— Вынесите ее наверх… Есть ли здесь еще обвиняемые в колдовстве?

Были, как не быть! Дверь вела в длинный коридор, темный и сырой. По обеим сторонами низкие узкие двери. Я прошел по всем камерам. Помощники палачи быстро их отворили. Меня встречали стоны, крики, плач, вонь человеческих тел и гниющих ран.

В самой дальней камере сидели на каменном полу две голых девушки. Ноги зажаты в огромной деревянной колодке. Их еще не обрили, значит еще не допрашивали. Они дрожали, сидя в своих испражнениях, прятали глаза от яркого света факелов и молчали.

Лужайка среди цветов наполнилась стонущими голыми телами.

Я, сняв доспехи, переходил от одной к другой и лечил их раны… Этот кошмар казалось не имеет конца. Женские нежные тела изувечены с дьявольской злобой!

Груди ,истерзанные клещами. Глубокие раны на ягодицах и бедрах. Раздробленные кости…

Девочка лет тринадцати металась в бреду. Ниже колен кожи на ее ножках не было. Багрово-черное мясо…

Я содрогнулся, взяв в ладони эту плоть.

Через несколько минут девочка открыла огромные зеленые глаза. Кожа на ножках обновилась. Меня же начал колотить озноб

— Дяденька, вы ангел?

Я набросил на нее свой плащ. На истощенное худенькое тело девочки невозможно было смотреть без содрогания.

Кайл подал мне флягу с вином, и я ее мгновенно осушил, не ощутив ничего.

Под раскидистым дубом сидели, кутаясь в плащи, излеченные «ведьмы».

Ни у одной из них я не обнаружил даже искры магического дара.

Магия была в моей крови, в крови моих детей. Габриель была магичкой высшей пробы! Но эти несчастные сломленные создания с обритыми головами не владели ничем. Их оговорили и выпытывали признание в сношениях с дьяволом. Для чего?

Я владею малой толикой магии, но есть ли дьявол я не знаю. Этот господин мне не знаком.

Но люди вроде этих судей и палачей, по–моему, хуже всякого дьявола или сатаны, если вам угодно. Почему в обычных людях открываются адские бездны?

Я подошел к палачам и судьям. Они обильно потели от страха в окружении горцев.

— Кто из вас специалист по снятию кожи?

— Ноги допрашиваемой поместили в кожаные сапоги не по размеру… потом залили кипятка….кожа слезла сама…

— Кайл, возьми этого специалиста с собой обратно в подвал, и сьеров судей тоже. Я хочу через два часа иметь их письменные признания о том, что они имели сношения с дьяволом, продали ему душу! Идите!

— Стойте! Вы не имеете права! Мы судьи, а не подозреваемые!

Аббат Сеттон вырывался из рук горцев. Лицо побагровело, глаза вытаращены.

— Здесь я на все имею право…

Утром приехал гонец от Габриель — молодой гвардеец на сером жеребце.

Письмо мне принесли сразу, как только я проснулся. Закутав спящую Грету одеялом, я взломал печать на свитке.

Габриель писала о том, что увидела в магическом шаре:

Король Руперт вернулся в Гвинденхолли и собирает новую армию.

Бастард Финней и граф Моран находятся в одном дневном переходе от Гвинденхолла, но идти вперед не торопятся.

Люди Крейга Макконохи перешли через Шелл. Мост в его руках.

Последнее известие меня потревожило. Почему Крейг нарушил план и перешел через Шелл?

Я разрывался на части. Мне нужно быть здесь на юге, но мне нужно быть и там на севере, у берегов Шелл.

— Плохие новости?

Грета выглядывала из-од одеяла одним глазом. Растрепанные длинные волосы на подушке и внимательный голубой глаз — больше ничего не видно.

Я улыбнулся и поцеловал ее в висок.

— Все хорошо…

Вчера я приказал похоронить Фриду на лужайке аббатства и развести освобожденных женщин по домам.

Вечером после захода солнца на рыночной площади Саггертона взвилось пламя. Заживо горели члены церковного суда, признавшиеся в сношениях с дьяволом. Обомлевшие горожане наблюдали за казнью молча. Я приказал зачитать громко на площади признания приговоренных, перед тем как палач зажег хворост.

