Она всхлипнула и быстро провела пальцами, но своей коже. Пальцы удлиненной благородной формы и мозолей нет на ладонях. Она явно не простолюдинка!

Потом я убрал ожоги с ее лица. Бедняжка замерла, видимо не веря своим чувствам. Боль от ожогов бывает просто дьявольская. Как она терпела?

Потихоньку я начал развязывать повязку, что лежала на глазах. Ее руки обследовали мои легкими касаниями и опустились вниз. Она мне уже доверяла.

— О, боже!

Бернадетта отбежала в сторону, и ее вырвало.

Я смотрел на страшные багровые рубцы в глазницах и поражался живучести этого человека. Это сделали раскаленным железом, грубо всадив его через веки в глазные яблоки. Глаза просто испарились!

Как она смогла это пережить? Кто это сделал с нею? За что?

Я накрыл ее изуродованные глазницы ладонями, а пальцы легли на виски.

Прикрыв глаза, сосредоточился. Иглы вонзались в мои пальцы и ладони. Руки окоченели. До запястий. Выше. Дошло до локтей… Озноб полз по спине. Я потерял счет времени. Я мерз под солнцем и начал дрожать в ознобе… Тело калеки словно высасывало из меня тепло и силу… Я уже начал проклинать свой дар, когда все окончилось.

Руки Лили коснулись моих запястий и мягко потянули их вниз.

Открыв глаза, я столкнулся со встречным взглядом карих глаз из‑под пушистых ресниц. Зрачки расширились и жадно впились в мои.

Я был горд — я вернул ей глаза! Это — невероятно!

Внезапно ее вновь приобретенные глаза закатились и она, выскользнув из моих рук, повалилась на траву, разбросав руки как тряпичная кукла.

— Грегори, ты вернул ей зрение! Это божественно! Что с нею?! Она без чувств?

Бернадетта, придерживая подол платья, семенила вокруг меня, словно деловитая, беспокойная птичка.

Свою подопечную мы разместили в палатке Бернадетты. Прежде чем уйти, я попросил лекаря Каллума осмотреть ее.

Грязное платье выбросили вон.

Обнаженная женщина лежала на походной постели, на спине, так и не придя в сознание. Похоже, она давно не питалась как следует. Кожа туго обтягивает скулы. Ребра выступают из-под кожи груди.

Осмотрев глаза Лили, приподнимая веки, Калум пожал плечами.

— Здесь все в порядке.

Я не сказал ему, что еще час назад этих глаз не было вовсе.

Приоткрыв ей рот, мы обнаружили, что языка она не имеет. Он грубо и косо вырезан.

Но рана уже давно затянулась. Отсутствуют несколько боковых зубов.

Груди небольшие, но крепкие, живот впалый, так что выпирают тазовые кости. Волосы на лобке темные, почти черные.

Каллум оглянулся на меня, и я кивнул. Слегка раздвинув ноги женщины, лекарь осмотрел ее тайные прелести.

— Видимых повреждений нет, государь. Она не девственница, но и не рожала никогда.

Перевернув женщину на живот, мы увидели на спине и ягодицах уже под зажившие длинные рубцы.

— Ее избивали, государь, и неоднократно, похоже на следы от ременной плетки.

На правой щиколотке потертость. Видимо, ее держали прикованной за ногу.

Удивительно, что она не подхватило какой‑нибудь заразы на коже! При ее то образе жизни… С виду она вполне здорова, государь!

Поблагодарив лекаря, я отпустил его.

Эта женщина меня очень заинтересовала. Присутствие магии в ее ауре было для меня величайшей находкой. С женщиной я оставил камеристку Бернадетты Джени.

— Когда очнется — помоги ей помыться, найди чистую одежду и покорми.

В моей комнате приготовили чан с водой для мытья. С наслаждением я погрузился в него с головой, потом разместился с комфортом. Только голова торчала из воды.

От Давингтона остались одни головешки в окружении каменных стен. Что‑то надо делать с этим. Ведь сегодня последний день лета. Завтра уже осень, а она коротка, и впереди зима. Горожане обречены на холодную и голодную смерть. Я господин этого города, и мне надлежит о них позаботиться. Мне остро не хватало человека, могущего дать советы. Жаль что руин Лайонбурга так далеко. Где найти мне еще сосредоточение силы, такой же мощи? Мне нужен совет отца…

Я сидел с закрытыми глазами, и струя воды, плеснувшая мне в лицо, была очень неожиданна!

