— Я полагаю, они договорятся, государь.

— Оба поговорить любят — посмотрим, что из этого выйдет!

На следующий день мы выехали в Харперхолл.

Моросил мелкий дождик. Серое небо нависло грязным пологом над головами. Чавкающая грязь под копытами коней.

Я ехал в сопровождении людей Гвена и роты арбалетчиков лейтенанта Черча. Габриель ехала в мужском платье в седле по-мужски. Пришпорив коней, мы сразу после полудня добрались до Харперхолла, забрызганные глинистой рыжей грязью почти по пояс.

Оставив арбалетчиков в городе, я с Габриель и людьми Гвена направился по извилистой дороге в замок Харперов.

В замок нас пустили сразу же, едва стража увидела нас, ворота широко распахнулись. Двор с блестящими, мокрыми булыжниками был пуст. Спешившись, мы с Габриель и Гвеном направились в главное здание.

В большом зале нас встретил барон Джаред.

Мы обменялись рукопожатием.

Я представил Габриель как Дональда Кэмпбелла, моего библиотекаря.

Джаред бросил на нее мимолетный взгляд, и все свое внимание подарил мне. По лестнице быстро спустилась Доротея. С румянцем на щеках, с улыбкой она быстро направилась ко мне, но незнакомый человек заставил ее насторожиться. Она замедлила шаг.

— Мы счастливы приветствовать ваше величество в нашем замке! Была ли дорога легкой?

— О, да! Только очень грязной! Спешу представить моего библиотекаря — Дональда Кэмпбелла!

Доротея слегка нахмурилась. Библиотекарь мой явно вызвал подозрения у графини.

Я поцеловал узкую ручку с ухоженными ногтями .

Доротея надела платье с высокой талией, почти под грудь, и ее округлившийся животик не был заметен.

— Вы прекрасны, как первый луч рассвета и как первый весенний цветок, моя дорогая!

Графиня приблизилась ко мне и прошептала :

— Если я так прекрасна — почему вы ко мне не торопитесь, Грегори? Вы уже три недели в Корнхолле…

— Сестра, шептаться с гостем не вежливо! — Джаред пришел мне на помощь. — Пора гостей разместить в комнатах и дать им возможность привести себя в порядок!

Я оказался в знакомой комнате, с большим камином, с инкрустированным столом и книжным шкафом, что может отодвигаться, открывая проход из спальни графини.

С помощью Майка я переоделся и умылся, а потом спустился в зал к столу.

Горели свечи в высоких канделябрах. Камин также был затоплен, добавляя мощную порцию света и тепла в это темное, высокое помещение.

Я сидел во главе стола. Джаред по правую руку, Доротея по левую. Гвен, как рыцарь, занял место рядом с бароном. Ему это было непривычно, и он, видимо, чувствовал себя скованно.

— Ваш библиотекарь к нам не присоединиться? Я прикажу подать ужин ему в комнату.

— Благодарю вас, графиня, за заботу о моем человеке.

Доротея за ужином была немногословна, пытаясь таким образом выразить свое неудовольствием моим пренебрежением к ее особе. Но глаз с меня она не сводила.

Зато Джаред заливался соловьем. Соколиная и ястребиная охота, которой он отдался с пылкой страстью, занимала его мысли и язык.

— Можно ли сравнивать собак и птиц? Птиц, которых природа сотворила столь красивыми, столь утонченными, столь куртуазными, столь прелестными; разве не очаровательно они выглядят? Не носят ли их с собой в палаты короли и герцоги, так они чисты и опрятны по природе? И возможно ли так поступать с собаками, грязными, всегда в экскрементах, к которым нельзя приблизиться, не заткнув нос? И потом, птиц можно носить с собой повсюду, чего нельзя делать с собаками, пожирающими все вокруг и задирающими ногу у каждого куста или угла, где они находятся. Разве не восхитительна смелость такого маленького существа, как сокол, когда он бьет журавля или дикого лебедя!

