Он повернулся ко мне, улыбаясь, встал и приблизился.
— Ты повзрослел Грегори!
— Прошло всего несколько месяцев.
— Взросление не зависит от течения времени, сын мой! Многие люди проживают жизнь, и умирают седыми, но младенцами по чувствам и по разуму!
— Мне тяжело, Сью покинула меня! А теперь убита моя подруга… Я один, и не на кого опереться, отец!
— У тебя есть верные преданные люди, Грегори. Женщина, что сейчас рядом с тобой — она очень сильна, и она твой друг. Не потеряй ее дружбу, Грегори!
— Но я не знаю о ней ничего! Порой я сомневаюсь — что она за магичка — если ее так страшно изуродовали и отдали в притон на потеху грязных мужланов! Почему она себя не защитила?
— Человеческие маги зависят очень сильно от своего тела. Без языка она не могла произносить заклинаний и утратила способность творить магию. То, что ее не прирезали, а превратили в шлюху — это чья‑то изощренная месть. Она знает, кто это сделал. Спроси!
— Она не желает об этом говорить…
Отец лукаво усмехнулся.
— Есть заклинание истинной правды, вот — произнеси эти пять слов и добавь: «Габриэль скажи истинную правду» — задай вопрос и получишь правдивый ответ. Повторив заклятие наоборот, ты выведешь ее из транса, и она забудет о твоем вопросе и своем ответе.
Отец повторил пять слов.
— Запомнил?
— Да. Но можно ли это заклинание применить против любого человека?
— Конечно, можно, но соблюдая осторожность! Лучше это делать наедине, Грегори! У тебя появится искушение задавать вопросы своим друзьям и приближенным. Их правдивые слова тебе, скорее всего не понравятся…
— О, боже! Грегори! Очнись! Прошу тебя!
Габриэль трясла меня и хлестала по щекам. Я вяло отмахнулся, открывая глаза.
— Ты находился в трансе более часа. Твои люди встревожены!
— Все хорошо, Габриэль… Возвращаемся в Давингтон…
— Что ты видел?
— Когда вернемся, я расскажу…
Отказавшись от ужина, я поднялся в библиотеку. Немного погодя туда пришла Габриэль. Я закрыл дверь изнутри на ключ и прошел по всему залу, заглядывая за полки и стеллажи.
— Здесь никого нет, Грегори!
Удивленная и заинтригованная Габриэль разглядывала меня с повышенным вниманием.
Я пригласил ее сесть и, встав напротив, произнес пять слов на драконьем языке. Лицо девушки вытянулось, глаза застыли.
— Габриэль скажи истинную правду — Кто ты?
— Я — женщина…
Отличный вопрос и отличный ответ?! Я редкая дубина! Вопрос должен содержать половину ответа, как говорил мне еще в детстве отец!
— Кто твой отец?
— Мой отец — герцог Лонгфордский, Томас…
— Твое имя?
— Габриэль…
— Кто лишил тебя зрения и языка?
— Аббат Экобар…
Эти ответы следовало обдумать хорошенько!
Я обещал поддержку бастарду Лонгфордскому, а у меня в гостях настоящая наследница Лонгшира! Язык зудел от множества вопросов. Но я себя сдержал. Я назвался ее другом, а сам хочу узнать все ее тайны без ее воли и согласия?! Такой друг хуже врага!
Я произнес заклятие наоборот. Габриэль моргнула и легонько вздохнула. Ее взгляд не сулил мне ничего хорошего.
— Что за заклятие, Грегори, вы испытали на мне?
Я решил говорить правду.
— Заклятие истинной правды…
— И что я вам рассказала?
— Свое имя, кто твой отец и кто тебя изуродовал.
— О, боги, Грегори! Ты меня разозлил!
Ее кулачок ударил по столу. Она покраснела. Лицо вытянулось.
Я тут же без промедления опустился перед нею на колени.
— Я смиренно прошу прощения, Габриэль! Спроси меня о чем угодно, и я отвечу честно без всякого заклятия!
Стоящий на коленях король редкостное зрелище. Габриэль растрогалась и смутилась…
— Больше не делай со мной такого!
— Клянусь, никогда больше!
— Поднимись, мне неудобно сидеть напротив коленопреклоненного короля!
Я исполнил эту просьбу и сел, рядом, у стола, в такое же мягкое кресло.
— Ты не хочешь рассказать мне о себе?
— Не сейчас! — отрезала Габриэль и, смягчившись, добавила — Я еще не пришла в себя после портовой жизни…да и перед этим тоже было не сладко…
— Я помогу тебе! Я сниму любую боль.
— Боль вот здесь! — он коснулась пальцем лба. — От нее избавиться можно только лишившись памяти! Ты можешь это сделать?
— Нет…
— Плохо… Желание лишиться памяти приходит ко мне постоянно…
Лицо Габриэль покривилось.
— Ты знаешь о смерти герцога Лонгфордского?
— Мне рассказали…
— Он погиб как воин с мечом в руке…
— Луиза приезжала за его телом…
— Ты видела ее и не открылась ей! Почему?
— Моя мачеха — настоящая дьяволица….То, что со мною сделали, я полагаю, с ее ведома и согласия… Многим людям на этом свете не следует долго жить… Ты убил здесь в городе аббата Червелла… Твоей рукой господь покарал эту тварь…
— Если честно — он попался под горячую руку!
— Я видела сожжение еретиков, которых он осудил. Аббат присутствовал при казни… Там сожгли беременную женщину, она была уже на сносях… Даже стражники роптали при виде этого… Аббат был тверд….Когда чрево несчастной лопнуло от жара пламени, и младенец чудом выпал не в пламя, а к ногам стражи, его по приказу аббата бросили обратно в огонь…«Дьявольское отродье не должно жить!«…
— Я не слыхал о таком!
— Ты о многом еще не знаешь, мой друг…
Глава 25
ГЛАЗА
Коннетаблем Давингтона я назначил Крейга Макконохи.
Он не посмел отказать мне. Но радости и гордости на его лице я не увидел.
— Привези Корнелию сюда — замок в полном вашем распоряжении. Недостатка в деньгах не будет, мой друг!
— Мне не хотелось бы расставаться с вами, Грегори…
— Мы расстанемся только на короткое время, мой друг! К весне я вернусь с новыми силами. Вы самый опытный и умудренный жизнью человек из числа моих друзей. Только вам я могу доверить этот город на самой границе владений.
В Давингтоне я оставлял две тысячи горской пехоты и три роты арбалетчиков, а также все бомбарды. Еще рота оставалась на охране северной оконечности моста через Шелл, и рота Макгайла по–прежнему патрулировала берега Шелл от моста до переправы у Шеллсберри.
В верховьях необходимы был еще один опорный пункт и люди для патрулирования Шелл в верхнем течениии. Тогда я вспомнил про Дунканшир. Туда была отправлена рота лейтенанта Макинтайра.
Вечер в замке перед отъездом я проводил один, разбирая бумаги и выбрасывая ненужные в горящий камин.
Вошел Говард и доложил о том, что ко мне настойчиво рвется какой‑то горожанин. Причем уже два дня подряд.
— Какое у него дело?
— Он уверяет, что большой важности, государь.
— Проводи его в нижний зал…
Покончив с бумагами, я спустился вниз.
Горели свечи на одной их круглых люстр, и их света не хватало для всего зала. Горожанин — пухлый толстяк с обширным животиком, сдернул свою шляпу и склонился в низком поклоне, обнажив изрядную плешь на макушке.
Мне было лень идти к креслу на возвышении, и я сел на скамью у стены рядом с полным доспехом для турнира.
— Что вам угодно, милейший?
— Ваше величество, меня зовут Грег Бонам. В Давингтоне мне принадлежало несколько заведений… э–э–э, весьма специфического свойства…
— Кабаки, притоны?
— Вы правы, ваше величество, но заведения содержались в полном порядке, налоги уплачивались, клиенты были довольны. Огонь уничтожил мое имущество, и я смею просить ваше величество о денежной компенсации за него… Моя преданность вашему величеству безмерна, и я готов служить короне всем, чем смогу…
Я разглядывал жирдяя с презрительным любопытством. Скользкий тип решил наладить свой промысел на мои деньги.
— Заведения в порту принадлежали вам? Они вроде бы уцелели?
— Да, ваше величество, но девочки разбежались со страху, и нужно время и деньги, чтобы наладить все нормально.
— Лили в порту работала на вас?
