– Некротическая магия, – наконец сказала она. – Насколько давно?

– Пять лет. Боевое ранение, осложненное темным заклинанием. Плоть медленно умирает, но не может умереть окончательно. Боль постоянная, силы тают день за днем.

Дарина закрыла глаза, представляя масштаб проблемы:

– Это… это почти невозможно. Некротическая магия, въевшаяся так глубоко…

– Почти невозможно – не значит невозможно, – я вернулся к столу и налил себе чай. – Но если вы считаете задачу слишком сложной…

– Я не сказала, что не справлюсь, – резко перебила она. В ее голосе прозвучала гордость профессионала, в компетенции которого усомнились. – Просто предупреждаю – это потребует времени и… нетривиального подхода.

Я скрыл улыбку за чашкой чая.

– Замечательно. Когда хотите начать?

– Прямо сейчас, – Дарина поднялась с кресла, полная решимости. – Покажите мне пациента.

– Как пожелаете, – я отставил чашку и встал. – Но предупреждаю – Антон не очень… дружелюбен. Особенно к представителям знатных кланов.

– Справлюсь, – коротко ответила она.

Мы направились к медицинскому крылу. Дарина шла рядом, погруженная в профессиональные размышления о предстоящем исцелении. Она понятия не имела, что уже стала частью моего плана, инструментом для решения проблемы, которая стоила бы мне слишком дорого.

– Господин Калев, – сказала она, когда мы подходили к флигелю, – могу я спросить, почему вам так важно исцелить этого человека?

– Антон «Молот» – ценный специалист, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – А я не люблю, когда мои инвестиции приносят меньше, чем могли бы.

Дарина кивнула, принимая это объяснение.

Медицинское крыло «Эдема» представлял собой образец функциональной архитектуры – чистые белые стены, высокие окна для максимального освещения, воздух, пропитанный ароматом лечебных трав. Антон «Молот» лежал на кровати в дальнем углу палаты, и даже не поворачивая головы, я чувствовал исходящую от него враждебность.

– Кого вы привели? – прорычал он, когда мы вошли. – Очередную аристократку, которая будет тыкать в меня маникюренными пальчиками и сочувственно вздыхать?

Дарина остановилась, словно получив пощечину. Она явно не ожидала такой встречи.

– Антон, – сказал я спокойно, – знакомься. Дарина Орлова, целительница. Возможно, она сможет помочь с твоей проблемой.

Ветеран повернул голову, и я увидел, как его глаза сужаются от ненависти:

– Орлова? Из того самого клана, который голосовал за сокращение пенсий ветеранам? Который поддержал реформу, из‑за которой половину моих товарищей выкинули на улицу?

Дарина побледнела:

– Я… я лично не участвовала в тех решениях…

– Но наследство от них получаешь, – Антон попытался приподняться, и я увидел, как он морщится от боли. – Особняки, драгоценности, все эти ваши целительские академии – все на деньги, которые вы украли у нас.

– Хватит, – холодно сказал я. – Дарина здесь по моему приглашению. Или ты откажешься от шанса на исцеление из‑за политических предрассудков?

Антон стиснул зубы, но лег обратно:

– Делайте что хотите. Все равно она ничего не сможет.

Дарина подошла ближе, профессионально оценивая состояние пациента. Я видел, как меняется ее лицо – сначала концентрация, потом тревога, наконец – ужас.

– Это же… – обратилась она ко мне, понизив голос, – это еще хуже, чем я думала. Некротическая магия не просто въелась в плоть. Она стала частью его жизненных процессов. Если попытаться удалить ее обычными методами…

– Он умрет, – закончил я за нее.

– Да. А если не удалять – она медленно его съест. Это тупик.

Я подошел к окну, сделав вид, что размышляю. На самом деле настало время дать ей тот «инструмент», о котором я думал в беседке.

– Дарина, – сказал я прямо, заканчивая игру с «вы», – в чем фундаментальная ошибка всех целителей, работающих с некротической магией?

– Ошибка? – она моргнула от неожиданности вопроса.

– Вы пытаетесь залить пожар водой, но эта инфекция – не огонь. Это паразит, который питается жизненной силой хозяина.

