Теперь всё зависит от Воронова.

От человека, который создал «Эдем». Который превратил Воронцовск в процветающий город. От человека, на стороне которого я должен был быть с самого начала.

Даниил остановился у выхода из здания администрации, посмотрел на серый, больной, умирающий город за окном.

Но мы не можем просто ждать , – продолжал он думать, и внутри крепло решение. – Не можем сидеть сложа руки, надеясь, что кто‑то придёт и спасёт нас.

Мы должны продолжать и развивать сопротивление внутри города. Помогать людям и собирать тех, кто ещё не сломлен.

И если Воронов придёт… нет, когда  он придет, мы должны быть готовы помочь ему изнутри.

Мурзик, ждавший его снаружи у велосипеда, поднял голову и посмотрел янтарными глазами.

Словно понимая.

Словно одобряя.

Степан Васильевич стоял перед зеркалом в своей спальне и разглядывал своё отражение с нескрываемым сомнением.

Старый парадный костюм – тот самый, который он надевал на все официальные поездки в областной центр последние пять лет – висел на нём мешковато. Выцветшая ткань на плечах, даже брюки морщились на поясе.

Он поправил галстук и тяжело вздохнул.

Сегодня он должен был ехать в Северогорск к губернатору Виктору Павловичу Громову вместе с Хозяином.

От одной этой мысли внутри поднималась странная смесь эмоций. Благодарность – безмерная, непередаваемая благодарность человеку, который спас его город. Страх – что он, простой провинциальный мэр, своей просьбой втянул Лорда‑Протектора в конфликт с губернатором и трепет – потому что он до сих пор не до конца понимал, кем был Калев Воронов на самом деле.

Степан Васильевич помнил тот недавний разговор в мастерской «Эдема». Как он, собрав всё своё мужество, рассказал Хозяину о звонке губернатора. О том презрительном, издевательском тоне и словах, которые всё ещё жгли душу.

«Этого вашего лорда‑протектора тоже прихвати. Должность декоративная, цирк для простолюдинов. Пусть посидит в углу, пока мы решаем государственные дела.»

«Абсолютное ничто. Жалкий выскочка. Деревенский клоун.»

Степан Васильевич до сих пор помнил, как его трясло от ярости, когда он передавал эти слова. Как он боялся реакции Воронова и как Калев просто спокойно, без эмоций, сказал: «Хорошо, Степан. Я поеду на это совещание вместе с тобой.»

Без гнева, без оскорблённой гордости или презрения к губернатору. Просто согласился, как будто речь шла о чём‑то совершенно обыденном.

Степан Васильевич до сих пор не знал, что это означало, но он знал одно – Воронов не делал ничего без причины. Каждое его действие было продумано, а решение – взвешено.

Степан Васильевич посмотрел на своё отражение в зеркале и поморщился.

Но рядом с Хозяином я выгляжу как нищий попрошайка , – мрачно подумал он. – В этом старом тряпье я только опозорю его. Покажу губернатору и всем остальным, что Лорд‑Протектор Воронцовска окружает себя жалкими неудачниками.

В дверь постучали – три коротких, вежливых стука.

– Войдите, – отозвался Степан Васильевич, отворачиваясь от зеркала.

Дверь открылась, и на пороге появился дворецкий Воронова в безупречном чёрном костюме. Степан Васильевич уже привык, что все, кто служил Калеву Воронову, были образцом профессионализма, вежливости и преданности.

– Доброе утро, господин мэр, – сказал он с лёгким поклоном. – Прошу прощения за ранний визит. Господин Воронов просил передать вам это.

Он протянул большую плоскую коробку из тёмного картона с логотипом престижного столичного ателье и небольшой запечатанный конверт.

Степан Васильевич принял коробку и конверт, удивлённо глядя на посыльного.

– Что это?

– От господина Воронова, – повторил тот с улыбкой. – Он сказал, что вам это понадобится сегодня. Кортеж выезжает через сорок минут. Я подожду внизу.

Он поклонился и вышел, тихо прикрыв дверь.

