— Прими дьявол ее черную душу!

Ужас заплескался в глазах лорда.

— Поверьте, граф, я никогда не посылал своих людей убивать кого-то из‑за угла! Дракон не будет подкрадываться к врагам на цыпочках с отравленным кинжалом! Это не мои повадки… Кто наследник герцогини?

— Вы содержите мальчика у себя в Корнхолле! К чему этот вопрос?

— Единственный наследник у меня в гостях. Это вторая отличная новость!

— Вы готовы поклясться всем святым для вас, что не посылали убийц на юг?

— Клянусь памятью отца и матери, что не посылал тайных убийц на юг и не буду делать этого впредь никогда! Вы удовлетворены?

— Вполне…

— У вас есть и личный интерес ко мне?

— Да… сын моего кузена — барон Хэрри Эльсинер у вас в плену. Я видел его, проезжая через лагерь,…Каков выкуп за пленника?

— Миллион талеров, дорогой граф!

Звонкий голос Бернадетты был внезапен как молния.

Мы встали навстречу даме из‑за стола.

Граф поцеловал ее ручку.

— Ваша шутка очаровательна, леди!

— Это не шутка, дорогой граф, Хэрри — мой пленник и выкуп назначаю я!

Глаза моей строптивой кошечки светились упрямством.

Озадаченный лорд Джаспер вернулся к своему баркасу с подписанным мной и им премирием. В этой бумаге я, лорд Грегори и он, лорд Джаспер, как представитель короля Руперта, согласовали, что с 12 часов ночи военные действия считаются прекращенными. Король Руперт обязуется отвести свои войска к Гвинденхоллу, а я обязался отвести свои к Хагерти, оставив в гарнизоне Давингтона не более трех тысяч и восставив движение по мосту через Шелл. Перемирие, конечно не мир, но для вторжения на юг у меня не хватало сил. У короля Руперта для вторжения на север не хватало решимости.

Первую партию мы отыграли, и я был в явном выигрыше. Но это перемирие не переживет зиму. По весне или я наберу силы, или Руперт решимости, и война продолжиться. Джаспер прав — на острове должен быть только один король.

— Бернадетта, моя строптивая козочка, в этом году война завершена, и мы возвращаемся на север! Ты рада?

— Почему козочка?

— Ты смотришь на меня так сердито, не хватает только пары рожек …

— Ах, так!

Бернадетта шлепнула меня по щеке и, оттолкнув, перебежала на другую сторону стола. Быстрая и гибкая, на резвых ножках она легко ускользала от меня. Мы бегали вокруг стола, веселясь как дети. От собственного смеха, в конце концов, девушка ослабела, и я ее поймал. Подхватил на руки… Наш поцелуй прервало вежливое покашливание.

Джени присела у двери.

— Государь, ваша гостья просит вас принять ее.

Поставив Бернадетту на ноги я удивленно переспросил:

— Она просит, не имея языка?

— Она написала на бумаге свою просьбу, государь…

— Приведи ее!

Молодая женщина вошла и присела в поклоне.

Кто бы смог узнал в этой молодой даме в бирюзовом платье, с волосами, уложенными в косы и подколотыми на затылке, ту обожженную уродливую замарашку на лугу под стенами города! Я подошел и протянул руку. Она, схватив мою кисть, пылко поцеловала.

Карие глаза блестели от слез. Я с трудом высвободил свою руку из ее крепко сжатых пальцев.

— Вы не слышите меня?

Она печально покачала головой, легко коснувшись пальцами своего маленького розового ушка.

— Грегори попытайся вернуть ей слух и голос! Ты можешь все, дорогой!

Бернадетта взяла меня под руку и пристально разглядывала женщину.

— Я думала, она старше… Джени сказала, что ты с лекарем смотрели на нее голую. Это так?

— Каллум осмотрел ее, а я лишь присутствовал.

— Грегори, она стара для тебя! Ты не будешь за нею ухаживать, обещай!

— Я лечу эту женщину по твоей же просьбе, дорогая, ничего более! А ты найди ей место при своей особе или еще какое‑либо занятие. Не возвращаться же ей в портовый притон?!

Бернадетта содрогнулась и прижалась ко мне.

