Кайл и Фостер поддели плиту на саркофаге ломами и сдвинули наполовину.

На глубине почти в рост человека лежал король Эдмунд — вернее, его кости, полуприкрытые доспехами и истлевшими кусками черной материи. Скалился череп из-под шлема.

Длинный черный меч на теле короля и руки в кольчужных рукавицах сомкнуты на рукояти.

Где же то мое, что я могу взять?

Отец Гордон осенил себя крестом.

Я перебрался через край и, опираясь о стену, неторопливо спустился вниз. Король лежал между моих ног и ухмылялся вечной улыбкой, словно знал что‑то важное, что нам не узнать.

Тут же плита дрогнула под моими ногами и медленно начала опускаться вниз.

— Кайл, факел мне!

Он едва успел мне передать факел. Через несколько мгновений между нами было уже десять футов.

Показалась темная щель между плитой и стенками гробницы. Она росла. Я опускался в тайный нижний зал.

Подняв голову, я видел, как удаляется полуоткрытый саркофаг и темные на фоне факелов головы Кайла, Фостера и монаха.

Дрогнув, плита остановилась. Я все так же стоял над телом короля Эдмунда, но только посредине каменной комнаты. Вдоль стены огромные каменные лавки, или это лари?

Я приказал Фостеру спуститься ко мне по веревке, что он и сделал. Теперь мы встали вдвоем над прахом короля.

— Стой здесь и не сходи с места. Иначе, боюсь, плита поднимется наверх. Ты же не хочешь остаться в этом месте до конца дней?

Печальная гримаса была мне ответом.

Подняв факел над головой, я сделал шаг и ступил на каменный пол. Несколько шагов — и я возле ларей — каменных сундуков, вместо крышек каменные плиты, и запах слив… Здесь было золото!

Его запах доходил до меня из щелей между плитами. Кайл спустил мне лом, и я поддел первую плиту. Она гулко ударилась о пол.

Тусклый желтый блеск золота. Очень много самородков, среди них грубые слитки и свитые в жгуты золотые прутья. Монет и украшений не видно совсем.

Где взял все это король Эдмунд и почему не потратил сам? В пещере дракона? Может быть, того же Бранхэрда? Был ли он скрягой или же боялся, что дракон вернется и потребует назад свое? Я вернулся к плите, на которой совершил спуск. Эдмунд все так же скалился мне в ответ. Но меня привлекло то, что сразу не заметил. Проржавевшая, гнилая кольчуга короля. На ней наклепаны чешуйки, чешуйки дракона, с ладонь величиной. Я протянул руку и потер одну из них. Она блеснула темно–зеленым цветом. Время ей совсем не повредило.

Может это — мое, что я могу забрать?

Кайл позвал моих пажей и оруженосцев. Несколько часов мы грузили и поднимали в мешках на веревках золото короля Эдмунда.

Последней я забрал с тела короля кольчугу, обшитую драконьей чешуей.

— Государь, монах — отец Гордон исчез!

Вчера вечером я приказал запереть монаха в его келье и приставил караульного к двери.

— А караульный?

— Его тоже нет!

Испуг на лице Кайла мне не понравился.

— Все будет хорошо. Люди в лагерь посланы?

— Да, сразу на рассвете, государь.

Для перевозки золота требовались повозки. Отбирать их у беглецов из Риббла я не хотел.

Я вышел во двор. Дождя сегодня не было, но и солнце не торопилось выходить из‑за туч.

Из‑за приторного сливового запаха я плохо спал ночью. Грета спала крепко, и я ей завидовал.

После завтрака, когда люди из Риббла уже запрягали коней в повозки, тревожный крик часового раздался со стены.

На стене аббатства нет зубцов и парапет низок, по пояс.

— Неприятель!

Я быстро поднялся по лесенке наверх. С зеленых холмов к аббатству мчались повозки, запряженные одвуконь. В повозках, открытых сверху и с высокими бортами, теснились люди. Блестели наконечники копий и лезвия алебард.

По меньшей мере сотня повозок.

— Это мятежники из Риббла — их привел отец Гордон, больше некому. Кайл, подними наших людей на стены, но не всех, пусть во дворе останется резерв в сотню, нечего тесниться на стене. Приготовьте албалеты, и мне один с колчаном.

