Оруженосец поднял голову — молоденький паренек, коротко стриженный. От слез на щеках его две грязных дорожки.

— Как имя твоего рыцаря?

— Финли, государь…

— А твое?

— Ирвин, государь…

— Что с ним, Ирвин?

— Сломана спина, государь…

— Опусти его голову на плащ и отодвинься!

Я опустился на траву рядом с рыцарем.

Жизнь едва теплилась в этом теле. С ним пришлось повозиться. Меня начал бить озноб, и уже руки до плеч я не ощущал, но спустя несколько мгновений рыцарь открыл глаза.

Но смотрел он не на меня. Его взор был обращен к оруженосцу.

— Ирвине, милая…

Оруженосец сверкнул на меня глазами, но не смог сдержаться. Рыцарь и оруженосец обнялись, крепко, судорожно, словно разлучались навсегда.

Улыбаясь, я перешел к четвертому раненому. Я знал, что среди моих людей есть женщины в мужской одежде, но предпочитал ничего не замечать.

С тяжелоранеными я закончил далеко за полночь. Последние два умерли, не дождавшись меня… Но мне было уже все равно. Я потерял силы. Я не мог даже встать самостоятельно. Все те, кого я излечил, не уходили и стояли рядом, многие на коленях. Кто-то молился, кто просто не сводил с меня глаз. Они видели чудо, и они ощутили его. Маги никогда не лечили простолюдинов. Об этом я хорошо знал…

— Черт возьми, Гвен, вам придется меня нести…

Мои спасенные воины сами отнесли меня на руках в мой лагерный дом. Закрыв глаза, я

плыл, словно по волнам.

Меня разбудили поцелуи. Нежные, легкие касания горячих губ и легкое щекотание.

Рассвет уже заглядывал в окно. Бернадетта, в длинной тонкой рубашке, склонилась надо мною. Ее волосы распущены, и они щекочут меня.

— Ты — мой бог, Грегори… Ты всесилен и могуч,…Хочу родить от тебя сына. Нет… двух сыновей…

Глаза ее смотрели в мои глаза, а губы шептали слова восхищения, преклонения и восторга…

Мои тяжелые веки опустились, и под шепот возлюбленной я утонул во сне, как в мягкой пуховой перине.

На завтраке меня ожидал сюрприз.

У обширного инкрустированного стола, сервированного на шесть персон, меня ждали: Бернадетта, Крейг, Жасс, а также улыбающийся мессир Мадзини и угрюмый Хэрри Эльсинер.

Меня встретили поклонами.

— Доброе утро дорогие сьерры! Прошу к столу! Я чертовски проголодался! Мессир, когда вы приехали?

— Я торопился, государь. Мой обоз шел и по ночам. Люди вымотались, как и кони! Ха–ха! Мы приехали поутру и привезли две новых бомбарды, а также десять повозок снарядов и десять повозок с порохом!

— Отлично, мессир, пора пострелять как следует по упорным горожанам!

Пажи принесли вино, омлет, свежий хлеб, копченый окорок, гусиный паштет, и все на серебряных блюдах.

— Откуда взялась эта посуда? — я наклонился к Бернадетте.

Лукаво сощурив глаза, она улыбнулась.

— Это сюрприз и секрет…

— Хэрри, ты все же решил вступить в наши ряды?

Барон покраснел. Крейг и Семюэель улыбнулись.

— Меня вчера взяли в плен ваши латники, государь…

Ого, он назвал меня — «государь»! Плен начал влиять на моего друга весьма положительно.

— Я вызволила его из рук твоих грубиянов! — вмешалась Бернадетта — И пригласила милого Хэрри к нашему завтраку!

«Милый Хэрри» дернул нервно щекой и нагнулся над своим блюдом.

Крейг с трудом сдерживал смех.

— Как наш пленник оценивает боевые качества моих горцев?

— Они упорные и безжалостные люди. Герцог Лонгфордский не ожидал стойкости от козопасов…

— Горцы не пасут коз, Хэрри! Они предпочитают баранов. И вчера баранов они постригли от души! Конницу вел герцог Лонгфордский?

— Он был в первых рядах…

— Кто-нибудь видел его тело, Крейг?

— Тела голые и в крови, я приказал вырыть ров в отдалении, когда яма будет готова, всех там захороним. Опознать кого-либо трудно! За ночь мародеры раздели всех до нитки.

Отец Джарвис на поле уже с самого утра.

— Что за отец Джарвис?

— Епископ Симон направил к вам священника, государь. Он приехал с моим обозом. — Встрял Мадзини.

Ну что ж, священник в войске не помешает, хотя многие из моих горцев до сих пор язычники и не испытывают необходимости в причастии, обедне и исповеди.

После завтрака Макконихи принес мне доклад.

В сражении мы потеряли двести воинов, из них пятьдесят убитыми.

Мой противник оставил на поле около 3000 трупов.

Тысяча младшего Макгайла занималась их погребением весь день. Следовало спешить. Под жарким солнцем мертвецы быстро разлагаются, и находиться в лагере рядом со смердящим полем было бы невыносимо.

Новые бомбарды Мадзини установил прямо на валу лагеря. На массивных основаниях из дуба покоились короткие толстостенные цилиндры.

— Эти две красавицы сделаны с таким пастями специально для обстрела крепости и всего, что находится за ее стенами. Снаряд вначале летит высоко вверх, а потом обрушивается вниз! Можно разрушить то, что за стеной, не разрушая самой стены!

— Испытаем сейчас?

— Дождемся ночи, государь! Будем вести огонь раскаленными ядрами! Они светятся в полете, и их хорошо видно, заодно можно и поджечь что‑то в городе…

Пожар может отвлечь противника со стен, и уж точно им будет не до вылазок!

— Хорошо, тогда вернемся к этому занятию после наступления сумерек!

Бернадетта уселась играть в шахматы с Хэрри. Свежий человек в нашем кругу был для ее впечатлительной натуры как глоток холодной воды в жаркий полдень.

Я поручил Гвену, чтобы пять его парней постоянно находились рядом с Бернадеттой, следовали за нею, не выпуская из виду.

Неугомонный Мадзини на лугу у моего лагерного домика в окружении стрелков возился с арбалетом. При моем появлении они расступились.

— Хотите проверить свою меткость, мессир? Я привез новый арбалет со стальным луком, ваше величество. Тетива у него очень тугая… Ваши стрелки с помощью крюка не могут его натянуть.

— Покажите.

Новый арбалет был легче, чем те, из который стреляли мои люди. Стальной лук, закреплен на ложе, и без всякого стремени. Стрелки с любопытством следят за моими действиями.

— А пробовали «козьей ножкой»?

— Нет, ваше величество.

— Попробуем!

Спустя несколько минут «козья ножка» была у меня в руках. Это несложное железное устройство для натягивания арбалета очень удобно. С его помощью можно натянуть тетиву даже сидя в седле. Длинная ручка с вилкой и когти для захвата тетивы, соединенные шарниром. Придерживая левой рукой ложе, я поставил арбалет на свое правое бедро. Зацепив вилку за боковые штыри на ложе, одновременно зацепив когтями тетиву, я плавно потянул рукоять вниз. Такой тугой тетивы я еще не встречал. Пришлось поднапрячься… Щелчок замка. Тетива натянута.

— Браво, ваше величество! — Мадзини похлопал в ладоши.

Я протянул ему арбалет.

Поднял его к плечу, Мадзини вложил стрелу в роговой желобок и прицелился, выставив вверх большой палец правой руки. Только теперь я увидел мишень. Помятый панцирь рыцаря был привязан к деревянной мишени.

Щелчок и удар. Переднюю, часть арбалета подкинуло вверх отдачей.

Подойдя к мишени, мы обнаружили стрелу, пробившую панцырь так, что только оперение торчало.

— Отличная пробивная сила, но тяжело натягивать и отдача сильна! Молодой неопытный стрелок может получить по лицу своим же арбалетом, мессир!

— Я еще поработаю над ним, ваше величество!

Взяв под руку инженера, я отвел его в сторону.

— Отложите пока ваши эксперименты, мессир. Я хочу заказать вам портрет той молодой дамы, что мы имели честь видеть за завтраком.

— Сестры вашей жены? О–ля–ля! Прошу прощения, государь! Конечно, с огромным удовольствием! Если эта особа готова позировать — сегодня же начну!

— Вы возите краски и холст с собой?

— Постоянно, ваше величество!

— Мне сказали, что с вами путешествует пять прелестных девушек…