И что теперь? Смотреть, как город умирает?

Сумерки опускались на Котовск.

Даниил стоял на невысоком холме на восточной окраине города – том самом месте, откуда открывался вид на промышленную зону. Он приехал сюда после работы, когда последний заказ был доставлен и можно было просто… думать.

Мурзик сидел рядом, неподвижный и напряжённый. Его взгляд был прикован к заводу «Деус Инжиниринг Групп», который возвышался на горизонте. Массивное здание из бетона и стекла. Дымящие трубы. Яркие огни, которые становились всё заметнее по мере того, как сумерки сгущались.

Даниил тоже смотрел на завод, и впервые за все эти недели видел его таким, каким он был на самом деле – гигантская раковая опухоль на теле земли. Монстр, который медленно высасывал жизнь из всего вокруг. И самое страшное – люди этого не видели, не чувствовали, а просто продолжали ходить на работу, радоваться зарплате, убеждать себя, что «хоть какая‑то работа есть». В то время, как их медленно убивали.

Мурзик издал низкое, утробное рычание – долгое, полное ненависти, направленное на завод. Его шерсть стояла дыбом, хвост распушился до размеров лисьего и когти скребли землю.

Даниил никогда не видел кота таким. Мурзик всегда был спокойным, царственным, слегка надменным. Даже в роще, когда ощущал дискомфорт, он просто нервничал. Но сейчас… сейчас в нём была чистая, неразбавленная ненависть. Словно не просто кот смотрел на завод, а что‑то древнее, могущественное, абсолютно враждебное тому, что творилось за теми стенами.

Даниил присел на корточки рядом с котом, положил руку на его спину.

– Тебя тоже тошнит от этого, да? – тихо проговорил он. – От этой мерзости – этого яда.

Мурзик не перестал рычать, но чуть прижался к руке Даниила. Словно говоря: я с тобой, что бы ты ни решил.

Даниил вернул взгляд на завод. Он всю дорогу сюда думал – взвешивал и пытался найти рациональные аргументы за и против.

За – это не моя проблема. Если я начну действовать, начну копать, начну привлекать внимание – это разрушит всё, что я пытался построить здесь.

Против – я единственный, кто понимает, что происходит. Единственный, кто чувствует истинную природу этой угрозы. Если я не буду действовать, кто будет? Полиция? Мэр? Экологи? Они не видят. Даже не чувствуют. Для них это просто ещё один завод с небольшими экологическими нарушениями.

А я знаю правду и если промолчу…

Даниил закрыл глаза, представляя, как через месяц, через два, через полгода эта отравленная вода продолжит течь в землю. Как «зона смерти» вокруг завода будет расширяться, как мигрени у людей станут постоянными, как агрессия перерастёт в насилие и даже как дети начнут рождаться больными.

Город медленно, но верно превратится в мёртвое место.

Неужели он будет стоять в стороне и смотреть, потому что «это не его проблема»? Потому что «он хотел спокойной жизни»?

Нет.

Даниил открыл глаза.

Я так не могу. Я пытался убежать от прошлого, пытался стать другим человеком – забыть того, кем был, но некоторые части себя нельзя просто отрезать. Я дал себе клятву никогда больше не использовать свои способности для манипуляции. Никогда не лезть в чужие головы, но это не значит, что я должен стоять в стороне, когда людей убивают. Даже если они сами этого не понимают…

Даниил медленно выпрямился, продолжая смотреть на завод. Его новое желание спокойной жизни столкнулось с его пробудившейся совестью и совесть… победила.

Он не знал ещё, как конкретно будет действовать, но знал одно точно – он должен действовать.

Мурзик перестал рычать. Посмотрел на Даниила янтарными глазами – и в них читалось одобрение, словно кот понимал его решение и поддерживал.

Даниил присел, почесал кота за ухом.

– Похоже, нам предстоит непростое дело, дружище, – тихо сказал он.

Мурзик мурлыкнул – коротко, но выразительно. Я готов.

