Федор тыльной стороной руки вытер глаза, продолжая молчать.

— Я уж совсем потеряла надежду увидеть тебя… — Она взяла руку Федора, прижала ее к щеке, потом к груди. — Пойдем скорей домой!..

— Погоди, Майя. Нам надо с тобой поговорить. Присядем вот на этом пне. — Сказано это было таким голосом, что Майя тут же послушалась, села на пень рядом с Федором.

— Ну, говори, Федя.

— Майя, прости меня, я совершил страшный грех перед тобой. Я не купец, а забитый батрак головы Яковлева. — И он рассказал, как и с какой целью хозяин женил его на ней.

В смысл того, что говорил Федор, Майя плохо вникала. Она слышала родной голос, такой желанный и единственный во всем мире. Ей хотелось, чтобы он звучав бесконечно. Она плохо понимала, почему Федор так сетует на судьбу, соединившую их. Яковлев?.. Ну при чем тут Яковлев, если даже он помогал им любить друг друга?..

— Мы не ровни с тобой, Майя, — продолжал Федор, глядя в землю. — Вы богачи, и вашей душе милы только те, у кого много скота, денег, батраков. А я сам батрак, горемыка, полюбивший богачку. Ну, кто я для тебя, что я?.. Посмотри на меня, на мою одежду, на руки!..

Майя движением головы попыталась его остановить.

— Ты больше никогда меня не увидишь, Майя. Я приехал сюда издалека, чтобы хоть раз взглянуть на тебя. Уже пятые сутки по утрам и вечерам я караулю тебя из-за деревьев. Каждый вечер и каждое утро я видел, как ты шла доить коров и возвращалась обратно. Я приметил твоих коров и одну из них привязал. Ждал, что кто-нибудь из батрачек придет за коровой и я смогу через нее передать тебе о своем приезде… А ты сама пришла… пришла… проститься со мной. Так прощай же…

Майя, судорожно зарыдав, обхватила его руками.

Федор гладил шершавыми ладонями ее волосы, мокрое от слез лицо, нежные руки.

— Бродил по лесу, как бездомный… голодный… Почему же не пришел к… нам?

Знала бы Майя, что ее любимый Федор прячется в лесу, она бы нашла, как напоить и накормить его, укрыть на ночь, чтобы его не кусали комары…

— Ты голоден?.. Идем домой…

— Ни за что! Твои родители и на порог меня не пустят…

— Пустят…

— Нет-нет. — Он попытался встать. — Тебе, Майя, пора домой. Хватятся, начнут искать.

Майя вцепилась в него руками:

— Не уходи!..

Лес заполнялся густыми сумерками, неся прохладу. Выпала роса. Где-то на озере пронзительно заухала выпь. Высоко над головой, заблеял бекас. Майя никогда не слышала этих звуков.

— Без тебя мне тоже не жить, Федор, — сказала Майя, как о давно решенном, — поэтому не торопись. Вместе что-нибудь придумаем. — Она прижала его голову к своей груди и стала гладить волосы. — Будто во сне…

— Такое и во сне не приснится.

То ли оттого, что слез много выплакала, то ли от ночной прохлады, Майя почувствовала озноб. Федор снял с себя рваный полушубок из жеребячьей шкуры и накинул Майе на плечи.

— Любишь? — вспыхнув, спросила Майя.

Федор молча обнял Майю и поцеловал в щеку. У Майи закружилась голова, ей показалось, что воздух вдруг потеплел и на дворе стало светлее.

Они, обнявшись, встали. С плеч Майи сполз полушубок и упал на землю.

Федор грудью чувствовал горячие толчки. Это билось сердце его жены.

Корова из леса вернулась одна, — Фекла подоила ее, выпустила в подворье летнего хлева и понесла молоко в Майином подойнике в дом.

— А где же Майя? — спросила Ульяна.

Фекла удивленно посмотрела на хозяйку:

— Разве ее нет дома?

— Нет, не приходила. Она пошла доить коров. Вы не видели ее?

— Все время была с нами. Подоила три коровы и пошла в лес искать четвертую, Хотооной… Мы думали — она уже дома.

— А корова пришла?

— Пришла. Она вскоре прибежала как только Майя ушла искать.

Ульяна встревожилась: куда же она девалась? Убежала в ситцевом платье, и до сих пор нет. Еще простудится. И старик что-то задерживается в управе.

— Ты что ж до сего времени молчала, что Майя одна ушла в лес? — набросилась на Феклу Ульяна. Получилось как в пословице: «Скотина ищет, где городьба ниже, богач — чья спина ближе». Хозяйская дочь не вернулась из лесу, а батрачка виновата.

В дом вошел хозяин, приехавший из управы. Он долго трясся верхом на лошади и был совершенно разбит, усталый, голодный. Возможно, поэтому Харатаев не придал особого значения словам жены, сообщившей, что Майя ушла в лес и еще не вернулась.

— Придет. Сейчас лето, слава богу, и медведей в наших местах как будто не слышно. Скорей давай есть.

Слова мужа немного успокоили Ульяну. «Наверное, пошла прогуляться. Пусть немного развеется, а то совсем заскучала, сидя дома».

Батраки, поужинав, легли спать. Хозяева поздно ложатся и поздно встают, поэтому не торопились на покой. Поужинали, помыли посуду. Незаметно наступила полночь, а Майя все не приходила.

Не на шутку встревоженная Ульяна пошла в юрту и разбудила Феклу:

— Майи до сих пор нет. Надо идти искать.

Фекла неохотно встала, зевая и потягиваясь. Она намаялась за день и очень хотела спать, но что поделаешь — надо идти искать, раз хозяйка велит. Одной страшно ночью идти в лес, поэтому Фекла разбудила Екатерину и Марфу.

— Ма-айя-а-а, Ма-айя-а-а!.. — подойдя к лесу, закричали девушки. Раскатистое эхо гулко подхватило их голоса: «Айя-а-а!..»

Батрачки побродили у опушки по холодной росистой траве и, продрогнув, вернулись домой.

У калитки девушек встретила Ульяна, держа в руках короткую доху из песцовых лапок, чтобы накинуть Майе на плечи и согреть ее.

— Не нашли?..

— Везде обыскали, нигде нет…

— Вот несчастье… Ведь простудится. Пойдемте еще поищем.

Теперь батрачки пошли на поиски Майи вместе с хозяйкой. Ульяна до хрипоты звала дочь, заставляла кричать девушек, но Майя не откликалась.

Ульяна вбежала в дом сама не своя и стала будить мужа:

— Семен, вставай, Майя потерялась!..

Мощный храп оборвался, сменившись невразумительным бормотаньем.

— Проснись, говорю, Майи нет!..

Семен Иванович встал и полез пятерней к себе за пазуху, не понимая, чего от него хотят.

— Майи нет, Семен!..

Полусонный Харатаев издал какой-то неопределенный звук и опять лег.

— Семен!..

— Придет, не маленькая. Наверное, пошла к дяде и там заночевала.

«А ведь правда, — словно за соломинку ухватилась Ульяна. — Почему мне это в голову не пришло? Она ведь собиралась к нему».

Ульяна легла в постель и как будто немного успокоилась. Но сон к ней не приходил. «А почему Майя отлучилась из дому, никому ничего не сказав? — думала она, прислушиваясь к каждому шороху на улице. — Такого с ней никогда не было, чтобы она, уходя к дяде, не предупредила». И опять тревога холодными клещами сжала материнское сердце. Ульяна встала и до утра металась по комнате, словно птица, попавшая в силки.

Как только рассвело, Ульяна вышла во двор, побродила, глядя на дорогу, и вернулась в дом. Подошла к орону, толкнула спящего мужа:

— Семен, уже утро, а Майи нет.

Харатаев встал и, протирая глаза, спросил:

— Не приходила? Где ж она?.. — В голосе его слышался испуг.

— Ты сказал — пошла к дяде. Но она ничего не говорила.

— Мне тоже ничего… Странно. Надо немедленно послать верхового в Арыылаах, к Трофиму.

Вернувшись от Трофима, брата Ульяны, батрак сообщил, что Майи там не было.

Ульяна закрыла фартуком лицо и горько заплакала. Семен Иванович взял ее за руку, ввел в дом и посадил на орон.

— Ульяна, не плачь. Бог милостив, не допустит беды.

— Ой, не надейся на бога. После благовещения она ходит сама не своя, на деревья натыкается. Раньше обходила коров десятой дорогой, боялась, а потом сама напросилась доить… Ты не знаешь, а я сама слышала, как она по ночам плакала у себя в комнате. А начнешь спрашивать — слова из нее не вытянешь…