— Идем, Грегори, я покажу тебе нечто!

Я пожал плечами и последовал за нею. Что мне еще оставалось? Она шла вперед. Зазывно колыхались юбки на бедрах.

Узкая винтовая лестница уходила наверх. По низким ступеням неудобно ступать. Ставить ногу на каждую — значит семенить как дама на сносях, а шагать через одну — задирать ногу высоко.

— Кто строил такую неудобную лестницу?!

Габриель засмеялась, не оборачиваясь.

— У моего деда здесь в башне жил карлик–астролог, и эти ступени были выложены специально для коротких ножек!

— Твой дед, похоже, обожал своего карлика!

— Не смейся, Грегори, астролог предсказал совершенно точно день и час смерти моего деда.

— Должно быть ужасно жить, зная когда умрешь…

— Дед, напротив, был спокоен до последнего своего часа. Он закончил все дела, роздал вознаграждение преданным слугам, благословил отца и меня… Я ведь была единственная внучка у старого герцога… Он сел в кресло и ровно в полдень, когда пробили часы и начали звонить колокола, закрыл глаза и умер…

— Жутковато звучит, ты не находишь? Не хотел бы я знать, когда наступит мой последний час… А что с карликом?

— В день смерти деда он исчез бесследно. Никто не видел, чтобы он покидал замок, и тело его не было найдено… Уф! Пришли!

Большая круглая комната из светлого камня. Единственное узкое и высокое окно закрыто ставней. Над головой высоко, в три человеческих роста, переплетение балок стропил. Мы под крышей одной из многочисленных башенок замка.

Стол темного дерева накрыт цветной шалью. Шкафы у стены, потемневшие от времени, закрыты шторой.

Габриель одним движением сдернула шаль со стола. В массивной бронзовой подставке, похожей на корявую лапу какого‑то зверя, покоился матово–молочный шар чуть больше человеческой головы.

— Что это?

— Я нашла его в шкафу среди вещей карлика, когда еще была девчонкой и из любопытства лазила сюда тайком от отца. Заставить работать его я смогла только вчера. Смотри!

Она протянула руки, и шар оказавшийся между ее ладоней, мягко засветился.

Габриель прошептала несколько слов, и в мутном теле шара появилось и увеличилось прозрачное пятно. Оно росло, и я с удивлением увидел, словно в круглом окне — палатки, освещенные кострами, и пьяных солдат в обнимку с девками.

— Это лагерь, что твои люди захватили сегодня. Я отсюда наблюдала в деталях за битвой.

Посмотрим теперь на короля Руперта!

Пасс руками — и лагерь с моими веселыми воинами ухнул вниз, словно я взлетел вверх на крыльях птицы! Яркие пятна костров уплыли в сторону. Я потряс головой, моргая. От этих перемещений меня слегка замутило… Шар показывал проносящиеся внизу городские кварталы Лонгфорда. Мелькнула стена и широкая полоса Дойла, мерцающая при свете луны.

В лагере Руперта горело множество костров. Габриель сделала еще пасс руками. Костры были совсем рядом. Но ни палаток, ни людей… Просто костры на опустевшем лугу.

— Они оставили костры и ушли…

— Куда?

— Посмотрим на юге…

Отряды Руперта шли не на юг, а на восток в сторону гор

Здесь горы были не те, что у нас на севере, но скалистых круч хватало. Торговцы не ездили через них, и торных дорог не было, но через перевалы был самый короткий путь на восток.

— У него явно есть проводники, знающие удобные для подъема и спуска места…

Мы с Габриель рассматривали отступающее войско короля Руперта. Самого короля в ночи было не различить.

— Нам его не догнать — утром они вступят в горы! Не ожидал от него такой прыти!

— Грегори, ты недооценил его уже дважды!

— Понимаешь, он в моих глазах тот самый безумец с пустым взглядом… А он хитер и смел…

Пусть уходит, все равно пойдет на Гвинденхолл, и там мы встретимся!

Очень полезная вещь — этот шар!

— Я буду смотреть в него каждый день и посылать тебе гонцов с письмами.

— Ты можешь видеть весь мир?

— Видимо да, но легче находить и видеть те места, в которых я уже побывала.

