«Не согласится добром — силой возьму, — не то подзадоривал, не то успокаивал сам себя Федорка. — Она наша батрачка, а с батрачками нечего церемониться».

Он уже привык к такого рода развлечениям… Когда девушки приходили к хозяйке с жалобами на Федору, та набрасывалась на них с бранью:

— Ну ты, корова, распустила нюни! Мальчик чуть поиграл с нею, так она уже готова на стенку лезть! Не бойся, не убудет тебя!

Федорка собрался с духом и, встав на ноги, бросился к Маре. А она, увидев Федорку, вскрикнула и, выскочив из воды, побежала к одежде. Она набросила на голову еще влажное платье и запуталась в нем. Федорка грубо обнял ее, прижал к груди. Майя изо всех сил оттолкнула его, кое-как натянула на себя платье.

— Прочь отсюда, бесстыдник! — крикнула Майя. — Уходи!..

— Тихо, не шуми… — Федорка прижал к отвислым губам палец. — Я люблю тебя, хочу, чтобы ты стала моем женой. Федор — наш батрак, обманул тебя… — Он схватил ее сзади за платье, с силой рванул. Платье затрещало, разорвалось по шву.

— Ты что рвешь одежду?

— Ничего, новая будет… из шелков… Одену с ног до головы. — Федорка сгреб Майю обеими руками, приподнял, повалил на землю.

Майя яростно защищалась: колотила руками в грудь, в лицо, пыталась укусить его.

Федорка хрипел, скрежетал зубами, шаря руками по Майиному телу. Потом схватил ее за руки, заломил за спиной и навалился всей тяжестью…

— Спасите!.. — не своим голосом крикнула Майя, сплетая ноги…

Крик оглушил Федорку, он потянулся правой рукой к ее лицу, чтобы зажать рот. Майя впилась зубами в его палец. Федорка дико завопил и отпустил ее. Майя, согнув в коленях ноги, с силой толкнула Федьку. Удар пришелся в живот…

Федорка схватился за живот и, морщась от боли, скрючился. Майя вскочила, сгребла остальную одежду и побежала к юрте.

Взбежав на холм, она огляделась. По дороге ехал одинокий всадник. Усталый бык еле плелся, покачивая понурой головой. Майя приставила ко лбу ладонь и узнала во всаднике Федора. Не помня себя, она побежала к нему навстречу.

— Федор!.. — срывающимся голосом крикнула Майя.

Только теперь Федор увидел, что у нее сзади разорвано платье от ворота до самого пояса.

Федор с силой сжал в руке березовый хлыст, который служил ему вместо плети, и, не говоря ни слова, почти побежал прямиком к долине.

— Федор, вернись!.. — кричала ему вслед Майя. — Не связывайся с ним.

Федор даже не оглянулся…

Разгоряченный Федорка бросился преследовать Майю в надежде, что она ушла недалеко. Он выскочил из-за холма и почти наткнулся на Федора.

— Здорово, хозяин, — сказал Федор, схватив вислогубого за ворот. — Куда так торопишься?

Федорка опешил: на такую встречу он никак не рассчитывал.

— Тебе что, мало батрачек? Теперь к мужним женам пристаешь?

— Ну-ну, ты не очень… — Голос у Федорки дрожал от испуга. — Господин урядник недалеко живет — рукой подать. Он быстро тебя угомонит.

— Пока господин урядник услышит твой писк, я с твоей шкуры бубен сделаю, собачий хвост. Ты думаешь, что на тебя управы нет? Привык батрачек насиловать, потом вместе с мамашей по животам их колотишь и думаешь, что так и надо! Почему не пойдешь к господину уряднику и не расскажешь, что вы тут творите? — говоря это, Федор изо всей силы тряс Федорку.

— Пусти, говорят тебе! — брызгал слюной Федорка. — Иди жалуйся на меня господину голове… Пусти… Матери скажу!..

— Кому?.. Господину голове жаловаться? Этому ублюдку с бычьей шеей, этой скотине?..

Федорка даже поперхнулся, услышав такие слова, и визгливо закричал:

— Что ты сказал о господине улусном голове, верном слуге самого государя? Да тебя за это в острог, на дыбу!..

Федорка не договорил своих угроз. Хлыст Федора со свистом прорезал воздух, оставив на побледневшем жирном лице Федорки багровую полосу.

Федорка схватился руками за лицо:

— Мама-а-а-а!..

Федор отбросил в сторону хлыст и с яростью стал молотить его кулаками.

Майя услышала крик Федорки, подбежала и повисла у мужа на руке:

— Федор, остановись, ты убьешь его!..

Левая рука Федора, занесенная для очередного удара, опустилась, правая схватила Федорку за грудь. От сильного толчка Федорка, как куль, рухнул на землю. Федор взял Майю за руку и направился к быку. Майя слышала тяжелое дыхание Федора — таким она видела его впервые.

— Зачем ты с ним связался? — не скрывая досады, спросила Майя. — Сейчас он пожалуется отцу. Нас с тобой живьем закопают.

— Пусть попробуют, — сказал Федор и ускорил шаг. Майя едва поспевала за ним.

Всю дорогу они молчали, и только у ворот, как будто сейчас только вспомнив, Майя вдруг спросила:

— Федор, векселя, в которых ты значился сыном купца Гаврильева, сохранились?

— Сохранились. А зачем они тебе? — Федор дослал из кармана сафьяновый бумажник и протянул Майе.

Она вынула пачку векселей, развернула один из них, потертый на месте изгиба, и стала читать.

— Пусть это у меня побудет, — сказала она, пряча бумажник. — Вместо тебя я пойду к хозяину на вызов.

— Да ты что? — опешил Федор. — Я сам ответ буду держать.

— Нет, нет. Я теперь знаю, как с ним разговаривать. Он у меня вот здесь! — Майя показала кулак и побежала в юрту.

Федор распряг быка и вслед за Майей вошел в юрту. Там негде было шишке упасть. Посредине, на чурбаке, сидела Федосья и что-то рассказывала. Федор протиснулся к Майе и сел рядом. Он нагнулся к жене и шепотом спросил, зачем ей понадобились векселя.

— Не шуми, слушай сказку, — тоже шепотом ответила Майя.

— …Хозяин посмотрел на батрака свысока, — продолжала Федосья, — и говорит: перестань вякать, собачий сын, у тебя есть руки, которые все умеют делать, но ты нищ и голоден, а я сыт, пью сладко и ничего не делаю.

— Ладно, хозяин, это всем известно, что я беден, а ты богат. Но скажи мне, что лучше: руки, которые все умеют делать, или богатство?

— Конечно, богатство, — ответил спесивый богач. — Со своими руками ты погибнешь ни за понюх табаку, а меня никакая холера не возьмет.

— А это мы еще посмотрим, — не уступает ему батрак, — давай нынче ночью заночуем с тобой в поле под открытым небом и посмотрим, кто из нас до утра протянет.

— Давай, — согласился богач. — Только я не буду держать ответ, если ты в сосульку превратишься.

— И я не буду отвечать, если ты к земле примерзнешь, — ответил батрак.

Вечером, идя на ночлег, богач влил в себя полчугунка топленого жира, заел его свежей кониной, выпил крепкого чая. А батрак подкрепился чем бог послал: съел немного каши на кислом молоке и одну лепешку. Богач натянул на себя новые брюки на заячьем меху, надел лисью шубу, а сверху доху из рысьей шкуры, обулся в камусы из оленьих лап. А батрак влез в ветхую шубейку из жеребячьих шкур — дыра на дыре — да штаны из телячьей кожи, натянул на ноги торбаса из коровьей кожи. Богач засунул в мешок большой кусок вареного мяса, чтобы было что жевать ночью. А батрак взял под мышку обледенелый топор.

По дороге богач посмеивался над батраком, радуясь, что мороз на дворе крепкий, ветер сильный и до утра далеко.

Батрак шел рядом и помалкивал.

Они дошли до леса. Богач даже не свернул с дороги, сел прямо на снег, достал из мешка мясо, отрезал большой кусок и стал жевать. Батрак, поеживаясь от холода, подошел к дереву и начал рубить.

Наступила ночь, мороз крепчал. «Хороший морозец, — думает богач. — Еще бы ветерка прибавить да со снежком, чтобы дух забивало». Богачу тепло, и он начал дремать, но вскоре очнулся от холода. Ему бы встать да подвигаться, чтобы согреться, но лень. Протянул руку в мешок, а там ни кусочка — все слопал. А батрак знай рубит дерево, пар от него валит.

— Ну довольно, — взмолился богач, зубом на зуб не попадая, — Пошли домой.

— Ну что, пробрало? — засмеялся батрак. — Так что лучше: богатство или рабочие руки?

Упрямый богач, не желая быть побежденным, опять сел на снег. А наутро…

Вдруг дверь юрты распахнулась. На пороге показался Малаанай. Он обвел взглядом юрту и, найдя глазами Федора, крикнул: