Остатки моей силы таяли. Большая часть ушла в мой звездный камень, который остался во дворце. Остальное, жалкие крохи, уходили на поддержание этой дырявой реальности. Мой резерв стремительно таял и уже истощился с 10% до 1%. И все же… сквозь раздражение и усталость пробивалось пьянящее, всепоглощающее чувство.

Облегчение.

Наконец-то. Никаких больше «Мой Властелин, молю!», «Темный Лорд, вы должны!», «Повелитель, поработите!». Никаких стратегов, генералов и жрецов. Никаких героев. Я наконец свалю и буду свободен!

В итоге, эта недоделанная «шайтан-машина» сдохла, и меня с силой пушечного ядра впечатало в… некое тело.

Я очнулся. Первым ударил шум. Оглушительный, животный рев тысяч глоток. Он обрушился на мое сознание, так жаждавшее тишины, как кувалда на тонкий хрусталь. Затем пришел свет — ослепительный, бьющий по непривыкшим глазам и запах. Резкий, едкий запах озона, верный признак активного использования примитивной магии. Я ощутил слабость в чужих, незнакомых конечностях и биение чужого сердца.

Дезориентация длилась ровно столько, сколько нужно, чтобы моргнуть.

Мой разум мгновенно отсек лишнее и провел оценку. Арена. Энергетический купол. Стадо ревущих гуманоидов на трибунах. Несколько напыщенных индюков за судейским столом.

И я в центре всего этого. В слабом, нетренированном теле какого-то Калева Воронова. Имя неудачника, в которого я «попал» само всплыло в голове.

Великолепно. Просто великолепно. Похоже, я сбежал от одного цирка, чтобы попасть на гастроли другого.

Мой взгляд сфокусировался на причине этого шума. Напротив стоял молодой петух, некий Дмитрий Орлов, как снова подсказала мне остаточная память этого тела. Он упивался вниманием толпы, на его лице была написана вся спесь от его магического псевдо-таланта. Он явно готовился нанести решающий удар и произносил какую-то пафосную чушь, фильтр на которую уже давно стоял в моей голове.

Зачем они все время говорят во время «финальной схватки»? Неужели нельзя просто молча сделать свое дело? Еще одна загадка этой вселенной.

Этот петух, Дмитрий Орлов, очевидно, счел мое безразличие и молчание за страх. На его лице расцвела триумфальная ухмылка, которую он, точно, репетировал перед зеркалом.

— Я использую свое коронное заклинание! Тебе конец, ничтожный! Пора заканчивать этот фарс! — проревел он. Толпа взвыла в предвкушении.

Надо же, в кой-то веки был согласен с подобным индивидом.

Этот некий Орлов начал свое представление. Он картинно вскинул руку, и воздух вокруг него затрещал от маны, которую он бездарно выкачивал из своего скудного резерва. Он не просто колдовал, а упивался процессом, намеренно растягивая его. Вокруг его ладони начали виться золотистые ленты энергии, сплетаясь в сложный, но абсолютно бессмысленный с точки зрения боевой эффективности узор.

«И это его „коронное“ заклинание?» — мысленно поинтересовался я у самого себя. В какой захолустный мирок я попал? — «В созданной мной темной академии за такое неэффективное расходование энергии первокурсника оставили бы чистить котлы до конца семестра».

Но местным приматам, похоже, нравилось. Сфера энергии росла, меняла цвет, гудела, заставляя вибрировать песок под ногами. Наконец, она приняла форму чего-то, что должно было, по-видимому, изображать грифона, и с оглушительным ревом сорвалась с руки Орлова, устремляясь ко мне.

Выглядело, признаю, эффектно. Что-что, а такие индивиды действительно умеют «в пафос». Снаряд летел, оставляя за собой шлейф из золотых искр, и ревел так, словно в него вложили всю мощь этого мира. Толпа ахнула. Судьи подались вперед. Вероятно, для них это был пик магического искусства.

Пока оно летело, мой разум за долю секунды препарировал его суть. Энергетическая матрица нестабильна. Плетение заклинания асимметрично. Стабилизирующие руны наложены криво, из-за чего оно теряет энергию с каждой нанометрической единицей полета.

Жалкое зрелище.

Я устало вздохнул. Мне надоело. Надоел этот рев, этот свет, этот цирк. Я в полной мере успел уже оценить захудалость местного «магического искусства».