— Габриель, ты всевидящая как господь! Ты можешь войти в любой дом и видеть всех и каждого!

— Смотри!

Стремительный проблеск в шаре и, наконец знакомая картина — замок Лонгфорда, озаренный огнями. Габриель слегка двигала ладонями. Замок приблизился, промелькнула стена, одно окно, другое…

— Черт возьми! Ты сможешь заглянуть в каждую спальню, даже если окна и двери закрыты?!

— Могу, но я не в том возрасте уже, чтобы подглядывание за совокуплениями было интересным и возбуждающим занятием, Грегори!

— Габриель, ты говоришь как старушка!

Она засмеялась, откинув голову. Картинка в шаре колыхнулась, и я увидел свою комнату. Широкую кровать с резными столбиками и балдахином. Пара в моей постели занималась любовью с большим увлечением… Между широко разведенных голых женских ног, согнутых в коленях ритмично двигалась голая мужская задница…

— Твоя тевтонка не теряет времени даром, Грегори!

Я похолодел, и замер…

— О боги, ты побледнел, Грегори! Успокойся и прими как данность! Шлюха не может хранить верность одному мужчине! Постой! Куда же ты?!

Мне потребовалось несколько минут, чтобы добежать до двери своей комнаты.

Горцы стояли с обнаженными мечами на плечах по обеим сторонам.

— Кто вошел туда?

— Ваш оруженосец Дуган, государь.

Я толкнул дверь и вошел. Рукоятка кинжала удобно легла в ладонь.

«Убью обоих!»

От грохота двери о стену, пара подпрыгнула на моей постели. Вскрикнув, женщина скатилась с постели вправо и укрылась за балдахином.

Торопливо натягивающий штаны Дуган скатился влево и встал столбом. Его перекосившееся от страха лицо доставило мне мгновенное удовольствие.

Но я решил начать не с него. Я быстро подошел к изголовью, выволок взвизгнувшую шлюху наружу, швырнул на постель.

В растрепанном платье и со спутанными волосами без чепца передо мной оказалась ….Молли!?

Она быстро прикрыла рукой обнажившуюся грудь. В глазах испуг сменился вызовом.

Злоба растаяла. Смеясь, я отошел к креслу и сел. Кинжал, разочарованно шелестя, вернулся в ножны.

— Вы не нашли другого места для своих игр, дорогая?

Молли села на постели и потупилась…

Дуган обошел постель и рухнул на колени.

— Простите, государь… Я виноват!

В дверь заглядывали любопытные горцы и испуганная Грета, поднос в ее руках подрагивал.

Я подошел к двери.

— Я принесла ужин, государь…

— Ты не служанка, чтобы носить мне еду! Где твоя комната?

Она вздрогнула. В испуганных глазах блеснули слезы.

— В правом крыле, государь…

Я смотрел на нее и не мог наглядеться. Моя милая девочка, за день я безумно соскучился по ней. Моя усталость испарилась. Мне стало стыдно, за то, что накричал на нее…

Обернувшись, я бросил злосчастной парочке:

— Я вас прощаю и дарю эту комнату — продолжайте то, что начали!

Грета, проводи меня к себе…

Бастард Финней двинулся на восток вдоль долины Дойла. Следом выступил граф Моран.

Вся остальная пехота и конница двинулись на юг. Для этого пришлось пройти через весь город и по восстановленному мосту через Дойл.

Прохождение это превратилось в парад.

В шеренги по три и по четыре пехотинцы шли по улицам, осыпаемые весенними цветами.

Весь Лонгфорд собрался вдоль пути следования отрядов. Ведь уходили многие завербовавшиеся в мою армию местные парни. Поцелуи, крики, слезы…

Большим обозом двигались бомбардские команды. Уже ближе к обеду следом за обозами прошла конница, и тогда уже выехал я со своими горцами.

Грета уехала с обозом и моими пажами. Дугана–шалопая я отдал адъютантом к Макгайлу в его полк. Молли незаметно прошмыгнула, не показываясь мне на глаза.

Мы простились с герцогиней у городских ворот.

Луиза–Габриель поцеловала меня в щеку и шепнула на ухо:

— Добудь мне Эскобара живым, Грегори…