— Лорд Грегори, к вам пышный господин со свитой.

— Они вооружены?

— Нет, милорд, только этот господин держит в руке затупленный меч.

— Откройте ворота и впустите гостей!

Вошедший дворянин выступал весьма горделиво. Его длинный плащ был украшен гербами. В руках он нес затупленный меч.

— Гербовый король… — раздались голоса.

Опустившись передо мной на колено, господин протянул на вытянутых руках этот затупленный меч и громко произнес весьма цветастую речь.

— Высочайший и могущественнейший лорд! Высочайший и могущественнейший принц и прегрозный государь мой герцог Давингтонский, Ваш кузен, посылает меня к Вам ради Вашей величайшей учтивости и доблести рыцарской, каковые, как ведомо ему, Вашей преблагородной особе присущи; только из любви и благосклонности, безо всякого дурного умысла обращается он к вам и вызывает на турнир и ристание ратное в присутствии дам и девиц; для оного и в знак сего посылает он вам меч, для такового дела пригодный!

Я обвел глазами всех присутствующих. Насколько я помнил турнирные правила, мне надо было в знак согласия принять меч и разразиться цветастой ответной речью. Похоже, все присутствующие только этого и ждали. Вздохнув, я принял тупой турнирный меч и, поднявшись, произнес:

— Я принимаю этот вызов безо всякого дурного умысла, но ради удовольствия моего кузена и развлечения дам!

Дворянин мгновенно оказавшийся на ногах, изящно поклонился и представился.

— Гербовый король, барон Хамри! Соблаговолите, милорд, сделать выбор турнирных судей!

Шуршащий пергамен содержал список незнакомых мне имен. Адель заглянула мне через плечо и ахнула.

— Они все южане?!

Я выбрал первых двух в списке.

— Соблаговолите, милорд выдать мне два локтя бархата или атласа, чтобы я мог отбыть к судьям для вручения грамот и для того, чтобы они могли определить время и место турнира!

Я позвал Бертольда Тудора и распорядился выдать гербовому королю просимое. После чего указанный господин раскланялся и покинул замок через ворота. Адель захлопала в ладоши.

— Мы едем на турнир! Уважаемые сьерры! Наливайте кубки, мой муж, лорд Грегори принял вызов на турнир! Мы поедем и победим всех!

Восторженные крики в ответ. Я вернулся в свое кресло и криво улыбнулся. Знать бы, что из этого выйдет?!

А вышла из этого сплошная головная боль.

Судьи выбрали место — Гвинденхолл. Время — спустя три недели.

Как лорд я равен графу, а значит, мне нужно привести с собой на турнир не менее пяти рыцарей, каждого с оруженосцем. Кроме того, я должен оплатить судьям расходы, пополам с герцогом Давингтонским конечно.

На турнир я должен прибыть со своими людьми за четыре дня до начала. На всю подготовку осталась ровно неделя. И дорога займет примерно десять дней.

Рыцари среди моих вассалов, конечно же, нашлись.

Молодой барон Майлз Гринвуд был в их числе.

Я вооружил и одел во все новое за свой счет, как этих рыцарей, так и оруженосцев и их слуг.

Новый комплект доспехов для турнира мне изготовили в мастерской Тудоров.

Адель занималась экипировкой своей свиты, а она получалась не малая. За неделю я опустошил мешок с золотом и открыл другой. Все золото я велел сложить в подвале замка и дверь в комнату охранял караул из пяти горцев.

Неделя пролетела быстро.

Я дал последние инструкции Крейгу и Жассу. Сэмми я забирал с собой. Вызванный из Холлилох Серрей был мною назначен главным распорядителем, то есть старшим над всеми слугами и ответственным за стол, постель и питье. Бертольд Тудор остался в городе, но двое его писарей были приставлены в помощь Серрею.

Наш отряд составил триста человек, включая две роты горцев, конную и пешую.

Настал день отъезда. Я зашел перед дорогой в комнату, где спали мои сыновья. Няньки и кормилица склонились в поклоне. Я постоял над кроватками и тихо ушел.

Я ехал во главе колонны, рядом на серой кобыле моя жена. Наш обоз растянулся на полмили. Боевой коней для турнира вели в поводу.