И не видим ли мы, как сокол атакует спереди и сзади поднявшуюся к облакам цаплю; в их борьбе мы теряем их из вида; потом ловчая птица, улучив момент, хватает цаплю за голову, и обе вихрем низвергаются вниз. Что может быть занятнее, чем охотиться на реке с гордым соколом или с двумя? Если в поле есть пруд со множеством уток, селезней, — мелкой дичи не нужно, — выпускают соколов. Они сразу же поднимаются так высоко, что теряешь их из вида. Тогда бьют в барабаны, чтобы вспугнуть болотных птиц, которые стаями поднимаются в воздух. На них молнией падают соколы и низвергают наземь, потом словно отскакивают, взмывая вновь, чтобы обрушиться на других; одни утки лежат на лугу, другие погрузились в воду. Так за короткое время мы обретаем богатую добычу. Что мне сказать вам о ястребе? Есть ли прелестней охота, чем когда дамы, рыцари и девицы выезжают верхом, каждая с ястребом в руке? Эти птицы машут крыльями мелко и часто, хватают добычу, теряют ее, пускаются вслед, догоняют, когтят жаворонков и куропаток; и все кричат, следуя за ними. Нет увлекательнее охоты, чем охота с ястребом, так она хороша. Взгляните на этого ястреба, преследующего жаворонка: жаворонок поднимается все выше и выше, в результате ястреб упускает добычу. Спускаю второго: ястреб устремляется вперед, взмывает, бросается на птичку, и оба камнем падают наземь. А когда ястреб ловит жаворонка на лету и спускается с ним на руку хозяйки, разве это не очаровательно? Есть и много других птиц, о которых я не буду говорить, ограничившись соколом и ястребом. Мой вывод — удовольствие от соколиной охоты куда больше, чем от охоты с гончими: ведь истинное удовольствие на охоте — видеть, а не слышать. С птицами обзор всегда полный; на псовой охоте только лай, и лишь когда дичь добыта, ее приносят. А что видишь во время этой бешеной скачки? Ничего!

— Браво, барон! Настоящая ода соколиной охоте! Не пора ли мне учредить должность королевского сокольника и предложить ее вам?

— Когда забава превращается в обязанность, государь, она теряет привлекательность. Увы!

— Брат вскоре изведет всех птиц в округе, государь!

— Дороти, ты преувеличиваешь!

— Сколько у вас ловчих птиц, барон?

— Пять соколов и три ястреба. По весне надеюсь еще купить пару.

— Желаю вам удачной охоты, мой друг!

— Увы, теперь осенью моя забава невозможна!

— Зима близко, а потом и весна придет к нам. Вам есть чего ждать!

— А вам, государь, есть чего ждать? — голос Доротеи был язвителен.

— А я хотел бы быть крестным отцом вашей девочки!

— О–о–о! Вы знаете даже пол ребенка? Как это возможно?!

— Немного магии, дорогая графиня, совсем немного… Так вы не ответили мне — есть ли у короля надежда стать крестным отцом?

— Это большая честь для нашей семьи, государь! — Джаред был в восторге.

— Я рада, что вы станете отцом, государь…

— Крестным отцом, сестра!

— Да, вы правы, дорогой брат…

Я подал ей руку, и мы отошли к окну.

— Вы и вправду сказали, что у меня будет дочь?

— У нее благородное лицо, как у вас, графиня…

Доротея положила руку на свой круглый животик.

— Она уже шевелится во мне… Так забавно это ощущать…

— Мой библиотекарь на самом деле женщина–магичка. Ее зовут Габриель и я попросил ее осмотреть тебя.

— Я сразу поняла, что она не тот, за кого ты ее выдал! Она — повитуха? Зачем меня ей осматривать?

— Проблема в том, Доротея, что женщина не может родить ребенка от дракона… Вернее может, но только отдав свою жизнь…

Женщина рядом со мной замерла.

Мы разговаривали с Габриель в мой комнате у пылающего камина. Утром похолодало, и вчерашние лужи во дворе покрылись ледком. Зима приближалась.

— На вид она вполне здоровая женщина, и ребенок в полном порядке. Может быть ты, Грегори, преувеличиваешь опасность?

— Моя мать и Нелл умерли в родах…

— Придется отправить ее в пещеру, может быть, как Сью, ей удастся разрешиться от бремени без вреда?

— Сью при этом превратилась в дракона…

— Хотелось бы хоть одним глазом посмотреть на дракона…

— Ты видишь меня каждый день.

— Грегори, я имела в виду настоящего дракона!