Я развернулась и направилась обратно, но меня толкнули, сбили с ног, оттоптали пальцы… С трудом на четвереньках я добралась до стены, получая удары и пинки… Я оказалась на пути бегущих из города людей, теперь я это понимаю, но тогда я дрожала от страха, обняв стену, и не решалась двинуться с места. Кто‑то взял меня за руку, тряс, видимо спрашивая что‑то… Но я только могла мычать в ответ… Меня, подхватив под руку, повели, даже можно сказать потащили прочь… Я подчинилась. Вместе со своим спасителем я бежала через пламя, через жар. Мое лицо и руки были обожжены, но боль я ощутила только когда меня отпустили, и, сев на землю, обнаружила, что подо мной трава… Я рвала их и подносила к лицу. Они пахли солнцем, летом, свободой… Я даже не могла заплакать, из моих глазниц давно не текли слезы… Потом пришла боль… Я повторяла про себя поэму о Джеральдине… Вновь и вновь, чтобы отвлечься от боли… Меня мучила жажда… Но я была свободна, впервые за два года, нет — впервые в жизни… Свободна… Потом пришел ты и напоил меня водой и открыл мои глаза…

Из глаз Габриель текли слезы. Зачерпнув ладошками воду, она умылась, еще раз и еще…

— Когда там, на лугу, я ощутила себя свободной, то дала обет — больше ни один мужчина не коснется моего тела… А если это все же случится, я задушу его, и будь что будет… И пусть пророчество катится к дьяволу….

— Пророчество?

Сидевшая с прямой спиной, напряженная Габриель медленно повернулась ко мне…

— Мне было шестнадцать, и я умирала… по приказу отца мне вытравили плод, а моего любовника, пажа по имени Вилли, затравили насмерть собаками… я бредила, металась в жару… и тут отец привел ко мне старую ведунью с плоскогорья, ее звали Дери.

Она вылечила и спасла меня и предсказала, что меня ждут тяжелые испытания, но меня полюбит мужчина с золотыми глазами, и я стану королевой… Я смеялась… Ведь людей с золотыми глазами не бывает… Дери сожгли на костре… Отец ее обманул, впрочем, и как всех всегда… Но ее пророчество помогало мне выжить… я помнила о нем … Я верила, что увижу мужчину с золотыми глазами… Открыв глаза на лугу у Давингтона, я увидела тебя, твои глаза и вспомнила пророчество… Оно начало исполняться, Грегори… Ты смог бы меня полюбить?

Она сбила меня с толку… Пророчество… Любовь мужчины с золотыми глазами… Только у меня и у маленького Карла были золотые глаза — драконье наследство… Готов ли я полюбить ее?

— Ты не готов ответить мне, Грегори…

— Не готов, ты права, но я готов растереть твою спину и плечи!

Она улыбнулась через пелену слез.

— Ты замечательный…

Ее ладонь скользнула по моей щеке.

Она лежала на животе, на краю бассейна на развернутой простыне, а я растирал ее напряженные мышцы плеч, шею, потом спину, снижая давление на шрамах рубцов.

— Я могу убрать эти шрамы…

— Пока не готова с ними расстаться…

Я растирал ее кожу, но плоть моя молчала. Не было вожделения, была только печаль.

Я вызвал Джона Пирса в Корнхолл.

Гвен Макнилл по моему приказу занялся подготовкой отряда на поездки к руинам Лайонбурга. Габриель обещала там зарядить янтарь магической силой. Я привел ее в подвал замка и показал запасы янтаря. Горцы вытаскивали мешки к ней в комнату, и она, сидя у окна, занялась сортировкой золотистых камушков.

Мои горцы развезли по городам, замках и поселениям от Шелл до северных гор мое повеление — ведуний и колдунов, заподозренных в причинении вреда окружающим, доставлять в Корнхолл для королевского суда. Я решил поискать среди ведуний и колдунов таланты и поставить их себе на службу.

Молодая горянка Эдна, ту, что я вместе с ее бабушкой выкупил у горцев за 30 талеров, укрепила меня в этой мысли. Она варила лекарственные снадобья, весьма действенные, у нее от клиентов теперь не было отбоя. Но она боялась уйти жить в город и была комнатной служанкой в моем замке. Фостер докладывал мне, что у нее также покупают и приворотные зелья. Но я смотрел на это сквозь пальцы — девчонка мне пригодится.

