— Извольте, отец настоятель, я нашел среди братьев сестер! — засмеялся я, уж очень уморительная гримаса появилась на лице старика — страх, смущение, злоба…

— А теперь не пора ли навестить ваши винные погреба, отец настоятель?

— В монастыре нет винного погреба!

— Но позвольте — вы отправили бургомистру Тудор две бочки южного вина? Оно было последним или единственным в монастыре?

Настоятель не смог выдавить из себя ни слова.

— Лейтенант Макгайл, настоятеля и послушниц доставить в замок и запереть поодиночке в камеры. Монахов по кельям! Запереть ворота и никого не впускать и не выпускать!

Я вернулся в дом Тудора. Он сам встретил меня в дверях во главе всего семейства. Мы прошли в его кабинет, и я ему рассказал о ночных событиях. Отец Иоанн рассказал мне только то, что знал, но и это было достаточно, чтобы принять меры предосторожности.

Епископ Гвинденхолла прислал в Корнхолл тайно своих людей, в том числе монахинь, подготовленных и владеющих оружием. Кто заподозрит убийцу в степенной монахине?

Эти люди привезли отравленное вино. А может быть и не только вино. На завтра отцу Иоанну было приказано обвенчать капитана Шварца и Корнелию и провести монахинь на церемонию венчания…

— Если бы не ваша кольчуга, мастер Тудор, я был бы уже трупом! Эти женщины быстры и умеют пользоваться своими стилетами! Двух нам пришлось убить, трех мы захватили в монастыре, но сколько их еще в городе — не известно! Епископ быстро получает новости из Корнхолла. Всего неделю назад было объявлено о свадьбе, и вот уже быстрая реакция — присланы убийцы…

— Вы верите отцу Иоанну? Он мог под страхом смерти и приврать… Герцог мог прислать убийц, но епископ?

— Выходит, епископ и герцог объединились против меня и всех тех, кто меня поддерживает. Видимо зря я уничтожил пыточную комнату в замке… Я возвращаюсь в замок до утра, а вы, сьерр Тудор, будьте осторожны. И не забудьте запереть двери понадежнее.

Невеселые мысли теснились в голове. Хорошо что Сью и Нелли уехали. Там в долине безопасно. Корнхолл — большой город, и весь его обыскать невозможно… За каким углом тебя поджидают с кинжалом наготове, где и кто подаст бокал с отравленным вином? Мне становилось здесь неуютно. Как мне заставить монахинь и настоятеля рассказать о своих планах? Палача то у меня нет!

— У города есть палач?

— Конечно, милорд, как без палача! И без работы он не сидит. Каждую неделю вешает какого-нибудь бродягу.

— Пошлите за ним, и пусть он возьмет свой инвентарь в замок!

Похоже, ночью мне не спать.

Сьер Ангус не был похож на палача. Среднего роста, худощавый, скорее он походил на егеря, лесоруба — то есть на человека, проводящего большую часть жизни на свежем воздухе, в движении

— Милорд, я к вашим услугам,— он поклонился с достоинством.

Я принял его в своей комнате на втором этаже замка. Сэмми разжигал погасший камин, с любопытством косясь на палача города Корнхолл.

— Сьер Ангус, у меня возникла некая проблема. В подвале замка находятся три женщины и мужчина, от которых мне нужно получить сведения срочно — до утра. Я убежден в том, что они будут молчать или соврут. Как развязать им языки?

— О, милорд, имеется много способов! Вы хотели бы получить сведения с пролитием крови или без?

— Конечно без крови, сьер Ангус, но время поджимает.

— Понимаю, милорд, где мое рабочее место?

— Гвен вас проводит.

Для допроса я выбрал самую большую и сухую комнату в подвале. Сюда внесли стол, скамьи, жаровни с углями и несколько масляных светильников.

Боги, что я делаю? На кого стал похож? Чем я лучше покойного волколака Генриха, что пытал в этом же подвале мою Сью?

Сьер Ангус деловито перебирал свои отвратительные инструменты, часть положил калиться в жаровню.

Я сидел в кресле и старался не смотреть в его сторону.

— Гвен, приведи из монахинь ту, что помоложе.

Она вошла, гордо подняв голову, связанными впереди руками придерживая на груди порванную рясу.

