– Ах вот оно что, – фыркнул великий князь. – «Священная дружина» решила охранить Россию от русского царя? Ну что ж, Саша как в воду глядел, понимал, чем закончатся все эти игрища в тайные общества… Распускал, распускал, да недораспустил… А вы-то, молодой человек, как там оказались? Если не ошибаюсь, вы – тот самый герой, предотвративший год назад покушение на Боголепова, убивший одним выстрелом наповал фальшивого гвардейского офицера? Вас тогда отметили более чем достойно – орден, внеочередное звание… Что же изменилось за этот год?
– За этот год – ровным счетом ничего. – Губы поручика тронула чуть заметная усмешка. – Я пришел в лейб-жандармерию по заданию Фалька. А спасение Боголепова – это досадная случайность. Важнее было, чтобы не попал в охранку и не заговорил террорист Карпович…
– Даже так? – Великий князь вздернул бровь, покачал головой и пробормотал, разговаривая больше с собой, чем обращаясь к собеседнику: – Тогда… С такой личной охраной у Никки нет никаких шансов…
Алексей Александрович отрешенно сделал несколько шагов по просторному номеру и остановился у бара, как будто пытаясь что-то вспомнить или принимая какое-то решение.
– Поручик, не желаете выпить? Нет? А я, пожалуй, позволю себе… Так, что тут у нас есть?.. – Генерал-адмирал звякнул бокалами. – Ваше предложение, князь, безусловно, интересно, и в другое время при других обстоятельствах я бы его даже принял, но вот именно сейчас… Позволять себе вольности с казенными деньгами и быть подлецом и предателем своего собственного племянника и государства в целом – это не одно и то же… Поэтому я, пожалуй, вынужден буду отклонить ваше предложение… А чтобы вы более не разносили эту заразу по приличным домам…
Великий князь по-охотничьи резко развернулся. Неизвестно откуда оказавшийся в его руке револьвер дважды рявкнул, дырявя гобелен в том месте, где секунду назад находился Щетинин. Более молодой и проворный поручик, упавший мгновение назад на колено под прикрытие стола, уже успел выдернуть из-за пояса браунинг и нажать на спусковой крючок.
– Вот дура-а-ак! – сквозь зубы прошипел он, глядя, как медленно оседают на дорогой наборный паркет семь пудов августейшего мяса.
Он поморщился, аккуратно положил на журнальный столик пистолет, тяжело встал, опершись на спинку кресла. Терпеливо дождался, когда в номер вломятся, запыхавшись, охрана, обслуга и специально приглашенные им же журналисты, сделал два шага в центр комнаты, развернулся лицом к вбежавшим и громко, как будто на плацу, произнес:
– Я, поручик лейб-жандармерии Российской империи, князь Щетинин, прибыл во Францию по личному приказу его императорского величества с целью арестовать и доставить в Россию генерал-адмирала, великого князя Алексея Александровича за его отказ выполнить приказ императора о тайном минировании кораблей британского военного флота.
На следующий день после взрыва. Лондон
– Господин Игнатьев, вы потрясающе пунктуальны, несмотря на столь ранний час! – Безымянный офицер с золотыми эполетами и короной директората военно-морской разведки Британии был обходителен, подобно самке богомола в период брачных игр. – Как та пташка из английского фольклора, которой достаются все червячки – the early bird catches the worm. Неудивительно, что сэр Джеймс дал вам самые комплиментарные рекомендации.
– Вы мне льстите, кэп, – обозначил легкий поклон Алексей. – Я просто аккуратно делаю свою работу, стараясь быть полезным моему Отечеству.
– Нисколько, – еще более благостно прожурчал англичанин, – вся ваша информация оказалась предельно точна, а прогнозы подтвердились самым удивительным образом.
