— Что известно о заговорщиках? — спросил Федор, пряча бумагу.

— Что известно? — Вопрос начальника милиции поставил секретаря в затруднительное положение. — Почти ничего. Ни фамилий, ни числа заговорщиков мы назвать не можем. В губчека из Вилюйска пришло анонимное письмо, полное угроз. Из письма мы заключили, что это пишет один из заговорщиков.

— А может, это провокация?

— Вот вам и надлежит выяснить, что это такое, провокация или ультиматум. — В голосе секретаря зазвучали нетерпеливые нотки. — И соответственно действовать.

— Когда я должен выехать?

— Сегодня. Немедленно.

Федор встал, поправил ремень:

— Есть выехать немедленно!

Секретарь подошел к Федору, взял его за обе руки и, заглядывая в глаза, заговорил:

— Желаю вам удачи, товарищ Владимиров. Осмотрительности у вас достаточно, умом и смекалкой вас природа тоже не обидела. Революции и Советской власти вы преданы, как никто другой. Вам и карты в руки. Единственная у меня к вам просьба: берегите себя!..

В тот же день Федор Владимиров выехал из Якутска на почтовой верховой лошадке. На ямском станке Орто Сурт милиционер из Якутска пообедал и, пересев в сани, последовал дальше. Медленно падал мокрый осенний снежок.

На ночлег Федор остановился на ямском станке Хампа. Постелили милиционеру в маленькой комнате на железной койке. В помещении было душно. За перегородкой слышны были громкие голоса подвыпивших мужчин. Федор встал, оделся и без стука вошел в соседнюю комнату.

За столом при тусклом свете керосиновой лампы сидело трое мужчин. Пахло солеными огурцами и сивухой.

— Хлеб-соль, — сказал Федор. Он подошел к столу, подставил табуретку, сел.

— Что скажешь, служивый? — не совсем вежливо спросил тощий мужчина с продолговатым лицом, расстегивая верхнюю пуговицу белой косоворотки.

Мужчины знали, что на станке остался ночевать проезжий милиционер. Но какого лешего он ввалился к ним не спросясь?

— А что бы ты хотел от меня услышать? — добродушно осведомился милиционер. — Не нальете рюмочку?

Второй мужчина, бритоголовый, широколицый, налил рюмку. Федор опрокинул ее, налил себе вторую, опять выпил и, хрустя огурцом, заметил:

— Порядочные люди в карты дуются, а вы водку хлещете. Какой интерес?

— Играть резонно на золотишко, — басом ответил третий, с окладистой темно-русой с проседью бородой. — А не на бумажки.

— А почему бы не сыграть, скажем, на оружие?

— На оружие?.. — Бородач повернулся к милиционеру всем корпусом и посмотрел на него как на сумасшедшего. — А на леший оно нам, оружие?

— Большевиков бить. — Сказано это было до того обыденно, что бородач чуть не поперхнулся. Милиционер засмеялся: — Чего глаза-то вылупил? Не гляди, что на мне форма. Я — ваш.

Бородач тонко захихикал:

— Ой, хитрец, елки-моталки… Ваш… Так мы не ваши. Вот схватим тебя и в ЧК. Будешь знать!..

— Ой, испугал!.. — Федор еще громче рассмеялся. — В ЧК вместо меня тебя же в кутузку посадят и так прижмут, что сразу во всем признаешься. Я ведь вижу по твоей физиономии — кулак ты или купец, Советскую власть ненавидишь… не перебивай меня…

— Замолчи, служивый!.. — рявкнул тощий и, перейдя на шепот, зашипел — Ты что?.. Хочешь, чтобы всех нас?..

Федор тоже понизил голос до шепота:

— Купите у меня оружие, люди добрые, а?.. Все будет шито-крыто. Ну, купите!..

Бородач дрожащей от волнения рукой стал поглаживать бороду, потом взъерошил ее и спросил:

— А ты не тово?..

— Чего тово?.. — не понял Федор. — Говори толком. Ты что, опасаешься? Да чтоб мне с места не сойти!..

— У тебя небось целый арсенал? — полюбопытствовал бритоголовый.

— Арсенал не арсенал, но кое-что имеется.

— А что именно? — Бородач упрятал бороду в кулак. — Пулеметы?

— Есть и пулеметы.

— Сколько?

— Три штуки.

— Винтовки?

— Сто сорок две штуки. Новенькие. И двести ящиков патронов.

— Сколько просишь за все?

— Два пуда золота.

— Да ты что, милый? — Бритоголовый уставился на Федора ястребиными глазами. — Два пуда…

— Золото — в земле. А оружие!.. За ним нынче охотятся больше, чем за золотом.

— Два пуда — много, — сказал бородач.

— Сколько дадите?

— Пуд.

Федор показал бородачу шиш:

— На свой товар я покупателя найду. А золото у вас большевики отберут.

— Да ведь оружием-то не землю пахать будем? — опять перешел на шепот тощий. — Сам знаешь, зачем нам оружие.

— А золото ваше, думаете, в мою мошну пойдет? Да на кой мне столько этого дерьма? Пушки да эропланы будем покупать за границей за золото. Без аэропланов да пушек большевиков не побьешь!

Мужчины переглянулись.

— Это кто же будет покупать эропланы? И у кого? — спросил бородач.

— Кто? Господин Коробейников. А у кого, это не наша с вами забота.

Слова милиционера произвели впечатление. Бородач даже шею вытянул.

— Позвольте, разве вы тоже в сговоре с главнокомандующим?

— А вы только сейчас догадались?

— Так мы тоже с ним. И оружие добываем для него. Вернее, для отряда, который вольется в его армию. И он же, выходит, берет с нас золото за оружие. Ничего не понимаю.

— Главнокомандующий здесь ни при чем. Кабинет министров так решил: добровольческие отряды, которыми пополняется повстанческая армия, вооружаются за свой счет. Да вы чего жметесь? Закупите — и все хлопоты с плеч долой. Где вы еще найдете?

— Полтора пуда, — начал торговаться бородач.

— Два пуда! И ни фунтом меньше! — Федор наполнил свою рюмку.

— Придется скинуться, — после паузы сказал бородач. — А где находится ваш склад?

— В лесу. Верстах в десяти от Вилюйска.

— Так мы тоже вилюйские, — обрадовался бородач.

Знал бы он, как обрадовался милиционер, услышав, откуда «покупатели».

«Они…» — У Федора даже в ушах зазвенело.

— Ну что, по рукам? — предательски дрогнувшим голосом сказал милиционер.

Бородач и милиционер хлопнули руками.

— Магарыч разопьем в Вилюйске. — Бородач достал из кармана самородок, взвесил его на руке. — Здесь два фунта. Бери. Это тебе задаток. А ты нам в залог оставь свою пукалку.

— Наган? Зачем он вам?

— Береженого и бог бережет.

Милиционер пожал плечами:

— Возьми. — Он вынул из кобуры наган, положил на стол.

— А при тебе больше ничего нет? — строго спросил бритоголовый.

— Можешь обыскать.

Тощий ощупал у Федора карманы.

— Пусто.

— Собаки вы, а не люди, — сплюнув, сказал милиционер. — Хуже собак. Зачем вы меня обыскивали? Я же к вам в карманы не лезу! Шакалы!

Бородач стал извиняться.

…До Вилюйска все четверо добирались вместе. Милиционер назвался Федором Яковлевым, сыном улусного головы. К счастью, никто из путников не знал вислогубого Федорку. Но о Яковлевых — слышали.

Бородача звали Ефимом, тощего — Антоном, бритоголового — Данилой. Ни один из них не пожелал назвать себя по фамилии.

В Вилюйск приехали поздно вечером. Милиционера взял к себе на ночлег Ефим. Постелили гостю в гостиной, прямо на полу. Федор утонул в перине и тут же уснул, как убитый.

Разбудил его Ефим уже в десятом часу:

— Вставайте, Федор Егорович, будем завтракать.

Федор тщательно побрился, долго плескался под умывальником и, причесавшись, сел за стол.

— В доме у меня переполошились, — сказал хозяин. — Милиция приехала.

— Может, мне снять милицейскую форму? — спросил Федор. — Чтобы не пугались.

— Не нужно. Милиционер — вне всяких подозрений. Вы хорошо придумали.

— Богато живете, — заметил гость. — Дом — полная чаша.

— Откуда вам известно?

— Вижу.

«Таких кресел и шкафов даже у Харатаева не было», — подумал Федор.

— Вам ли удивляться? — Хозяин и гость незаметно перешли на «вы».

— Я не поэтому удивляюсь. Как вы уберегли все от Советской власти?

Хозяин перевел разговор на другое:

— Когда же мы совершим сделку?

— Завтра. Сегодня я съезжу на место и проверю, все ли там в порядке.