Эти буйные парни времени не стали даром терять. Повозки круто завернули к самым стенам, и по коротким лестницам, а то и по веревкам с кошками на нас полезла воющая толпа оборванцев с разномастным оружием. Доспехов и шлемов у них не было. Я выстрелил только раз и даже не увидел попал или нет. Пришлось выхватить меч и рубить по головам, спинам, плечам. Мятежники выли, орали и свистели и лезли наверх, словно им даровали сегодня бессмертие!

Крючками на длинных палках моих людей сдергивали со стены и добивали внизу. Такого бешеного натиска я никогда не видел в жизни!

Я разрубил голову одному, снес руку другому и успел перерубить жердь, крюком которой уже зацепили Кайла и тянули вниз.

Запищал рожок. Ого! У них и сигнал имеется!

Нападавшие посыпались вниз в свои повозки и, нахлестывая лошадей, отъехали в сторону холмов, но не далеко. Это удалось не всем. Несколько лошадей было подстрелено из арбалетов, и три повозки остались под стенами. Мешками валялись трупы, слабо трепыхались раненые. Стоны и крики…

В атаке участвовала едва треть мятежников, а ведь их здесь около тысячи.

Но передышки нам не дали. С повозок попрыгали молодцы с охотничьими луками. Стрелы понеслись к нам.

— Все со стен! Вниз! Прячьтесь!

Щитов у нас нет, а за парапетом всем не спрятаться. По стене донеслись крики — стрелы находили моих горцев. Вниз со стены упало несколько тел.

Мои парни ответили из арбалетов, но вразнобой и без особого толка. Скорчившись за парапетом, я провожал взглядом росчерки стрел, перелетающие через стену. Я сегодня не успел даже надеть шлем. Мой берет от стрел не защита.

Во дворе визжала и билась раненная стрелой лошадь. Наших лошадей я приказал еще вчера привязать за зданием аббатства с южной стороны, на обширном луге, что оканчивался у обрыва к морю.

— Они идут! Приготовить арбалеты! Целиться в лошадей!

Я приподнялся, встав на колено. Кайл в нескольких шагах от меня раздавал команды.

— Пли!

Несущиеся к стене повозки встретили арбалетные стрелы. Подстреленные кони вставали на дыбы, рвались в сторону… Несколько повозок сцепились между собой. Но основная часть мятежников прорвалась к стене, и они опять полезли толпой наверх на стену, словно их ждали не люди с мечами, а голые девки!

Я рубанул с размаха по первому же человеку, схватившемуся руками за парапет стены. Брызги крови долетели до моего лица. Убитый молча рухнул вниз. Оскаленная бородатая морда другого возникла сразу же следом. Вытянув далеко руку, он ткнул меня мечом выше колена, попал в край набедренника, а я воткнул острие меча прямо ему в рот. Голова мотнулась, и он исчез в черно–серой толпе воющих головорезов…

Мы рубили их, а они все лезли и лезли на стену, отчаянно цепляясь за нее грязными руками, как будто эта стена единственное их спасение от страшной опасности, следующей по пятам.

Я зарубил десятерых… Запищала дудка, и они отхлынули во второй раз.

Опять полетели стрелы. Я оглядел стены, сев за парапет, заглянул во двор. Нас так мало осталось… Еще одна такая атака и они прорвутся! Раненых несли в здание аббатства. Их было много. Под стеной топтался Ричард с моим шлемом в руках, но его не пускали наверх ко мне. Я сделал ему успокаивающий знак.

— Кайл, я иду к раненым, держитесь!

Спустившись вниз, я увлек с собой Ричарда.

— Возьми меч и оставайся рядом с Гретой, закройте дверь изнутри на засов! Не отходи от нее! Это твое задание! Можешь подпереть дверь теми мешками!

Мешки с золотом были сложены в моей комнате.

Он кивнул и убежал со всех ног.

В трапезной аббатства лежали раненые. Мои люди, горцы Холлилоха…

Женщины из Риббла помогали перевязывать раны и приносили воду.

Я переходил от одного к другому и излечивал их, обливаясь потом и замерзая попеременно. Горцы целовали мою руку, поднимаясь и возвращались на стену.