К концу совещания картина стала ясной. Город и весь регион раскололся на множество фракций, каждая из которых имела свои интересы и страхи.

– А что слышно из столицы? – спросил мэр у своего секретаря.

– По неофициальным каналам, – ответил тот, сверяясь с записями, – три клана – Волконские, Змеевы и Медведевы – жаждут крови и абсолютно уверены в победе. Они уже делят будущие трофеи.

– А остальные?

– Остальные кланы, которые до этого сохраняли нейтралитет, замерли в выжидании. Они готовы заключить союз с победителем, кем бы он ни оказался. Некоторые даже тайно прощупывают возможность переговоров с Вороновым на случай его триумфа.

Мэр покачал головой. Политическая машина империи разваливалась на глазах, а эпицентром этого хаоса стал его маленький городок.

– Есть еще одна проблема, – добавил начальник полиции. – К нам едут не только журналисты. По данным разведки, в город прибывают агенты различных спецслужб, наемники неизвестной принадлежности.

– Зачем? – не понял мэр.

– Некоторые хотят убедиться в исходе ритуала лично. Другие готовятся подобрать обломки, если все пойдет не так, а третьи просто изучают технологии Воронова на случай, если удастся что‑то урвать в хаосе.

Степан Васильевич осознал ужасающую истину – его город превратился в пороховую бочку, где малейшая искра могла привести к взрыву, последствия которого затронут всю империю.

Поздний вечер застал мэра в его кабинете в полном одиночестве. За окном город гудел. На площади до сих пор стояли люди, несмотря на прохладу. Уличные фонари освещали лица, полные тревоги и ожидания.

Весь Воронцовск обсуждал, спорил, делал ставки на исход грядущего «Вызова». В тавернах не смолкали горячие дискуссии. Торговцы подсчитывали возможные убытки. Рабочие шептались о том, не собраться ли им с вилами и идти защищать своего благодетеля. А «Эдем» молчал. Пугающе молчал.

Степан Васильевич долго смотрел на коммуникатор, набираясь смелости. Наконец решился и набрал номер центральной связи «Эдема». После долгих гудков ответил знакомый голос – дворецкий Себастьян.

– Добрый вечер, господин мэр, – произнес он с безупречной вежливостью. – Чем могу быть полезен?

– Себастьян, – начал мэр, стараясь говорить уверенно, – я хотел бы поговорить с господином Вороновым. Или с Алиной. Город… город волнуется. Люди хотят знать, как они могут помочь.

– Боюсь, это невозможно, – ответил дворецкий тем же невозмутимым тоном. – Господин занят подготовкой к предстоящим событиям. Мисс Алина и остальные сотрудники также заняты важными делами.

– Но Себастьян, – настаивал мэр, – может быть, есть что‑то, что город может сделать? Мы готовы предоставить любую поддержку…

– Господин благодарит за беспокойство, – прервал его дворецкий, – и просит лишь об одном – сохранять порядок в городе. Этого будет достаточно.

– А как он сам? – не мог удержаться от вопроса мэр. – Как его настроение?

Последовала долгая пауза. Когда Себастьян заговорил снова, в его голосе послышались едва уловимые нотки… удивления?

– Господин спокоен, – сказал он наконец. – Пожалуй, даже более спокоен, чем обычно. Он читает, пьет чай и отдает распоряжения. Вчера вечером я застал его за игрой в шахматы с самим собой.

– Шахматы? – не поверил мэр. – Накануне суда, который может стоить ему жизни?

– Именно так, господин мэр. Спокойной ночи.

Связь прервалась, оставив Степана Васильевича наедине с еще большим недоумением. Эта отстраненность пугала его больше, чем любая паника или ярость. Нормальный человек должен был метаться, искать союзников, готовить защиту, а Воронов играл в шахматы.

Степан подошел к окну и посмотрел в сторону холмов, где среди деревьев мерцали огни «Эдема». Издалека комплекс выглядел как обычная усадьба, мирно освещенная в ночи.

Степан Васильевич осознал ужасающую истину. Он стал мэром города прямо в эпицентре исторического момента.

И он не знал, за кого молиться – за древний Закон, который должен был защищать порядок, или за своего странного, пугающего, но единственного спасителя, который подарил его городу новую жизнь.

