— Через две недели, государь. Приглашения уже развезены баронам восточных графств.

— Фостер, через горы Мидлшира есть короткий путь к Гвинденхоллу. По нему король Руперт ушел от Лонгфорда. Он смог пройти, пройдем и мы!

— Но он не смог протащить по горным дорогам осадные бомбарды и спрятал их где‑то в горах. Вы хотите нарушить перемирие, государь?

— Здесь на острове должен быть один король, Фостер. Обдумай, как нам создать постоянную службу по переправке писем с севера и обратно.

Фостер ушел, а я направился в комнаты леди.

У этой двери не стояло охраны и я, стукнув в нее дважды, распахнул створку.

При моем появлении все смолкли, а потом, встав, приветствовали поклоном.

Молли с лютней в руках, Томас с корзинкой, полной разноцветной пряжи, Грета с недовязанным носком в руках, Ричард с клубком пряжи в руках, причем пряжа намотана на руки Агнесс. На лице вилларки гасла широкая улыбка.

— Я сожалею, что нарушаю ваше веселье, но, Ричард, ты мне нужен. Ступай за мной!

Ричард передал клубок Агнесс и вышел за мной следом.

Едва дверь закрылась, девушки опять защебетали. Ричард стоял передо мной, но видно было, что всем существом он все еще там — рядом с девушками.

— Спустись в зал к князю Фрусбергу. Передай, я хочу его видеть немедленно.

Князь Фрусберг явился ко мне уже изрядно навеселе. По его нечетким движениям и слегка стеклянному взгляду стало ясно, что тевтонец уже на полпути к отключению сознания.

— Слушаю, государь…

— Садитесь, князь!

Тевтонец сел в кресло напротив меня. Я заколебался. Стоит ли говорить с пьяным?

Но князь уже прославился среди моих офицеров тем, что выпив три кувшина вина, мог вести связную беседу, а после наутро все помнить из сказанного и обещанного. Редкое качество…

— Людвиг, пройдут ли тевтонцы через горы?

Я решил его назвать по имени в знак особого доверия и значимости разговора.

— О, наши парни везде пройдут, государь!

— Вчера я наблюдал воинов Бойнебурга — они все обуты в легкие туфли — по горам в таком не ходят. Пара миль — и все порвется в клочья.

— Тогда дальше пойдут босыми! Всего делов!

— Босым в горах не пройти, Людвиг, даже горцы никогда не ходят босыми, а носят крепкие сапоги.

— Тогда дайте парням горскую обувь, государь!

«А они сотрут ноги в кровь…»

— Через день я выступлю через горы Мидлшира со своими горскими полками. Тевтонцы и конница останутся здесь под командой Жасса. Его заместителем будете вы, Людвиг.

— В горы с двумя полками?!

— Я должен уничтожить гнездо мятежников из секты уравнителей, пока длится перемирие. Более недели это не займет, я полагаю.

— Что я должен сделать, государь?

— Будьте готовы к неожиданностям и держите позиции по реке.

— Выполним, государь!

— У меня есть просьба к вам, князь. Я прошу вас удочерить Грету.

— Простолюдинка в вашей постели должна стать княжной?

Глаза тевтонца хитро сощурились.

— Это не так просто, государь, по законам империи…

— Мы не в империи, Людвиг, и я добавлю к своей просьбе 100000 талеров.

— Ого, ваши аргументы, государь, неотразимы!

— Сделайте это завтра, до моего отъезда, князь.

Утром в часовне манора после заутрени была проведена церемония удочерения.

После молитвы. с благословения отца Гульда, Грета в своем самом лучшем платье прошла, чуть пригнувшись под плащом, что держали поперек прохода два тевтонских лейтенанта. По ту сторону плаща Грету встретил князь Фрусберг. Она опустилась перед ним на колени, склонив голову.

Грета в голубом платье с пышными рукавами и белоснежном чепце. Князь в ярком красно–голубом наряде, в панцире, сверкающем как зеркало, с золотыми насечками и золочеными пряжками.

«Отец» обнял «дочь» и во всеуслышание объявил об удочерении. Лукавая улыбка на устах Людвига фон Фрусберга предназначалась мне. Я никогда не забывал о том, что до меня Грета была любовницей князя, но ревности не было.

Я твердо намеревался устроить судьбу Греты, и удочерение — это только первый шаг.

Одобрительные крики на тевтонском языке разнеслись под сводами часовни. На церемонии присутствовали почти все офицеры моей армии. Южные аристократы вежливо улыбались, но церемония вряд ли пришлась им по душе. В их представлении шлюха, объявленная княгиней, так и осталась шлюхой и никогда не будет им ровней.

В честь обретения дочери князь Фрусберг пригласил офицеров на пир в свою часть лагеря. Но это должно произойти вечером, а пока я занялся текущими делами.

Макгиллан и Макгайл-младший — мои оберсты, получили инструкции, и два пехотных полка спешно принялись готовиться к походу в горы. Я приказал взять побольше вьючных лошадей.

Из подвала привели обросшего, всклокоченного Джойса Марвина. Он щурился на свет и чесал свою шевелюру. Воняло от него отхожим местом.

— Помыть, переодеть, побрить!

Горцы подхватили узника под руки и уволокли вниз. Бедняга только рот раскрыл.

Обратно его привели через час уже одетого по тевтонской моде — в яркий-оранжевый камзол и облегающие синие рейтузы с выпуклым гульфиком. Длинные волосы бывшего монаха стянуты назад в конский хвост.

— Садитесь, Джойс!

Я указал на табурет и отпустил охрану. Мы остались одни.

Под моим взглядом Джойс сидел совершенно спокойно, разглядывая корешки книг на стеллажах.

— Вы здесь у меня отдохнули, пора и делом заняться. Вот на столе карта Мидлшира. Мне нужно знать короткий маршрут из Логшира в восточные графства. Деревни в долие Мудди пусты. Местные жители попрятались в горах, и мне нужен проводник.

Вы проведете меня в восточные графства через Мидлшир или найдете проводника. После этого можете убираться на все четыре стороны.

— Проводника, ваше величество, по вашему приказу повесили на воротах….Бедняга Сайрус, уж он-то знал эти горы как свою ладонь…

— Ты отказываешься?

— Как можно, государь! Я проведу ваших людей куда угодно!

— Кроме долины Свидла?

Острый взгляд прищуренных глаз пробуравил меня.

— Джойс, я знаю где логово ваших последователей, но мне нет до них никакого дела. Они меня не интересуют! Мне нужно пройти в восточные графства до пятого дня следующего месяца. Ты помогаешь мне — и ты свободен. Так что ты решил?

— Решать нечего, ваше величество, я отведу вас куда пожелаете.

Этой ночью в постели моей было больше слез чем сладострастных стонов. Молли и Грета с двух сторон обливали мою грудь слезами.

Я обнимал их за плечи и поочередно целовал в то, что было ближе — то в светловолосую макушку — Грету, то в темную — Молли.

— Наша разлука не продлится более двух–трех недель, милые. Я вернусь с победой, а там и войне конец. Вернемся в Корнхолл на север. Я уже скучаю по снегу…

Немудрено. Днем стояла жара. Палило солнце. Только в маноре за толщей каменных стен было прохладно.

— Что будет со мной? — Прошептала Грета, задрав подбородок.

— Дочь князя с большим богатым приданым легко найдет себе мужа, достойного человека, который будет ее любить и которому она родит детей…

Девушка прерывисто вздохнула.

— Я хочу быть с тобой и только с тобой и родить от тебя детей, мой король…

Молли молча шмыгала носом. Она еще не осмелела настолько чтобы задавать мне вопросы о своем будущем рядом со мной.

— Я надоела моему королю?

Грета сегодня настойчива как никогда.

— Глупышка, как тебе в голову это пришло?

— Мне сказали — на севере короля ждет графиня — стройная и грациозная, аристократка голубой крови…

«Ждет ли меня Доротея? Признаюсь, я о ней не вспоминал последние месяцы. Она легко вошла в мою жизнь и легко ее покинула. Вот только наша дочь — мой маленький дракончик там на севере, притягивала иногда мои мысли.»

Вслух я этого не сказал.

— На севере меня ждут два мальчугана, они тебе понравятся, малышка.