Мадзини принес проект нового города на северном берегу Клайва, и мы просидели над ним половину дня.

Пообедав, я отправился к Габриель.

Дуган нес следом поднос с обедом для моей магички.

Постучав в дверь и, не дождавшись ответа, вошли.

Холщовые мешки с янтарем баррикадой лежали у двери. Россыпь камешков разных оттенков желтого, от соломенного до медового, поблескивала на ковре.

Габриель прямо на постели раскладывала кусочки янтаря по определенной, одной ей известной схеме.

— Габриель, мы принесли тебе обед.

Только сейчас она нас заметила, и приветствовала приседанием и поклоном.

— Прошу извинить меня, я увлеклась этим занятием…

Дуган, повинуясь мне, оставил поднос на столе и вышел.

— Пояс, обложенный отграненными кусочками янтаря, я полагаю, будет тебе отличным помощником! Но нужно их выложить по схеме. В Корнхолле есть гранильщик?

— Найдется, я думаю. Тебе нужно поесть. Присядь.

— Когда мы поедем к морю?

— Завтра должен приехать Джон Пирс, управляющий плавилен Хаббарда, а послезавтра с утра мы поедем. Люди Гвена уже готовы. Но я еще возьму с собой нескольких латников и арбалетчиков поопытнее.

Взявшаяся за куриную ножку Габриэль окинула меня внимательным взором.

— Арбалетчиков не стоило бы брать…

Я испытал мгновенное раздражение — мне указывали, кого из своих людей брать в поездку, и кто указывал?!

— Почему?

— Не злись, Грегори, я просто сделала выводы из событий у Давингтона. В тебя и Бернадетту стреляли из арбалетов. Но случайных людей в том лесу не было, только твои горцы и твоя свита. Да и о вашей охоте стало известно только за день и далеко не всем. Лес обширен. Именно на краю оврага вас ждали. Но как они могли угадать ваш маршрут?

За вами проследили и, убедившись, что свита покинула вас, начали стрелять. В тебя стреляли твои люди, Грегори. Может быть, из арбалетной роты…

Я стоял, словно громом пораженный, и краснел. Почему эта простая мысль не пришла ко мне в голову? Может потому, что я верил своим людям? Но ведь в арбалетные роты набирали всех желающих, как в прошлом году, так и в этом. В конце концов, арбалетчиков могли подкупить… Сколько им предложили за мою голову? Вызывать всех арбалетчиков по одному и подвергать допросу под заклятием? Это долгая процедура, учитывая что здесь в Корнхолле со мной только треть от их состава…

— Не езди в Лайонбург со мной, Грегори… Для твоих врагов это удобный случай повторить попытку.

— Не может и быть речи об этом! Мы едем вместе!

Оставив Габриель, я отправился к себе, вызвал Фостера и потребовал копии списков рот арбалетчиков.

Но длинные списки имен мне ничем не могли помочь.

Раздраженный, я отправился на первый этаж и там около часа фехтовался с Гвеном, прогоняя дурные мысли.

После фехтования пришел с докладами Фостер. Я слушал его краем уха. Мысли мои были о заговорщиках в рядах моей армии. Возможных заговорщиках. Догадка Габриель могла быть только догадкой…

Проверив посты на стенах и навестив малышей, вернулся к себе.

По своему обыкновению перед сном отправился вниз в бассейн.

Габриель уже плавала там. Волосы все также подколоты на затылке. Она плыла, задирая высоко подбородок и неторопливо раздвигая воду круговыми движениями рук. Ее тело смутно белело сквозь бликующую воду. Я отправился раздеваться.

Сняв последнее — нижние штанишки, повернулся к бассейну и замер.

Габриель стояла у края и, положив подбородок на свои руки, наблюдала за мной. Я видел только ее голову и руки, а она меня озирала всего. Я только развел руками, можете смотреть, если есть желание.

Она улыбнулась, не размыкая губ.

Я приблизился и сел на край совсем рядом, опустив ноги в воду.

— Ты меня сегодня опередила.

— Я думала найти тебя здесь, но ты задержался. Ты все обдумываешь мою догадку?