Любопытные горожане облепили все городские стены. Епископ Симон благословлял нашу колонну с башни ворот.

Такого комфортного путешествия у меня никогда еще не было.

Вечером были слугами разбиты палатки. В самой большой расположились мы с Адель. Конечно, у нее была и своя палатка, но там поселились Бернадетта и камеристки моей супруги.

Специальный повар приготовил ужин, и нам его подали на серебре два пажа.

Адель доставляло удовольствие собственноручно разрезать мясо ножом и кормить меня со своей вилки.

— Почему ты принял вызов, Грегори?

— Никогда не был на турнире, да и путешествие с тобой для меня большое удовольствие…

— Ты не опасаешься ничего? Может быть, регент королевства что‑то затевает против нас?

— Мы приедем и увидим все сами, Адель…

Вошел паж, кажется, его звали Дуган, рыжеватый, прыщавый, но довольно рослый для своих лет.

— Милорд, миледи, к вам баронесса Соммерсби.

Бернадетта впорхнула в палатку, улыбающаяся, свеженькая, как будто не проделала весь день в седле. Я поднялся, поцеловал ей руку и предложил походное кресло у походного столика. Бернадетта принесла шахматную доску и коробочку с фигурами.

— Милорд брат составит со мной партию?

— Сестра, слишком поздно для игры, нужно отдохнуть! — Адель была резка.

— Ступай же в свою палатку и отдыхай!

— Вот уж нет, я сама знаю, что мне делать!

Адель прилегла на тюфяк, застеленный свежими простынями. Платье она уже сняла и поверх длинной сорочки на ней была только легкая накидка.

На опорных шестах висели фонари, так что в палатке было достаточно светло, чтобы увидеть, как просвечивается ее гибкое тело через тонкую ткань. Заметив мой взгляд, Адель потянулась как кошка. Ткань на груди натянулась, облегая соски.

Но Бернадетта время не теряла, освободив столик от подноса с едой, она уже быстро расставляла фигуры. Они искусно были вырезаны из янтаря и светились приятным теплым светом. Взяв в руку их, не хотелось больше выпускать.

— В этой игре я не силен, сестричка.

— Играем на поцелуй, выиграю — я вас целую, вы выиграете — вы целуете меня.

Адель возмущенно фыркнула.

Бернадетта быстро показала ей свой розовый язычок.

Она оказалась сильным игроком, я не успел сделать нескольких шагов, как лишился двух павлинов и мой левый фланг оказался в опасности. Тогда я пошел на хитрость.

— Есть одна история про игру в шахматы. Если дамы позволят, я ее расскажу.

— Не в ущерб игре! — заметила Бернадетта. Ее глаза сощурились, она почувствовала, что я пытаюсь схитрить.

— Чтобы проникнуть в замок адмирала Иварена, молодой рыцарь Йон переодевается в одежды слуги менестреля. Заметив красивого пажа в такой должности, адмирал подозревает что‑то неладное.

Э!.. — сказал он, рассматривая юношу. — Очень жаль, что ты служишь менестрелю; по–моему, тебе бы больше подошло охранять замок и носить меч. Нет ли у тебя какого‑нибудь тайного замысла? Откуда ты и что умеешь делать?

Государь, отвечал Йон, я знаю много ремесел и могу перечислить их, если вам угодно.

— Я готов тебя выслушать, — сказал адмирал, — но не вздумай хвалиться тем, чего не умеешь делать, ибо я устрою тебе проверку!

— Государь, я умею выхаживать ястребов; умею охотиться на оленя, вепря. Выследив, я умею выгнать зверя из его логова и пустить за ним собак. Я умею прислуживать за столом; умею так играть в шахматы, что возьму верх над кем угодно.

— Хорошо, — сказал адмирал, — на этом остановись: в шахматах я тебя и испытаю.

Позвольте мне закончить, государь, ведь вы меня сможете испытать в любой момент, когда вам заблагорассудится.

Продолжай же, ты хорошо говоришь.

— Государь, я еще могу надевать кольчугу, носить щит на шее и держать копье, править конем и победить любого в конной схватке, сражаясь на копьях. Я также умею входить в комнаты дам, и добиваться их любви…