Я повернулся к ней:

– Перестань лечить плоть, когда нужно лишь выгнать паразита. Создай вокруг него некротической магии кокон из чистой энергии. Изолируй его и отрежь от источника питания. Заставь его умереть от голода.

Дарина широко раскрыла глаза:

– Это… это же так элементарно. Почему никто не додумался…

– Потому что вы все мыслите шаблонами. Лечить значит заливать светом, очищать значит сжигать тьму, но иногда лучшее лечение – это голодная диета для болезни.

Она подошла к Антону, и я увидел, как в ее глазах загорается профессиональный азарт:

– Можете лежать спокойно? Это займет время, и будет… неприятно.

– Хуже, чем сейчас, быть не может, – прорычал ветеран.

Дарина положила руки на его грудь и закрыла глаза. Я видел, как вокруг ее пальцев начинает мерцать мягкий золотистый свет, тонкие, почти невидимые нити энергии.

Следующий час был завораживающим зрелищем. Дарина работала с ювелирной точностью, медленно окутывая каждый очаг некротической инфекции коконом из света. Это требовало невероятной концентрации и контроля – одно неверное движение, и паразитическая магия могла взорваться, убив пациента мгновенно.

Я стоял за ее спиной, положив руку ей на плечо. Через этот контакт я чувствовал каждое движение ее силы, каждый поток целительной энергии.

– Осторожнее, – тихо сказал я, когда она приблизилась к особенно крупному очагу заражения в области сердца. – Не пытайся его окружить сразу. Начни с краев, маленькими кусочками.

Моя свободная рука легла поверх ее, и я направил поток ее магии, корректируя интенсивность. Дарина была талантлива, но ей не хватало опыта работы с такими сложными случаями.

– Чувствуешь пульсацию? – спросил я. – Это паразит пытается сопротивляться. Не давай ему набрать силу. Вот так.

Я влил крошечную порцию своей энергии в ее заклинание для стабилизации. Дарина ощутила изменение и подстроилась под новый ритм.

– Теперь левое плечо, – направил я ее внимание. – Там инфекция глубже, но слабее. Используй не прямой поток, а спиральное движение. Позволь свету проникнуть постепенно.

Когда ее концентрация начала ослабевать на самом сложном участке, я мысленно поделился с ней частью своего видения – показал, как выглядят магические каналы Антона изнутри, где именно гнездится некротическая магия.

Под моим руководством она делала то, что считалось невозможным. Некротическая магия, лишенная подпитки и окруженная целительным светом, начала угасать.

– Почти готово, – прошептала Дарина, пот стекал по ее лицу от напряжения.

Последний кокон света сомкнулся вокруг последнего очага инфекции и тут произошло чудо – Антон, который пять лет не знал покоя от боли, вдруг расслабился. Его лицо, искаженное постоянным страданием, разгладилось.

– Это… – он приподнялся на кровати, недоверчиво ощупывая свое тело. – Боль ушла. Впервые за пять лет боль ушла!

Дарина отшатнулась, истощенная, но ликующая. Она повернулась ко мне, и в ее глазах было благоговение перед учителем, открывшим ей новые горизонты мастерства.

– Я хочу служить вам, – выдохнула она. – Позвольте мне стать целителем для вас и вашего отряда. Позвольте мне учиться у вас. Это… это все, чего я хочу!

Я молча кивнул. Сделка заключена. Два источника проблем превратились в два полезных инструмента – исцеленный воин и преданная целительница. Элегантное решение, достойное моего интеллекта.

– Добро пожаловать в «Эдем», – сказал я. – Надеюсь, наше сотрудничество будет взаимовыгодным.

Она склонила голову в знак согласия, и я знал – теперь у меня появилась ученица, готовая впитывать знания, которые я соизволю ей дать.

Идеальный результат для всех сторон.

Антон «Молот» Железнов стоял посреди оранжереи и не мог поверить тому, что происходило с его телом. Пять лет. Пять долгих, мучительных лет он жил с болью, которая была его единственным постоянным спутником. Она будила его по ночам, напоминала о себе каждым движением, каждым вдохом.