Из‑за спины Воронова вперед вышел Иван Петрович Морозов – мэр Котовска. С изможденным лицом, тёмными кругами под глазами, но сейчас в его глазах горела ярость.

– Господин губернатор, – сказал он, и его голос дрожал от сдерживаемых эмоций. – Я обращался к вам неделю назад. Предоставлял официальное письмо с медицинской статистикой. Люди больны! Дети больны! Весь город отравлен этим заводом!

Он шагнул вперёд, сжав кулаки.

– Я просил проверки! Просил вмешательства! Знаете, что мне ответили? «Вопрос изучается»! Неделю изучается, а люди продолжают болеть!

Громов побледнел, потом покраснел. Открыл рот, закрыл, а потом взорвался:

– Ты! – он ткнул толстым пальцем в сторону Калева. – У тебя нет никакого права лезть в чужой город! Котовск не твоя территория! Ты кто такой, чтобы указывать мне, что делать⁈

Он развернулся к мэру Котовска:

– А ты! У них всё согласовано! Все справки в порядке! Экологические заключения есть! Разрешения на строительство выданы по закону! Нечего бучу поднимать!

– Город отравлен! – не выдержал мэр Котовска. – Какие к чёрту справки⁈

– Справки важнее твоих истерик! – заорал Громов. – Завод работает легально! Платит налоги! Создаёт рабочие места! А ты приезжаешь сюда и жалуешься на какие‑то головные боли! Может, проблема не в заводе, а в том, что твои жители просто слабаки⁈

Мэр Котовска побледнел, шагнул вперёд, но Глеб поднял руку в коротком, останавливающем жесте.

Иван Петрович замер.

Калев смотрел на Громова холодным, оценивающим взглядом.

– Значит, паразит, ты не собираешься ничего предпринимать, – произнёс он утвердительно.

– Нет! – рявкнул Громов. – Потому что нет оснований! У завода все документы в порядке! И тебе, Воронов, лучше не лезть не в своё дело, если не хочешь проблем!

Калев молчал несколько секунд. Потом кивнул.

– Понятно, – сказал он спокойно. – В таком случае, раз ты не хочешь ничего предпринимать, я решу проблему своими методами.

Он развернулся и направился к выходу.

– Воронов! – крикнул Громов вслед. – Если ты попытаешься что‑то сделать с этим заводом, я…

Калев даже не обернулся, только бросил напоследок обалдевшему губернатору:

– Урок окончен.

Его шаги по мраморному полу были размеренными, спокойными. Он не торопился и не оглядывался. Глеб последовал за ним.

Степан Васильевич стоял у входа вместе с остальными «отверженными» мэрами и не знал, что делать. Следовать за Хозяином? Остаться?

И тут раздался голос. Отчаянный и почти умоляющий.

– Господин Воронов, подождите!

Калев остановился.

Степан Васильевич повернул голову.

Это был Пётр Николаевич Воробьёв, мэр Каменска. Он шагнул вперёд, его лицо было бледным, руки дрожали, но в глазах горела отчаянная, цепляющаяся за последний шанс надежда.

– Господин Воронов, – повторил он, и голос срывался. – Что… что нам делать? Вы показали нам решения. Вы показали, как спасти наши города, но мы… мы не можем сделать это сами. У нас нет ресурсов, нет связей, нет власти. Губернатор никогда не даст нам эти деньги – никогда.

Калев продолжал стоять неподвижно, спиной к залу.

– Пожалуйста, – продолжал Воробьёв, и в его голосе зазвучало отчаяние. – Помогите нам. Вы спасли Воронцовск, вы можете спасти и наши города. Мы… мы готовы на всё. Скажите только, что нам делать.

К нему присоединилась Ирина Сергеевна Волкова, мэр Заводского.

– Господин Воронов, – сказала она твёрдо. – Мой город умирает. Три тысячи человек уехали за последние два года. Комбинат закрыт и люди отчаялись, но после того, что вы сейчас показали… я поняла, что есть выход. Только не под руководством этого… – она бросила полный презрения взгляд на Громова, – … человека.

Один за другим к ним присоединились остальные мэры.