Бернадетта, смеясь, зачерпнула ладошкой еще воды и плеснула в меня. Она стояла, облокотившись на край чана, только лишь в тонкой рубашке, оттопырив свой прелестный зад.

Рванувшись из воды, я сгреб девушку в объятия и опустился в чан уже с трепыхающейся и визжащей добычей. Я с удовольствием макнул ее с головой под воду. Визг сменился бульканьем.

Рассердившаяся Бернадетта набросилась на меня с кулаками. Но несколько поцелуев успокоили ее. Фурия начала обращаться в ласковую послушную кошечку.

— Ты намочил мои волосы, как я выйду к ужину?!

Длинные мокрые пряди облепили голову и плечи моей возлюбленной.

— Сегодня мы ужинаем одни… Если ты согласна?

Через несколько минут долгого тягучего поцелуя она была согласна на все. Мокрая сорочка снята и повешена на край чана. Неторопливо, но все более смело, мы ласкаем друг друга. Сумерки вползают в комнату тенями. Свечи не зажжены. Но нам хорошо и так.

Следующий день оказался очень напряженным.

Мои люди заняли всю территорию Давингтона, включая порт и замок герцога. Замок от огня мало пострадал. Но его покинули в спешке. Я приказал везде расставить караулы.

Всем горожанам у северных ворот я разрешил вернуться на пепелище. Для прочих вход внутрь был запрещен. Горцы стояли в воротах и гнали всех прочь.

Отец Джарвис отправился осмотреть собор Давингтона. Я порекомендовал провести обедню именно там.

Делегация торговцев явилась со слезной просьбой пропустить их задержанные обозы на юг. Я предложил им распродать свои товары здесь под стенами города.

Местные аристократы прибывали из своих замков, чтобы принести мне вассальную клятву. Это был хитрый ход с их стороны. Герцог Давингтонский не имел прямых наследников, и к северу от Шелл теперь господином был только я.

Я принял их вассальные клятвы, и поэтому пришлось отпускать их сыновей, племянников и прочих отпрысков, взятых в плен, без всякого выкупа.

Латникам Гринвуда я выплатил деньги за этих пленников из своей казны. Мои средства стремительно таяли. Война пожирала деньги голодным зверем.

К обеду в мой лагерь явился посланник от короля Руперта — лорд Джаспер.

Он переплыл Шелл на большом баркасе под белым флагом, и мои дозоры сопроводили его светлость в лагерь вместе с небольшой свитой.

Я принял посланника в своем доме за накрытым к обеду столом. Бернадетте я настойчиво рекомендовал поиграть в шахматы с Хэрри. Она надулась и, задрав возмущенно подбородок, удалилась наверх.

Кроме нас с лордом в комнате были только мои пажи, подававшие на стол блюда и разливавшие вино в кубки.

Лорд Джаспер кушал без особого аппетита.

Покончив с основными блюдами, в ожидании десерта мы, откинувшись на спинки стульев, разглядывали друг друга.

Я с веселым ожиданием, Джаспер с настороженным высокомерием. Но искры страха тлели в его зрачках.

— Король Руперт готов признать ваши права на Давингтон и земли покойного герцога севернее Шелл…

— Вы с восхитительным постоянством уступаете мне права на то, что я и так уже взял!

— Но король Руперт никогда не признает вашу коронацию и ваш королевский титул!

— Он совершает ошибку, дорогой граф…

— На нашем острове не должно быть двух королевств и двух королей!

— Отличная мысль! Видимо вскоре останусь один я!

— Король требует отозвать ваших тайных убийц…

— Вот еще новости! Тайных убийц у меня не имелось никогда!

— На прошлой неделе убит аббат Марк, секретарь его преосвященства! Два дня назад убита в своем доме в Гвинденхолле герцогиня Бронкасл! Это дело рук ваших людей, лорд Грегори!

— Вы привезли мне отличную новость, граф! Так старая волчица все же подохла! За это стоит выпить!

Я приподнял бокал.