– Кэп, – еще раз отвесил поклон Игнатьев, – предлагаю закончить с комплиментами и перейти к сути дела, так как предполагаю, вы меня пригласили не для того, чтобы осыпать лепестками роз, а совсем по другой, гораздо более прозаической причине.
– Да… К сожалению… Hope for the best, but prepare for the worst[273], - мгновенно помрачнел английский разведчик. – Вы уже в курсе этого ужасного преступления? Какое варварство! Какая первобытная бесчеловечность!
Игнатьев вздохнул, кивнул и сделал максимально постное лицо, всем своим видом демонстрируя возмущение варварством вообще и каждым конкретным проявлением бесчеловечности в частности.
– В таком случае, – приободрился англичанин, – прошу, ознакомьтесь с информацией, только что полученной из Парижа. Она завтра появится во всех газетах у нас и на континенте.
– Если вы о лейб-жандарме Щетинине, генерал-адмирале и приказе императора России, то не трудитесь, я уже получил соответствующее телеграфное сообщение из Франции.
– Ах да, конечно, я забыл, с кем имею дело, – с пониманием улыбнулся англичанин, – у вас везде свои люди. Как говорят ирландцы, birds of a feather flock together[274]. Тогда перейдем к делу. Как вы сами понимаете, Британия не оставит без внимания акт такой вопиющей агрессии со стороны России. Но мы не заинтересованы в примитивном военном сокрушении вашего государства. В наших интересах иметь Россию сильной, целостной и дружественной. Поэтому мы предпочли бы не воевать с ней, а просто помочь избавиться настоящим русским патриотам, таким как вы, граф, от насквозь прогнившего царского режима.
– А вам не кажется, что строить государственную политику и принимать серьезные решения, основываясь на словах какого-то поручика, даже и лейб-жандармерии, это несколько неубедительно?
– Ну что вы, граф. Это не единственный источник информации. Еще до трагедии мы имели честь беседовать с великим князем Кириллом Владимировичем, полностью подтвердившим информацию, полученную вчера от поручика Щетинина. Великий князь лично засвидетельствовал наличие этого приказа, так как должен был быть в числе его исполнителей. Теперь, сами понимаете, the реп is mightier than the sword[275]. Кроме этого, ему вменялось в обязанность организовать захват острова Борнхольм. Как видите, ваш монарх не щадит даже родственные чувства своей мамы. Ну, и как можно иметь дело с таким неадекватным правителем? Вы не представляте, граф, с каким удовольствием мы бы сотрудничали с людьми, подобными вам, стоящими во главе России. When the going gets tough, the tough get going[276], - продолжал сыпать разведчик крылатыми фразами.
– Вы мне опять льстите, – с укоризненной улыбкой отреагировал Игнатьев.
– Ну, может быть, самую малость. – Настроение англичанина вернулось на прежний вальяжно-оптимистический уровень. – Я хочу предложить вам триумфальное возвращение на Родину. Как говорят шотландцы, there’s no place like home[277]. Тем более что у нас теперь есть все, чтобы вы остались довольным нами так же, как и мы довольны нашим сотрудничеством.
– Считайте, что вам удалось меня заинтриговать!
– Постараюсь не разочаровать и в дальнейшем. За прошедший год в связи с бурными и жестокими репрессиями, развязанными русским царем, очевидно, вообразившим себя вторым Иваном Ужасным…[278] – На этом месте англичанин сделал паузу, проверяя реакцию Игнатьева, но, не найдя ничего, кроме маски вежливости, продолжил: – Количество недовольных его правлением выросло настолько резко, что вся страна представляет собой пороховой погреб. Поднеси спичку – и она вспыхнет ярким революционным пламенем. Британия, как старейшая демократия Европы, имеющая семивековой опыт парламентаризма, готова всемерно содействовать прогрессивным силам в России в их справедливом желании свергнуть самодержавие, потерявшее всякие представления о цивилизованном существовании, провозгласить республику и влиться, таким образом, в ряды просвещенных европейских держав.