Правильное лицо, русые волосы, зеленые глаза. Примерно двадцати лет. Среднего роста, худенькая…

— Прошу вас… — я указал на скамью у противоположной стены. Гвен подтолкнул пленницу — она ожгла его презрительным взглядом. Неторопливо, с достоинством присела.

Она смотрела прямо на меня бесстрашно и открыто.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Медленно проступили ауры: ровно-желтая сьерра Ангуса, золотистая колеблющаяся Гвена и оранжевая — монахини. Какие‑то тени темные были вкраплены в ее голове и груди…

Не открывая глаз, я поднялся и сделал пару шагов. Да, пятна темно-зеленого цвета располагались в груди и голове женщины — я вспомнил уроки отца — темно–зеленый цвет — следы магического воздействия. У церкви есть маг?!

— Ваше имя, сударыня? — я открыл глаза. Монахиня с интересом за мной наблюдала.

Я подошел к ней совсем близко. Она метнулась ко мне стремительно, как кошка за мышью. Я только отдернул лицо и сразу ощутил боль на щеке. Удар Гвена отшвырнул монахиню на каменный пол. Я достал из камзола платок, приложил к щеке — ссадина, совсем небольшая — всего несколько капель крови.

— А теперь вы умрете — прошипела монахиня, приподнявшись на локте — Яд болотной гадюки действует быстро. Сто ударов сердца и все что вам осталось! Я, Адель Сомерсби, убила дракона!

— Милорд! Гвен и Ангус подскочили ко мне — Вам плохо?

Они пытались усадить меня в кресло… Я отстранил их руки. Ничего, никаких судорог, головокружения, онемения кожи — никаких признаков яда. Торжествующая монахиня смотрела на меня с пола, теперь черты ее лица мне показались даже привлекательными. Может быть потому что на нем проявились эмоции.

— Вы дочь барона Сомерсби?

— Да… Но почему вы говорите? Вы должны уже онеметь и ослепнуть?!

— Во мне кровь драконов, баронесса. Какой может быть вред дракону от презренного болотного червяка?

Я понимаю, что яд нанесен у вас под ногтями? И как давно?

— Сегодня ночью… Но вы живы? Как это может быть?!

— Может быть вас обманули, Адель? Может быть яд пропал и потерял свои свойства?

Округлив глаза и рот, она несколько мгновений смотрела мне в лицо и внезапно решительно полоснула ногтями себя по шее.

Мгновения ожидания.

— О, господи, яд действует!… — с отчаянием крикнула она.

Через мгновения она уже не могла говорить и лишь судорожно втягивала воздух. Она упала навзничь. Покрытые ядом ногти скребли грубую ткань рясы… Все тело содрогалось в агонии.

Я не долго колебался. Опустившись на колени, одну ладонь на обнажившуюся грудь, другую на лоб, покрывающийся холодной испариной. Ее глаза уже ничего не видели.

Кончики пальцев прокололо ледяными иглами… Холодный ветер пробежал по спине. Я содрогнулся.

Адель лежала неподвижно с закрытыми глазами, но грудь двигалась в такт дыханию. Симпатичные маленькие, но крепкие груди со светло–коричневыми ореолами вокруг сосков. Неделя воздержания на меня уже влияла.

Я прикрыл ее грудь рясой, вынул из ножен кинжал и перерезал веревки на ее руках.

Ее зеленые огромные глаза распахнулись на шелест кинжала в ножнах. Они стремительно наполнялись влагой… Я помог ей встать и присесть на скамью. Гордая дочь барона Сомерсби, стремительная убийца, горько рыдала, спрятав лицо в ладонях. Я прикрыл глаза, вызвал видение ее ауры, она стала однотонно-оранжевой, без всяких пятен. Я изгнал не только яд из ее крови, я удалил магическое воздействие на ее разум и душу. С интересом я посмотрел на свои ладони — что я еще могу?

Налив в бокал воду из кувшина, я принес его Адель. Благодарно кивнув, хлюпая носом, она прижала край кубка к дрожащим губам. На ее запястьях медленно исчезали багровые следы от веревок. Я отдал ей свой платок с капельками крови.

— Адель, как зовут вашу сестру?

— Бернадетта…

— Ей десять лет и она брюнетка?