Движимый исключительно желанием вернуть тишину, я сделал один спокойный шаг навстречу золотому снаряду.

Никакой защиты. Никаких контрзаклинаний.

Орлов ухмыльнулся еще шире, решив, что я принимаю свою судьбу. Приматы на трибунах, наверное, подумали то же самое.

Я медленно поднял правую руку. Но не для блока и не для удара. Это было то самое движение, которым отмахиваешься от комара, жужжащего над ухом в тихий летний вечер.

В тот самый миг, когда ревущий «Грифон» должен был столкнуться со мной, моя ладонь небрежно коснулась его сияющего бока.

И весь шум мира исчез.

Не было взрыва или вспышки. Не было ничего. Оглушительный рев просто выключился. Снаряд, мгновение назад бывший воплощением ярости, послушно и беззвучно, словно дрессированный щенок, изменил свою траекторию. Он развернулся и так же плавно, но уже молча, полетел обратно, к своему ошеломленному создателю.

Некий Дмитрий Орлов так и не успел убрать с лица торжествующую ухмылку. Она застыла на нем глупой маской, когда его собственное заклинание влетело в его грудь.

Его личный защитный амулет, рассчитанный на отражение чужой враждебной магии, оказался совершенно бесполезен против его же родной энергии. Он вспыхнул и сгорел в долю секунды.

Тело молодого аристократа, гордости рода Орловых, безвольно взмыло в воздух, пролетело через всю арену и с отвратительным, влажным шлепком врезалось в силовой купол. Раздался низкий, вибрирующий гул, и тело сползло на песок, оставаясь лежать там неподвижной, сломанной куклой.

И тогда наконец наступила тишина.

Ах, какая это была блаженная тишина! Не просто отсутствие звука. Это была густая, осязаемая пустота, которая хлынула на арену, заполнив вакуум, оставленный ревом толпы. Я закрыл глаза на мгновение, впитывая ее каждой порой. Слышал лишь собственное ровное дыхание и далекий свист ветра. Вот оно. То, ради чего стоило терпеть этот цирк. Покой. Пусть и на несколько драгоценных секунд.

Когда я снова открыл глаза, окинул взглядом застывший мир. Тысячи лиц на трибунах превратились в гротескную мозаику из открытых ртов и расширенных от недоумения глаз. Судьи за своим столом напоминали соляные столпы. Они смотрели то на меня, то на неподвижное тело у края арены, и их разумы, очевидно, отказывались обрабатывать увиденное.

Первым очнулся главный судья. Старик с седой бородой, чье лицо только что выражало вселенский шок, теперь багровело от ярости. Страх боролся в нем с оскорбленным чувством собственного достоинства, и, к сожалению, второе победило.

Его рука, заметно дрожа, поднялась и указала на меня.

— Дуэль… дуэль немедленно остановить! — его голос, усиленный магией, расколол мою драгоценную тишину, заставив меня поморщиться. Опять шум.

Он резко встал, его мантия театрально взметнулась.

— Калев Воронов! Именем Магиархата, вы арестованы по подозрению в использовании запрещенной магии аномального класса и создании угрозы для участников!

Слова прогремели над стадионом. В толпе снова пронесся вздох, на этот раз полный не только шока, но и зловещего предвкушения. Обвинение было серьезным. Оно означало конец для любого, даже отпрыска самого знатного рода. Но для меня же…

Обвинение прогремело над застывшей ареной, и тысячи пар глаз впились в меня. Арестован. Какое забавное, архаичное слово. Чтобы быть арестованным, нужно как минимум признавать авторитет того, кто тебя арестовывает. Вот только этот трясущийся от ярости и страха старик в мантии точно авторитетом для меня не являлся. Он был всего лишь очередной деталью раздражающего пейзажа.

Я позволил тишине продлиться еще мгновение, наслаждаясь ею, как последним глотком хорошего вина, а затем, не удостоив судью даже кивком, просто развернулся и пошел к выходу.

Мой шаг был ровным и спокойным. Я не бежал. Я не выказывал никакого сопротивления. Я просто уходил, потому что представление, которое эти приматы называли дуэлью, закончилось, и мне здесь больше нечего было делать. Каждый мой шаг по скрипящему песку арены был выверен.