Даниил поднялся, взял кота на руки и направился обратно к велосипеду, оставленному у подножия холма.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, сумерки сменились ночью, а огни завода «Деус» на горизонте стали ярче – словно глаза хищника, смотрящего на город.

Я найду способ остановить это, и найду союзников, если понадобится. Потому что если не я, то кто?

Он сел на велосипед, Мурзик устроился в корзине, и они поехали обратно в город.

Утро в «Эдеме» было идеальным.

Солнце поднималось над горизонтом, окрашивая небо в мягкие оттенки золотого и розового. Воздух был таким чистым, что каждый вдох ощущался как глоток родниковой воды. Тишина, нарушаемая только пением птиц и шелестом листвы.

Я стоял в своём личном саду – уединённой части «Эдема», куда имели доступ только я сам и несколько доверенных людей.

Сад был моим убежищем – местом, где я мог просто… быть и отдыхать от всей внешней суеты.

Я шёл по узкой дорожке из белого камня между клумбами, внимательно осматривая растения. На руках садовые перчатки, в кармане халата лежали инструменты для ухода за растениями.

Большинство растений здесь были редкими, дорогими, требующими безупречных условий, но даже среди них были особенно капризные, с которыми я бился долгое время и никак не мог победить эти оттенки разных цветов.

Полуночные розы.

Я подошёл к ним и замер.

Розы были необыкновенны. Почти чёрные как сама ночь лепестки. Такое ощущение, что они поглощали свет вокруг себя – словно маленькие чёрные дыры, притягивающие и удерживающие темноту. Алый оттенок, с которым я боролся долгое время, начал потихоньку уходить. Это было заметно и это радовало. Наконец‑то я добился того, чего хотел.

Я медленно шёл вдоль клумбы, рассматривая каждый куст. Форма лепестков – идеальная. Глубина цвета, структура бутонов – безупречная. Недели работы «Небесного Сада» дали результат. Розы наконец приближались к тому идеалу, который я представлял.

Остановился у третьего куста, наклонился ближе, изучая особенно крупный бутон, и вдруг замер. На листьях под бутоном – виднелись странные пятна. Небольшие, размером с ноготь мизинца, желтовато‑серые, с неровными краями. Таких пятен быть не должно. Вообще не должно.

Я осторожно коснулся одного из листьев, провёл пальцем по пятну и почувствовал в энергии, питающей розы, появилось что‑то чужеродное.

Я закрыл глаза, сосредоточился, позволил своему восприятию расшириться. Начал сканировать почву – никаких изменений. Затем воду – с ней тоже было все в порядке. Может, удобрения некачественные? Проверил и их – все нормально.

Тогда я расширил область сканирования и коснулся Лей‑линий. Обычно они ощущались как ровный, могучий поток чистой энергии, – широкая река света, текущая через землю, питающая всё живое вокруг.

Но сейчас… Я нахмурился, продолжая держать глаза закрытыми. В этом потоке появился привкус. Едва уловимый, но отвратительный. Словно совсем легкий, тухлый запах, замаскированный другими более яркими ароматами.

Словно в чистейшую родниковую воду кто‑то добавил ложку дёгтя или выплеснул ведро помоев в горный ручей. Химическое загрязнение «Кокон» бы отфильтровал, значит природа грязи энергетическая.

Я развернулся и направился к выходу из сада. Нужно было выяснить источник и немедленно.

По дороге к командному центру меня нагнала Фея. Она материализовалось из воздуха с характерным мягким звоном, облетела вокруг моей головы, изучая выражение лица, и зависла прямо перед носом, скрестив крошечные руки на груди.

– Доброе утро, Ваше Темнейшество, – её голос был бодрым, но я слышал в нём озабоченность. – Судя по вашему выражению лица и направлению движения, случилось что‑то неприятное. Дайте угадаю – ваши капризные цветочки снова жалуются на качество обслуживания?

– На стеблях признаки болезни, – коротко ответил я, продолжая идти. – В энергии появилось загрязнение.

Фея перестала ехидничать. Её лицо стало серьёзным.