— Самое главное ты оставила напоследок! Как давно была кровь у тебя?

— Ох, ты и об этом знаешь?

— У меня сестра-близнец, и с 13 лет я уже узнал об этой особенности женского организма. Но ты так и не ответила.

— За две недели до смерти графа…

— Так, ляг на спину и расслабься…

Я сел на постели и, закрыв глаза, сосредоточился. Ярко–алая аура Доротеи пылала передо мною. Крохотную ауру ребенка я не сразу распознал. Зеленоватые нити магии оплетали ауру крохотного существа.

Я похолодел… Еще один дракон! Как это могло случиться?

— Ты молчишь, Грегори? Ты не рад?

— Зайчонок мой, ты понесла от меня…

— Не удивительно! Твоя магия изменила меня, милый Грегори!

Положив руку на плоский еще живот Доротеи, я мысленно потянулся к малышу, словно погладил котенка по шерстке.

Ощущение любви, родства, тепла вернулось ко мне с удвоенной силой. Маленькая, совсем крохотная девочка–дракон отозвалась на мой призыв….

Подлинное сокровище замка Харпер…

Подготовкой к коронации занимались три человека: Элар Тудор, Крейг Макконохи и епископ Симон.

Капитан Макгайл с двумя конными ротами отправился на юг с письменным приказом — встретить мой караван, арестовать Адель и отправить под охраной в замок Соммерсби. Выслушивать оправдания и мольбы этой лживый особы я не желал. Убить ее я не мог. Моя злоба схлынула.

Мое повеление о запрете церковных судов на землях графства и о запрете преследовать ведуний мои гонцы развезли по всем селениям и замкам. Отец Симон одобрил мои действия.

— Заявить о своей поддержке во всеуслышание я не могу. Мои единоверцы привыкли к другому отношению к ведуньям и колдунам.

Отцу Симону как новому епископу приходилось сохранять осторожность в поступках и словах.

Весь день я провел в лагере горской пехоты, наблюдая за учениями. Пять квадратов пехоты, ощетинившись пиками, под мерный гром барабанов передвигались по лугу. Их четкие перестроения радовали глаз, но я на мгновение представил эти стройные квадраты под выстрелами бомбард и поежился. Новое оружие могло стать грозной силой. Но я был доволен учениями, и я распорядился выдать Крейгу Макконохи премию в 10000 талеров.

Обучение пехоты целиком заслуга моего горца.

— Как ты заставил их держать ровно строй?

— В каждом ряду стоят ближайшие родственники — братья, племянники, кузены. Когда рядом все свои, кровные родственники — все идет проще и легче. Никто из них не побежит из боя, если рядом стоит брат или кузен. Чтобы держать строй, они несколько дней ходили, положив на плечи длинные пики и придерживая их руками. Этот месяц я измотал их тренировками!

— Выдай всем по пять талеров! — обернулся я к Бертольду Тудору.

— Это двадцать пять тысяч, милорд!

— Они будут в надежных руках! — засмеялся я.

В лагере латной конницы занимались подгонкой оружия и снаряжения. Эти люди с малолетства выучены мчаться в седле и орудовать копьем. Но две сотни молодых дворян оставлять бездельничать не дело! Я предложил им каждую неделю проводить небольшой турнир, но с реальным призом от меня. Мои новые латники восприняли идею с огромным энтузиазмом. Я, конечно, не сказал молодцам, что их первый турнир пройдет в честь моей коронации.

Подготовка шла полным ходом.

Говард с помощникам каллиграфическим почерком расписали множество приглашений на церемонию — всем аристократам, всем вождям горских племен, всей городской верхушке Корнхолла. Завтра их повезут гонцы по землям севернее Клайва, и тайны больше не будет.

Через четыре дня я надену на голову корону королей Лайонбурга. Моему другу Руперту это вряд ли понравится.

Корона и все регалии были доставлены из Холлилоха и ждали своего часа в моих комнатах. Весь следующий день был занят примеркой платья к коронации. Портные измучили меня и искололи булавками, но наконец все позади, я мог отправиться поплавать в свой мраморный бассейн.