– Мы готовы работать, – сказал Медведев. – Готовы делать всё, что нужно. Только покажите нам путь.

Калев стоял молча несколько долгих секунд, потом медленно повернулся. Посмотрел на восьмерых мэров умирающих городов, которые впервые за годы не просили подачек, а просили возможности работать.

Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что‑то. Оценка? Одобрение?

– Думать, – произнёс он тихо, но каждое слово эхом разнеслось по кабинету. – И работать.

Он сделал паузу.

– Я показал вам решения, дал инструменты. Теперь ваша задача – использовать их. Вы мэры и управляете своими городами. У вас есть полномочия и есть ресурсы, пусть и ограниченные. Есть люди, которые готовы работать. Начинайте с малого, находите инвесторов, создавайте условия для бизнеса. Боритесь за каждый проект, за каждое рабочее место, за каждого человека.

Его голос стал тише, но жёстче.

– Я не буду делать работу за вас. Я не ваша нянька. Я потратил на вас достаточно времени и показал направление. Дальше – ваша ответственность.

Воробьёв сглотнул, кивнул.

– Но… если нам понадобится помощь? Совет? Поддержка?

Калев посмотрел на него.

– Приезжайте в Воронцовск, – сказал он наконец. – Степан и мои подчиненные покажут вам, как работает эффективное управление, как привлекать инвестиции, создавать рабочие места. Учитесь, а потом применяйте в своих городах.

Он снова повернулся к выходу.

– Больше не собираюсь тратить на это время, – бросил он через плечо. – У меня есть дела поважнее, чем объяснять очевидные вещи некомпетентным чиновникам.

И шагнул в проём.

Степан Васильевич быстро последовал за ним, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Остальные мэры двинулись следом. Пусть медленно и неуверенно, но двинулись. Они выходили из кабинета губернатора через пустой проём, и каждый чувствовал, как что‑то меняется внутри. Они уходили другими людьми. С прямыми спинами, поднятыми головами и надеждой в глазах.

Три матово‑чёрных бронетранспортёра «Стражей Эдема» остановились в ста метрах от блокпоста.

Антон сидел в головной машине, глядя через монитор на то, что его ждало впереди.

Перед ним был настоящий блокпост, построенный по всем канонам военной фортификации для подобных точек.

Поперёк дороги стояли противотанковые ежи и бетонные блоки, с оборудованными бойницами. За ними – два бронетранспортёра «Буран‑4М», старые, но неприятностей доставить могут из‑за автоматических 20 мм пушек. Крупнокалиберные пулемёты на турелях смотрели прямо на колонну «Стражей».

За ними виднелись фигуры наёмников в тактической экипировке, с автоматами наготове.

Антон насчитал минимум тридцать человек на этой позиции. Возможно, больше – часть могла быть в укрытиях.

– Ну и ну, – пробормотал водитель рядом с ним. – Они тут крепость построили за пару дней.

Антон не ответил. Достал планшет, быстро оценивая тактическую обстановку. Прорыв возможен – огонь на подавление, штурм, зачистка. Двадцать минут работы максимум. Но будут жертвы. Возможно, c обеих сторон.

В наушнике раздался треск рации – закрытый канал от второй и третьей колонн, которые двигались к другим точкам входа в Котовск.

– «Молот», это «Клык», южный въезд заблокирован. Блокпост, техника, человек сорок минимум. Запрашиваю инструкции.

Ещё один голос:

– «Молот», «Коготь» на западном въезде – та же картина. Они перекрыли все выезды из города. Это координированная оборона.

Антон сжал челюсти.

Значит, они готовились. Знали, что мы придём.

Он переключился на общий канал:

– «Клык», «Коготь», занять наблюдательные позиции. Никаких действий без моего приказа.

Подтверждения пришли одно за другим.

Антон посмотрел на блокпост перед собой. У него был приказ Хозяина, протокол «Выжженная земля» – уничтожить завод, но для выполнения приказа нужно сначала пройти через эти баррикады, а Чернов явно не собирался просто так пропускать.

Он взял рацию, переключился на внешний динамик бронетранспортёра – мощный громкоговоритель, слышный на сотни метров и произнёс с лёгкой, издевательской усмешкой: