой стеной командирское кресло. Пустое.

В самом центре кабины располагался компьютер. Я знал, как они выглядят, на Варшавской их было много, только нерабочих. Петр рассказывал, что проблема не только в том, что электрическая начинка компьютеров прогорела, но и в том, что самые важные части распались в мелкий скучный песок.

А этот работал. Он отличался от наших китайскими отличиями, мониторы круглые, разноразмерные и торчали со всех сторон, как бы вокруг головы. По экранам бежали цифры, и знаки китайской письменности, и еще много непонятного, кружки, и стрелы, и быстро перемещающиеся квадратики, не знаю, как китайцы в этом разбирались. А потом возникла карта.

Москва, окрестности и выше, я как будто поднялся над миром, над лесами и реками, только сам мир при этом остался четким и резким, казалось, что можно различить каждое отдельное дерево и каждый камень.

Над компьютером висело устройство, похожее на большую стеклянную бутыль. Собственно, это и была почти бутыль, только без горлышка, банка с округлым дном, которую удерживали широкие резиновые лапы. В емкости болталась густая желтоватая жидкость, возможно, этот прибор представлял собой гироскоп. Или жироскоп, от него к компьютеру тянулись стеклянные трубки.

Компьютер пискнул, затем механический женский голос сообщил непонятное, но явно с тревожными интонациями. После чего все это экранное мельтешение прекратилось, и показалась схема, напоминавшая схему Верхнего метро, только линий больше. На схеме быстро мигала жирная черная точка, я сощурился, стараясь ее разглядеть…

Китаец. Он заверещал, выскочил откуда-то сбоку, я не заметил. Этот китаец был не в защитном костюме, а в синем комбинезоне с треугольными нашивками, никакого оружия, только сабля. Он посмотрел на меня, и я понял, что сейчас китаец кинется и попробует зарубить насмерть.

Но китаец поступил по-другому. Он заорал что-то резкое, бешеное и, предельно искривив лицо, рубанул по колбе. И еще, и еще, и еще. Она треснула, как задохнувшаяся лампочка, и тут же лопнула, и сверху обрушилась жидкость.

Китаец заверещал страшно и безнадежно и оплыл от этой жидкости, выступил череп, и брызнула кровь и тут же сгорела, потому что жидкость оказалась кислотой. И компьютер тут же вспыхнул, потек, пластик, из которого он был сделан, размок и превратился в кашу. Я едва успел отпрыгнуть. Через несколько секунд на месте компьютера и китайца булькала клокочущая смесь мяса и пластмассы, а еще через несколько секунд пол был проеден и все это ухнуло вниз.

Никогда не видел такой крепкой кислоты.

И китаец, самоотверженное лицо, пожертвовал собой, чтобы не выдать мне расположение своей базы. Из дыры в полу тут же потек едучий желтый дым, кислота сожгла там что-то, вслед за дымом выплюнулся огонь. Я отступил.

Назад, в зверинец, пришлось бежать, дым валил за мной, едкий и тяжелый. Китайцев не попадалось, они куда-то все растворились. Отступили, кажется, эвакуировались. Возможно, аппарат был поврежден сильно, возможно, существовала угроза взрыва. Или они сами. Поняли, что вернуться не смогут, и решили уничтожить следы. Чтобы никто не мог найти этот их самый Китай.

Закрыл глаза. Секунд пять, определил направление.

Почти бегом. Через коридоры, через лесенки, опять коридор, знакомый. Я думал, что ошибся. Взгляд замылился усталостью, даже проморгался специально, посильней. Сумрак.

Он стоял, привалившись к стене, с усталостью сытого богомола, и рядом с ним лежал на полу дохлый китаец, а лапы сумрака были уже перепачканы в крови, кровь у китайских людей совсем как у остальных. Сумрак обедал, ну, или вот-вот собирался пообедать, разглядывал свои руки. Лапы.

Я не стал дожидаться, когда он проснется до полной скорости.

Он тоже не стал дожидаться, шагнул, исчез. Узкий коридор, нет места для маневра, да и пулемет слишком уж шибкий. Сумрак напоролся на очередь, возник в двух метрах от меня и тут же обвалился на пол рваными обломками. И без всякого ускорителя.

Я перешагнул через останки сумрака и подошел к китайцу, наклонился. На поясе у него обнаружился небольшой кармашек, в нем стеклянный ключ, я взял его и повесил на шею, вдруг пригодится?

Остальных не было видно, при крушении дирижабля аварийная система открыла все двери и люки, а может, это обычный электрический удар, не знаю, так или иначе, содержимое зверинца теперь бродило по кораблю. Сумрак и другие остальные монстры.

Алиса…

Надеюсь, Егора они еще не сожрали.

Клетки открыты, только запах сохранился. К запаху гари примешивается настоящая вонь, какую может издавать лишь погань.

В клетке справа под потолком болталась какая-то штуковина, что-то похожее на… Не знаю, на что похожее. На густые сопли. В центре очень густые, по краям не очень, свисающие желтоватыми сосульками. Видимо, эта штука не собиралась отправляться на охоту, просто висела и поджидала, пока мимо нее кто-нибудь пойдет. Возможно, это был слизень. Или поползень. Или коростель, он плюет, и вместо кожи нарастает короста, через которую не отводится тепло, и ты начинаешь вариться в собственном соку, наверняка есть и такая дрянь, их у нас много водится. Или еще что-то тошнотворное, зло ведь катастрофически многолико. Я направил на сопли огнемет и спалил их в два плевка.

В остальных клетках не обнаружил ничего. Ни Алисы, ни Егора. За Алису я не очень волновался, она вполне могла за себя постоять, Егору лучше бы, конечно, сидеть на месте, дожидаться, пока я его спасу.

Я прошагал вдоль всего зверохозяйства, и ничего, пусто. Только в клетке Алисы на стекле была кровь.