Степан Васильевич остался стоять с коробкой в руках, озадаченный. Затем положил коробку на кровать, вскрыл конверт дрожащими пальцами. Внутри была короткая записка:

«Мой представитель должен выглядеть соответствующе. К. В.»

Мой представитель.

Эти два слова поразили Степана Васильевича сильнее любых речей.

Хозяин считал его своим представителем. Не подчинённым или просто мэром города, а именно представителем.

Степан Васильевич медленно открыл коробку и замер, не веря своим глазам. Внутри лежал костюм – настоящее произведение искусства, какое он видел только на самых влиятельных людях страны.

Тёмно‑синяя ткань безупречного качества, которая даже на ощупь казалась невероятно дорогой – идеальный покрой. Белая рубашка с французскими манжетами. Галстук сдержанного стального цвета с тонкой серебряной нитью. Запонки из матового серебра с едва заметной гравировкой. Даже ботинки – чёрные, кожаные, явно ручной работы.

Он достал пиджак дрожащими руками. На внутренней стороне была вшита шёлковая этикетка: «Степан Васильевич. Индивидуальный пошив.» Сшито на заказ специально для него и по его размерам.

Когда он успел?  – ошеломлённо подумал Степан Васильевич. – Когда он успел снять мерки? Заказать это в столице? Сшить?

Но это был глупый вопрос. Хозяин всегда был на несколько шагов впереди и всегда знал, что будет нужно, ещё до того, как это становилось очевидным для всех остальных.

Степан Васильевич медленно, почти благоговейно снял свой старый потёртый костюм и начал надевать новый.

Рубашка легла на плечи как влитая. Ткань была настолько качественной, что казалось, она дышит вместе с кожей. Брюки сидели идеально, без единой складки. Пиджак словно создавался специально под его фигуру – подчёркивал плечи, скрадывал полноту, которую Степан Васильевич всегда стеснялся.

Он застегнул запонки – тяжёлые, основательные, приятно холодящие кожу. Надел ботинки, которые сидели так удобно, словно домашние тапки. Повязал галстук.

Снова посмотрел в зеркало и не узнал себя.

Перед ним стоял не замученный, загнанный провинциальный мэр, который годами выпрашивал крохи у областного начальства и терпел унижения. Перед ним стоял уверенный, влиятельный человек. Человек, с которым считаются.

Костюм изменил не только его внешность. Он изменил то, как Степан Васильевич себя чувствовал.

Он расправил плечи – те самые плечи, которые всегда были чуть сгорблены в присутствии вышестоящего начальства, поднял подбородок и посмотрел на своё отражение твёрдым, спокойным взглядом.

Не просто одежда , – понял он, проводя рукой по лацкану пиджака. – С имвол – настоящая броня. Он говорит мне и всем остальным: я – представитель Калева Воронова – Лорда‑Протектора Воронцовска и человека, который создал «Эдем». Который возродил целый горой и…

Степан Васильевич не знал, кем был Хозяин на самом деле. Откуда у него такая сила, ресурсы, такие технологии, но он знал одно – Калев Воронов был не тем, за кого его принимал губернатор Громов.

Он был не «выскочкой» и не «деревенским клоуном». Воронов был настоящей, несокрушимой силой и сегодня губернатор это поймёт.

Степан Васильевич взял свой старый, потёртый портфель и остановился, глядя на него. Нет, этот портфель больше не подходил к новому образу. Он оставил его на столе, взял только планшет с документами. Степан Васильевич выпрямился, глубоко вдохнул, выдохнул.

Готов.

Он спустился вниз, где его уже ждал дворецкий у чёрного служебного автомобиля с тонированными стёклами.

– Вы выглядите превосходно, господин мэр, – искренне сказал он, открывая заднюю дверь.

– Спасибо, – ответил Степан Васильевич, и в его голосе звучала уверенность, которой не было уже много лет.

Он сел в машину. Салон пах качественной кожей. Машина плавно тронулась, везя его на встречу с кортежем Хозяина у въезда в город.