Где‑то в глубине души Степан Васильевич понимал: после того дня, который наступит через четыре дня, его мир уже никогда не будет прежним. Какой бы исход не произошел.

Роскошный номер в отеле «Золотая Корона» – самом дорогом заведении столицы – превратился во временный штаб клана Орловых. Патриарх Александр Орлов мерил шагами комнату, и каждый его шаг отдавался глухим стуком.

Всю свою жизнь он строил репутацию клана Орловых как несокрушимого бастиона Света и Порядка. В то время как другие кланы погрязали в промышленных войнах, финансовых интригах и теневых сделках, Орловы оставались моральным компасом аристократии. Их сила была не в армиях или заводах, а в безупречной репутации. Лучшие целители империи. Поколения «светлых» магов, чье слово ценилось дороже золота.

Он, Александр, потратил пятьдесят лет своей жизни, чтобы очистить имя рода после катастрофических ошибок своего предшественника – деда, который чуть не разорил клан, вложившись в алхимические эксперименты сомнительных магов. Пятьдесят лет кропотливой работы, безупречного поведения, правильных союзов и благотворительности, чтобы вознести имя Орловых на пьедестал нравственного превосходства.

А теперь вся эта вековая конструкция трещала по швам из‑за одного непредсказуемого выскочки и опрометчивого решения, принятого им самим в момент паники.

– Александр, – тихо сказала его жена, сидя в кресле у окна, – мы поступили опрометчиво. Вся империя гудит. Половина считает нас предателями, которые пытаются в последнюю минуту запрыгнуть на подножку к Воронову, забыв о своих принципах.

Патриарх остановился и повернулся к ней:

– А другая половина считает нас идиотами, которые поставили на кон собственную дочь в игре с неизвестным исходом! – Его голос дрожал от сдерживаемой ярости. – Я не знаю, что было бы правильным. Я знаю только, что ответа от него до сих пор нет, а мы сидим здесь, как на пороховой бочке!

Он был в ловушке, и понимал это лучше всех. «Вызов Истины» стал публичным судом не только над Вороновым, но и над каждым, кто был с ним связан. Если он открыто поддержит Воронова, а тот проиграет и будет признан монстром, клан Орловых, предложивший ему в жены свою дочь, будет заклеймен как пособник «нечеловеческой угрозы». Их «светлая» репутация, их главный актив, превратится в пыль за одну ночь.

Но он не мог и выступить против Воронова. Если тот каким‑то чудом победит – а после всего увиденного Патриарх уже ни в чем не был уверен – то отказ от поддержки в трудную минуту будет расценен как предательство и тогда гнев Калева обрушится на них со всей своей непостижимой силой.

– Никакого ответа на наше сватовство, – продолжал он, подходя к окну. – Ни согласия, ни отказа. Полное молчание. Как будто нас просто не существует.

– Может, это к лучшему? – осторожно предположила жена. – Если он не отвечает, значит, формально мы ни к чему не привязаны…

– Не привязаны⁈ – взорвался Александр. – Мы отправили официального свата! Об этом знает вся империя! Мы уже по горло в этом дерьме, дорогая. Остается только надеяться, что сможем из него выбраться живыми.

За окном виднелся Великий Магистериум – массивное здание, где через день должен был состояться суд. Его шпили терялись в низких облаках, а древние стены казались неприступными. Где‑то в глубинах этого здания готовился зал, который не использовался три столетия.

Патриарх Орлов понимал – завтра он и его семья узнают, на правильную ли сторону они поставили. И ставка в этой игре была высока как никогда.

Тишину в номере нарушил мягкий стук в дверь. Слуга доложил о прибытии посетителя – господина Максима Торгового, представителя влиятельного, но нейтрального клана Золотых Весов.

При этих словах Патриарх Орлов внутренне напрягся. Клан Золотых Весов не был похож на других. Их сила была не в армиях, как у Соколовых, и не в интригах, как у Змеевых. Они были торговцами, банкирами и финансистами. Веками они придерживались строгого нейтралитета, богатея на войнах и кризисах других. «Весовщики» давали в долг победителям и скупали за бесценок активы проигравших.