— А чем вы это докажете? Документальных подтверждений у вас нет, что вы его содержали как опекун. Суд только бумагам верит.

— А зачем тогда мне письмоводитель, если он не может сочинить такой бумаги? — повысил голос Яковлев.

— Нет уж, увольте, — в тон ему ответил Сидор. — Довольно того, что мы сочинили с вами векселя, а вы даже не догадались отобрать их потом у него.

— А кому нужны были фальшивые векселя?

— Кому нужны? — Письмоводитель все больше и больше раздражался. — Вы забываете, с кем имеете дело — с дочерью Харатаева. Она собралась жаловаться в суд, что вы, снабдив батрака фальшивыми векселями, совершили аферу… И векселя эти приложит к жалобе. Представляете, что будет?

— Что?.. — похолодевшим голосом спросил Яковлев.

— Тюрьма. И мне и вам. Как вы могли оставить у него эти векселя?..

— Мне даже в голову не могло прийти… — часто моргая глазами, пролепетал Яковлев.

— Надо отобрать у них векселя немедленно. Иначе — беда.

— Отобрать? — Яковлев положил на стол тяжелый кулак. — Это можно. Отберем.

— Только без насилия, — предупредил письмоводитель.

— Ну, а как это сделать? — заглядывая Сидору в глаза, спросил Яковлев. — Научи.

Сидор, морща лоб, забарабанил пальцами по столу.

— Надо сделать так, чтобы он сам отдал вам векселя.

— О-о, чего захотел! — Яковлев попытался засмеяться.

— Идите к нему с вином, с закуской, не поскупитесь, пообещайте вернуть все сполна — дом и землю, все, что потребует в обмен на векселя.

— И не подумаю возвращать! — зашумел Яковлев. — Да он у меня больше съел.

— А кто вам говорит, чтобы вы возвращали? — Сидор дивился глупости улусного головы. — Важно выманить у него векселя.

Яковлев тяжелыми, грузными шагами прошелся по комнате, потом сел на орон.

— Недаром говорят, что у образованного не один, а два ума. — Яковлев опять встал, подошел к двери крикнул:

— Авдотья, принеси бутылку водки!

Авдотья сидела в комнате и плакала от обиды на мужа за то, что тот накричал на нее при посторонних и прогнал.

— Ты что, оглохла?

— Зачем тебе водка? — спросила она. — Мало той, которую вылакали? Никак не напьетесь.

— Не твоего — бабьего ума дело. Неси водку да поскорее!..

Майя вышла из дома Яковлевых и остановилась, прислонившись к сосне во дворе. В висках громко стучала кровь, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Успокоившись немного, она подошла к юрте, осторожно открыла дверь и тихо переступила порог.

Федор бросился к ней:

— Ну что там было? — Голос у него дрожал.

У Майи кружилась голова, в ушах звенело. Она, пошатываясь, подошла к орону и села.

— Что они тебе, доченька, говорили? — спросила Федосья.

Все, кто был в юрте, окружили Майю, приготовившись слушать. Федор, видя расстроенное лицо Майи, веял ее руку и стал гладить.

— Какую казнь они для меня придумали? — спросил он.

— О тебе даже и речи не было, — ответила Майя.

— Как?.. А зачем же хозяин меня вызывал?

Майя рассказала о своем разговоре с Яковлевым. В юрте стало тихо.

В это время дверь юрты открылась.

— Кто там? — спросила чуткая Федосья.

На пороге стоял Яковлев. Он вошел в юрту и стал глазами искать Федора. Увидев его, улыбнулся и подмигнул.

Батрачки выскользнули из юрты. За ними, с опаской косясь на хозяина, вышли батраки. В юрте остались Яковлев, Федосья, Федор и Майя.

— Кто к нам пришел, Федор? — спросила Федосья.

— Это я, слепая, я, — ответил Яковлев.

— Голова?.. — удивилась Федосья и в страхе подумала: «Ну, сейчас разразится гром».

— Что, сынок, отдыхаешь? — ласковым голосом спросил Яковлев, садясь рядом на ороне.

Майя и Федор переглянулись, удивленные, что Яковлев не кричит, не топает ногами.

— Отдохни, отдохни, сынок. А моего Федорку ты правильно проучил. — Яковлев достал из кармана бутылку водки. — Я ему еще добавлю. Ты думал, что я взыщу с тебя за это?

«Ух лиса старая», — подумала Майя.

Федор всего ожидал от хозяина, только не этих слов.

— С тех пор как ты привез жену, мы с тобой, сынок, ни разу не поседели. Это непорядок. У порядочных людей так не принято. Знаю: ты на меня обижаешься, считаешь меня извергом, кровососом. Мол, наобещал перед женитьбой и то, и другое и позабыл. Нет, не забыл, помню. И все, что обещано мною, ты получишь сполна. Слово мое твердое. Мне жить осталось немного, и я не желаю грешить перед смертью. И ты, доченька, прости меня, старого. — Он повернулся к Майе. — В старину, когда брали в дом невестку, бросали в нее рукавицей, то есть испытывали ее терпение и трудолюбие. Тебя тоже не миновало это. Зато я увидел, что ты достойная пара моему Федору, и теперь спокоен.

Яковлев открыл бутылку.

— Давайте, дети, выпьем на радостях за вас и за благополучное окончание сева. Дай, Федор, чашки.

Майя попыталась остановить Федора взглядом, но тот не послушайся жены, достал с полки три чашки, поставил на стол.

Яковлев наполнил их водкой и первым поднял чашку:

— Ну, за ваше счастье, дети!

Вторую чашку Федор протянул Майе. Майя не взяла.

— Так нельзя, доченька. За счастье надо выпить. Я очень прошу тебя.

Майя взяла чашку и поднесла Федосье.

Старуха понюхала содержимое чашки и выпила. Майя подала ей лепешку.

— Кого мне благодарить? — спросила слепая.

— Всех нас, особенно моих детей, Федора и Майю, — скороговоркой ответил Яковлев.

Федосья промолчала.

— А не лучше ли нам пойти ко мне домой? — сказал Яковлев. — Ну что это за пир? Ни закуски… Пойдемте. Посидим рядком да поговорим ладком. Ведь мы свои люди.

Федор встал, чтобы идти. Майя даже не сдвинулась с места.

— Перестань дуться, доченька. — Яковлев подошел к Майе. — Мы тебя ждем.

— Я не пойду к вам, — сказала Майя и отвернулась.

— Ну почему? — в голосе Яковлева прозвучало нетерпение.

— Не желаю встречаться с вашей супругой, которая грозилась, что заставит меня языком навоз слизывать. И сына вашего не желаю видеть. Достаточно с меня сегодняшней встречи.

— Эх, кто старое помянет… Ничего этого больше не повторится. Хочешь, сделаю так, что они перед тобой повинятся? Вот увидишь, я помирю вас. Наступит благодать и тишина.

— Но я не желаю прощать, — твердо сказала Майя.

Захмелевший Федор потянул Майю за локоть:

— Ну, будет тебе, Майя, пошли.

— Не ходи, он хочет обмануть тебя, — шепнула Майя мужу.

Яковлев, стоя у порога, обернулся:

— Пусть тогда один Федор идет со мной, примет у меня дом и все, что вам причитается. Федора ты отпускаешь?

«Неужели он в самом деле собрался вернуть дом и имущество? — подумала Майя. — Ой, как бы он не надул». По своему отцу она знала нравы богачей. Им обмануть человека ничего не стоит.

Заметив нерешительность Майи, Яковлев заторопил Федора:

— Ну, пошли, сынок, пока не стемнело. Да, не забудь захватить векселя, которыми я в шутку снабдил тебя, когда ты ехал в Вилюйск. Помнишь? — сказал он это так, как будто только сейчас вспомнил о векселях. — Их надо сжечь. Где они?

— У Майи, — простодушно ответил Федор.

— Захвати их с собой.

Только теперь Федор понял, что привело Яковлева к ним на поклон — векселя. Значит, он не на шутку испугался. Ну и что же, почему бы не получить обратно все, что когда-то принадлежало его отцу взамен фальшивых векселей.

— Майя, дай-ка те бумаги, — попросил Федор.

— Пусть сначала вернет дом, скот, все имущество, тогда получит векселя. Иначе даже не подумаю отдать.

Яковлев вспылил:

— Если не вернете бумаги, ничего вам не дам. И господина урядника вызову. Он у вас силой отберет бумаги и отдаст мне.

— Вот вы как теперь заговорили господин голова, — холодно смазала Майя. — Ну что ж, попробуйте. Только как бы не пришлось вам раскаиваться.

— А зато, что избил моего сына, ответишь, — пригрозил он Федору.