Парящая ласковая вода расслабляла тело и вымывала из головы тяжелые, мрачные мысли. Может быть, стоило привезти сюда Доротею? Но теперь я боялся за нее и за малышку. В своем замке она среди своих проверенных людей, а здесь слишком много чужих лиц. Кто‑то из моих врагов обязательно попробует нанести мне удар. Я не хотел, чтобы в этот момент рядом находилась Доротея.

Я потерял за год трех женщин, и терять четвертую я не хотел. Да что говорить — не хотел! Я боялся подумать о таком исходе!

Сидя в постели уже поздним вечером, я просматривал списки приглашенных на коронацию. Смутное беспокойство скреблось в груди.

Крики, топот ног за дверью, звон стали.

Я потянулся в мечу в изголовьи, но тут дверь с треском распахнулась и ударилась об стену. Несколько человек ввалилось в мою спальню. Горцы охраны пытались противостоять кому‑то. Сплетение тел распалось. Один горец отлетел к стене, другой в кровати. Третьего стража незнакомец в пропыленной одежде пнул ногой в причинное место и, овладев алебардой, быстро двинулся ко мне.

Вперив в меня гневный взглял, шумно дыша, на расстоянии двух шагов стояла Адель. Отшвырнув алебарду на пол, она уперлась кулаками в бока.

— Объясни мне это Грегори! Что за идиотский приказ?! Ты приказал меня арестовать?!

Зеленые глаза метали молнии. Мужская одежда вся в дорожной пыли, берет съехал на ухо, торчащие в беспорядке волосы.

От двери приближались горцы с алебардами наготове, но в явном смущении. За их спинами пробирался в комнату Гвен Макнилл.

— Гвен! Выведи всех в коридор! Оставь нас наедине!

Моя стража, подобрав пострадавших товарищей, удалилась. Дверь осторожно прикрыли.

Адель села на постель.

— В чем дело, Грегори? У тебя новая пассия? Или опять чернявая худышка, эта вертлявая вдовушка, греет твою постель?! Куда ты ее припрятал? Почему ты бросил нас в Гвинденхолле?!

— Вон там, на столе лежат бумаги — прочти их.

— При чем здесь бумаги?! Не увиливай, Грегори!

— Прочти…

Быстрыми шагами она прошла по комнате, развернула бумаги и побледнела.

Рука, державшая письмо, задрожала. Адель оперлась о стол.

Она смотрела в бумаги остановившимся взглядом и молчала.

Я ждал объяснений, плача, мольбы, но она молчала.

— Ты можешь объяснить это?

Она молчала.

— Как твой муж и как сеньор, принявший вассальную клятву, я спрашиваю — объясни мне это!

Адель положила бумаги на стол и нетвердой походкой приблизилась ко мне. Глаза опущены вниз. Она опустилась на колени и одним жестом сбросила берет и откинула свои волосы с затылка вперед. Обнажилась шея.

— Твой меч в изголовии — руби….

Голос был, тих и прозрачен, как у призрака.

— Ты не можешь мне честно сказать обо всем?

— У предателя нет честного слова….

— У тебя были причины? Скажи мне, Адель? В этой самой комнате в начале зимы я принял твою вассальную клятву, и ты поклялась мне в верности и обязалась не причинять вреда мне, не покушаться ни на мою личность, ни на мое имущество, ни на мою честь, ни на мое семейство!

Адель молчала. Она словно окаменела.

— Ты вынесла малышей из замка и передала людям герцогини?

— Я принесла их отцу Бенедикту для обряда крещения… до возвращения миледи я хотела, чтобы они вошли в лоно церкви… некрещеные души в страшной опасности находятся…

— Что было дальше?

— Меня оглушили, ударив сзади… Когда пришла в себя, отца Бенедикта и малышей уже не было….

— Кто убил священника?

— Не знаю… Не мучь меня… убей сразу…

— Тогда, зимой, я спас тебя от яда, а ты отплатила мне совсем не той монетой!

— Лучше бы я тогда умерла…

— Письма кому ты передавала?

— Отцу Бенедикту… После похищения малышей я ничего не написала… более ничего…

Моя старшая сестра… Мария… она в руках церковного суда…. Меня заставили шпионить за тобой и за миледи…

Я смотрел на ее тонкую, нежную шею, на затылок, опускавшийся все ниже.