Стрельников сделал шаг вперед, не тратя время на приветствия или дипломатические формальности. В его руках был древний пергамент, который светился слабым магическим светом – документ, скрепленный силами, существовавшими задолго до моего появления в этом мире.

– Это официальный «Вызов Истины» от объединенного совета ФСМБ и Великих Кланов, – произнес он четким, формальным тоном, – адресованный главе рода Вороновых. По закону древнего Магиархата, вы обязаны его принять.

Он протянул пергамент. Вместе с этим я почувствовал исходящую от него довольно старую магию – силу, которая была вплетена в основы этого государства.

В командном центре Алина лихорадочно анализировала происходящее:

– Господин, – прозвучал ее взволнованный голос в коммуникаторе, – это юридическая ловушка. Статья седьмая Древнего Кодекса. Отказ от Вызова равносилен признанию враждебности государству. Это даст им право на полномасштабную военную операцию против «Эдема».

– А согласие? – тихо спросил я, с легким, почти научным интересом разглядывая пергамент.

– Согласие означает прохождение ритуала, который… – она запнулась явно не зная как объяснить.

«Так вот значит как. Они решили создать „идеальную ловушку“,  – подумал я без тени беспокойства. – Отказ – это война. А согласие… явно, это то, чего они хотят, раз они так уверены в себе. Какие они смешные и предсказуемые.» .

Я посмотрел на Стрельникова с растущим, веселым уважением. Впервые за время моей жизни здесь передо мной стоял противник, который думал на уровень выше всех приматов, с которыми мне довелось сталкиваться. Он не пытался превзойти меня силой, как Медведев, или хитростью, как Змеева. Он просто использовал юридические законы этого мира против меня самого. Примитивно, но действительно эффективно.

– Ваше решение, господин Воронов? – спросил Инквизитор, и его серые глаза буравили меня, пытаясь найти хоть тень страха.

Я молча изучал его лицо. Расчетливый интеллектуал Абсолютная уверенность в правильности своих действий. Человек, который, в отличие от остальных, нашел единственное оружие, способное меня поразить. По крайней мере он так думал.

Фея‑ИИ материализовалась рядом с моим плечом, ее крошечное тело сотрясалось от сдерживаемого смеха. Она с восхищением смотрела на Инквизитора, словно на талантливого актера, великолепно исполняющего свою роль.

– О, какая прелесть! Шах и мат, Ваше Темнейшество! – прозвенел ее веселый, полный сарказма голосок. – Этот примитив осмелился использовать против вас ваши же правила! Какая дерзость! Он и правда думает, что загнал вас в угол, используя ваше смехотворное желание действовать легитимно?

За спиной Стрельникова молча стояли патриархи кланов и глава Гильдии. Их присутствие было не просто символическим – они представляли всю силу государственной машины, готовую обрушиться на меня при первом неверном шаге. Похоже, они были уверены в своей победе и, судя по выражению на лицах, думали, что загнали меня в клетку.

Впервые за долгое время во мне проснулось чувство, которое я почти забыл, – искренний, чистый интерес к исходу этой игры. Ведь этот человек, в отличии от других, сумел‑таки поставить меня в ситуацию, где любой выбор вел к неопределенности и нарушал мой покой. И это было… довольно волнительно.

Легкая, почти незаметная усмешка тронула мои губы.

– А ваш ход довольно изящен, дознаватель, – признал я, и мой спокойный голос прозвучал в наступившей тишине оглушительно. – Впервые за долгое время кто‑то сумел по‑настоящему меня удивить.

Я сделал паузу, наслаждаясь моментом, видя, как напряглись лица патриархов и как сузились глаза Стрельникова, не ожидавшего такой реакции.

Наконец‑то, хоть какой‑то достойный противник.

– Поэтому из уважение к этому, я принимаю вызов, – произнес я спокойно. – Давайте сыграем в эту «игру».

Конец второй книги

Все замерло. Территория перед главными воротами «Эдема» застыла в напряженной тишине после слов Воронова. Легкий ветерок шевелил листья на деревьях, но даже природа словно затаила дыхание, ожидая развития событий.

Игорь Стрельников на мгновение застыл, словно не веря услышанному. Он потратил недели на подготовку этого момента, просчитал все возможные реакции, подготовил аргументы на любые возражения. Он ожидал чего угодно – гнева, угроз, попыток торговаться, требований отсрочки, даже открытого сопротивления, но явно не такого быстрого и спокойного согласия.

«Слишком легко,  – промелькнула тревожная мысль в голове инквизитора. – Идеальные ловушки не должны захлопываться так просто. Либо он не понимает всей серьезности ситуации, либо… либо что‑то здесь не так. Что я упускаю?»

Он бросил быстрый взгляд на своих «союзников». Патриарх Волконский не мог скрыть торжествующей улыбки, его лицо выражало злорадное предвкушение. Елена Змеева, напротив, была напряжена; ее холодный, оценивающий взгляд не отрывался от Воронова, она анализировала каждый его жест. Артемий Громов стоял с каменным лицом, но его сжатые кулаки выдавали внутреннее напряжение и жажду реванша. Они все уже праздновали победу, каждый по‑своему.

Стрельников мысленно встряхнулся и быстро восстановил самообладание, заставив лицо стать непроницаемой маской профессионала. Сомнения сомнениями, но дело нужно довести до конца.

– Ваше согласие принято и засвидетельствовано, – произнес он четким, официальным тоном, чеканя каждое слово. – Согласно статье седьмой Древнего Кодекса Магиархата, ритуал «Вызов Истины» состоится через семь дней в нейтральном зале Великого Магистериума в столице. Свидетелями будут высшие чины ФСМБ, глава Гильдии Охотников и главы Великих Кланов‑обвинителей. Любая попытка саботажа, уклонения или неявки будет расценена как официальный отказ от Вызова и признание враждебности государству.

Воронов выслушал весь этот формальный текст с выражением вселенской скуки, словно ему зачитывали условия договора на поставку садовых удобрений. Он даже не моргнул, когда Стрельников упомянул возможные последствия неявки.

– Семь дней. Зал Магистериума. Понятно, – кивнул он с той же невозмутимостью, с какой можно было бы согласиться на деловой завтрак. – Можете идти. У меня дела поважнее.

Последняя фраза прозвучала как пощечина. У него есть дела поважнее, чем подготовка к ритуалу, который может стоить ему жизни? Такая реакция ошеломила всю делегацию больше, чем любые угрозы или яростные протесты. Стрельников увидел, как на мгновение спала маска триумфа с лица Волконского, сменившись недоумением. Змеева слегка приподняла бровь – признак крайнего удивления. Громов нахмурился.

«Он не блефует,  – с леденящей душу ясностью понял Стрельников. – Это не высокомерие. а… безразличие. Абсолютное безразличие к угрозе, которая должна будет его уничтожить. Он либо безумец, либо его план уже приведен в действие, а мы – лишь актеры в его спектакле».

– До встречи в Магистериуме, господин Воронов, – произнес он наконец, пытаясь вложить в голос максимум официальности.

– До встречи, дознаватель, – равнодушно ответил Воронов.

Делегация развернулась и направилась к своим автомобилям. Каждый шаг отдавался эхом в напряженной тишине. Воронов не удостоил их больше ни единым взглядом, повернулся и неспешно пошел обратно к особняку, словно только что закончил рутинную деловую встречу.

«Игра началась,  – думал Стрельников, садясь в машину и наблюдая, как удаляется силуэт Воронова. – Но почему у меня все сильнее ощущение, что он уже давно знает, как она закончится? И почему это меня пугает больше, чем должно?»

Кортеж тронулся с места, увозя делегацию прочь от «Эдема», но тревожное чувство, что они только что стали участниками чужой игры, не покидало его.