Туда же в огонь бросили весь палаческий инвентарь. Судьям было тепло напоследок!

Палачей трибунала я приказал прирезать и бросить в городской ров. Среди дохлых собак им самое место!

Вчера я навестил городскую тюрьму и выпустил всех томящихся там должников.

Убийцы и насильники в тюрьме долго не засиживались — их сразу вешали.

Сегодня мне нужно решиться и закончить дело с мятежными аристократами южного Лонгшира. Только тогда я смогу продолжить наступление дальше вдоль побережья.

Ворота замка Биррок распахнулись, как только мой отряд заметили со стен.

Я взял с собой в замок только Хэрри Эльсинера, с сегодняшнего дня коннетабля Саггертона. Капитан Гризелл встретил нас у ворот. На нем из брони только кираса поверх синего камзола. Прочую броню он, видимо, не считал нужным надевать.

— Как настроение наших пленников?

— Настроение у побежденных не может быть хорошим, государь.

Я объехал с Гризеллом весь замок по периметру. По сути это крепость или небольшой городок. В центре круглая башня донжона, вокруг стены примерно по двадцать футов высотой. От этих стен отстоят примерно на сто шагов внешние стены с квадратными башнями. Это пространство густо застроено. Кузни, конюшни, амбары, склады, и, конечно, небольшие домишки для челяди и прочих обитателей. Вдоль внешней стены с внутренней стороны маленькие домики из камня стояли тесно как солдаты в строю. Маленькие окошки, маленькие дверцы, словно сделано для детей.

Дымят трубы очагов, сушится белье, бегают чумазые оборванные дети.

Простолюдины при виде нас вставали на колени прямо на землю.

— Здесь живет много людей?

— Никто не считал, государь. Но здесь есть люди всех профессий, все, что угодно было барону Корки — изготавливали его люди — оружие, одежду, седла, бочки и даже чучела из убитых на охоте зверей. В замке в охотничьем зале богатая коллекция.

— У барона большая семья?

Мне ответил Эльсинер.

— Здесь в замке двое сыновей от первой жены — они взяты в плен вместе с отцом. Дочь и сын от второй жены в Гвинденхолле. Дочь в монастыре, сын — паж у короля Руперта. Третьей женой барон еще не обзавелся. Ходили слухи, что королева Анна обещала барону титул графа Саггертонского.

— Что пообещал ему король Руперт?

Хэрри пожал плечами.

— Фостер здесь?

— Да, государь, он разбирает бумаги барона .

Через сухой ров по подъемному мосту вы вьехали в замок. Ров конечно без воды, но острые колья на дне густо торчат и стены рва круты.

Штурмуя этот замок пришлось бы положить много людей.

Спешились во дворе. Здесь все вымощено серым камнем.

— Где содержится барон?

— В его покоях под стражей, государь.

— Навестим вначале его.

На втором этаже донжона у дверей стояли лонгширские гвардейцы с обнаженными мечами. Мне отсалютовали. Гризелл постучал в дверь и распахнул передо мной.

Барон Корки, кутаясь в плащ, сидел у разоженного камина. На столе на подносе остатки трапезы. При нашем появлении он встал.

— Приветствую вас, барон!

— Не могу ответить тем же, король Грегори! Я вас здесь не приветствую!

— Ого, как я вижу, южно–лонгширское гостеприимство — всего лишь сплетни!

— Вы вторглись на мои земли, убили моих людей, держите меня взаперти в собственном доме и ждете моего гостеприимства?!

— Вы обиделись за то представление с палачом?

Я сел в кресло напротив злобного барона.

— Садитесь, барон, и вы, сьеры, тоже, у нас будет тайный разговор .

Я сидел у камина, Эльсинер и Гризелл за спиной у барона Корки.

Окинув сумрачным взглядом всех нас, барон сел в свое кресло.

Я произнес слова заклинания. Глаза остекленели не только у барона, заклинание подействовало также и на моих офицеров.

— Барон Эдмунд Корки, скажите мне истинную правду — что пообещал вам король Рупер за поддержку?

— Он обещал сделать меня наследственным герцогом Южного Лонгшира.