Спустя несколько минут мой дар целителя проявил себя еще раз. Слух возвратился к несчастной. Услышав наши голоса, она рухнула на колени и заплакала навзрыд.

Бернадетта уселась рядом и начала ее утешать. В результате обе рыдали в объятиях друг друга. Оставив их взаимно утешаться, я вышел из дома с мыслями о своей подопечной.

Вовсе и не стара! Ей лет двадцать пять, не больше… среднего роста и, как я убедился, хорошо сложена…

Меня поджидал Фостер.

— Государь, один человек просит принять его, но тайно вечером. Видимо не желает, чтобы его увидели и узнали.

— Кто он? Ты то знаешь?

— Он сказал, что вы его видели на турнире и что зовут его Ланселот!

— А настоящее имя?

— Увы, но может он сам назовет его вам?

Фостер привел Ланселота ко мне в сумерках, когда весь лагерь уже отходил ко сну.

Гость снял глубокий капюшон, только когда закрылась дверь, и мы остались втроем.

— Прошу садиться, уважаемый сьерр!

Мы сели по разные стороны стола. Фостер у торца, ближе к двери.

Загорелое обветренное лицо, глубоко посаженные голубые глаза, мощная квадратная челюсть. Короткая стрижка рыжеватых волос выдавала его принадлежность к рыцарскому сословию.

— Вы представились как Ланселот, но ваше подлинное имя я могу узнать?

— Я, Финней, бастард Лонгфордский, и я пришел предложить вам свой меч и просить вашу помощь, государь!

В течение следующего час я узнал немало интересного и полезного.

Финней, незаконорожденный сын герцога Лонгфордского, считал себя единственным наследником по мужской линии.

У покойного герцога от первых двух жен никто из детей не выжил.

Молодая жена герцога, третья по счету — Луиза, не имела детей.

После гибели герцога Финней решил начать борьбу за наследство отца с его вдовой. А наследство было огромным. Весь юго–запад королевства, что издавна именовался Лонгширом, был владением герцога.

Обширные пахотные земли и пастбища, оловянные рудники на плоскогорье, десятки замков вассалов, портовые города и рыбацкие деревушки и наконец жемчужина владений — Лонгфорд, город на берегу полноводного Дойла, по которому суда спокойно проходят круглый год от самого устья в проливе.

Для меня не было сомнений, поддержать или нет претендента в борьбе за наследство!

Союзник на юге, да еще такой, был просто даром небес!

Мы обговорили все детали нашего сотрудничества. Финней брался поднять весь Лонгшир, поставить под свои знамена и оказать мне помощь с юго–запада весной.

Я вручил Финнею мешок с пятью фунтами золота. Оружие он должен будет получить сам у моих людей на берегу Шелл выше по течению от Шеллсберри. Точное место и время будет позднее обусловлено.

Вечерний гость удалился, так же соблюдая предосторожность, как и прибыл.

— Фостер, если эта затея увенчается успехом, проси чего хочешь!

— Замок Бейли и рыцарское звание — будут самым лучшим вознаграждением для меня, государь!

— Сэмми, ты как всегда скромен! — я, смеясь, дружески ударил своего инспектора по плечу.

Я пришел в комнату Бернадетты, но моя козочка уже спала, сладко посапывая в подушку.

Тихонько прилег рядом и мгновенно уснул.

Утром после завтрака я навестил Лили.

Попросил Джени оставить нас одних.

— Я не обладаю большими магическими силами, леди, но я попробую излечить вас полностью. Никогда не предполагал, что могу восстановить искалеченный орган. Но ваши сияющие глаза — наглядное подтверждение того, что это возможно. Попробуем что‑то сделать с вашим языком сейчас?

Она кивнула. Ее миндалевидные карие глаза ни на мгновение не оставляли меня без внимания.

Лили можно было назвать хорошенькой, но эта темноволосая девушка как‑то не задевала моих чувств. Кроме того, я помнил слова мастера Крафта. В душе я испытывал чувство брезгливости к этой женщине, бывшей утехой многих мужчин. Если бы не просьба Бернадетты, я бы к ней не прикоснулся, но теперь необходимо довести дело до конца.