Их появление здесь, в эпицентре бури, было знаковым. Это означало, что финансовые акулы почуяли кровь в воде и теперь выбирают, на кого сделать ставку в новой, изменившейся игре. Визит представителя «Золотых Весов» был одновременно и большой честью, и угрозой.

– Проводи, – кивнул Орлов.

Максим Торговый вошел в комнату. Он был одет в безупречный, но неброский костюм, его лицо не выражало ничего, кроме вежливого делового интереса. Он поклонился с идеальной точностью.

– Патриарх Орлов, какая честь, – произнес он мягким, вкрадчивым голосом. – В эти… турбулентные времена, рынок особенно ценит такие островки стабильности, как ваш великий род. Ваша репутация всегда была эталоном мудрости.

– Мы делаем то, что должны для поддержания Порядка, Максим, – ответил Патриарх, жестом указывая на кресло. – В этом наш долг.

– Именно, – кивнул торговец, усаживаясь. – И именно в духе поддержания Порядка клан Золотых Весов считает, что сейчас самое время… консолидировать стабильные активы. Мы полагаем, было бы разумно объединить наши усилия. Для взаимной поддержки и минимизации рисков, вы понимаете.

Орлов прекрасно понимал. «Объединить усилия» на их языке означало «выбрать сторону». Максим прощупывал почву – если Орловы уже заключили тайный альянс с Вороновым, Золотые Весы хотели к нему присоединиться. Если нет – предлагали создать коалицию нейтральных кланов на случай любого исхода.

– Весьма похвальное стремление, – осторожно ответил Патриарх. – Наша позиция остается… неизменной. Мы всегда выступали и будем выступать за справедливость и законность. Клан Орловых превыше всего ценит нерушимость Закона.

– Конечно, конечно, – с тонкой улыбкой закивал Максим. – Закон – это фундамент. Но, как вы знаете по финансовым рынкам, Патриарх, стоимость любого фундамента определяется не только его прочностью, но и верой инвесторов в тех, кто на нем строит. А сейчас на рынке появилось два очень… амбициозных застройщика. И вера инвесторов разделилась. Мы, как прагматичные торговцы, лишь пытаемся понять, чьи акции в долгосрочной перспективе окажутся более надежным вложением.

Это был прямой, хоть и облеченный в метафоры, вопрос. «На кого вы ставите, Орлов? На старую Систему или на новую, непредсказуемую силу?»

Патриарх выдержал паузу, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Любой ответ мог стать роковым.

– Клан Орловых, Максим, предпочитает инвестировать не в игроков, а в саму биржу, – наконец произнес он, выбирая максимально обтекаемую формулировку. – Временные взлеты и падения отдельных акций нас не интересуют. Нас интересует стабильность всей системы. И мы верим, что у системы достаточно внутренних резервов, чтобы… скорректировать любые аномальные колебания.

Максим Торговый внимательно выслушал его. Он не получил прямого ответа, но он получил то, за чем пришел. Максим понял, что орловы не готовы ставить на Воронова.

– Весьма мудрая и… осмотрительная позиция, – кивнул Максим, поднимаясь. – Что ж, будем вместе с интересом наблюдать за рыночной конъюнктурой. Благодарю за ваше время, Патриарх.

Едва Торговый покинул номер, как появился новый посетитель. На этот раз – изящная женщина в дорогом платье, представившаяся личным секретарем некой высокопоставленной дамы.

Она вошла с безупречной грацией и поклонилась ровно настолько, насколько требовал этикет, без единого намека на подобострастие.

– Патриарх Орлов, – произнесла она мелодичным голосом. – Моя госпожа, леди Елена Змеева, передает свои наилучшие пожелания и надеется, что нынешняя политическая турбулентность не слишком утомила вас.

Патриарх едва сдержал горький смешок. Змеева, одна из главных организаторов «Вызова», теперь прислала гонца говорить о «турбулентности», которую сама же и устроила. Как всегда, эта особа пыталась вести двойную игру.

– Ваша госпожа, как всегда, очень… внимательна, – осторожно ответил он, жестом указывая на кресло. – Клан Орловых ценит внимание таких влиятельных домов, как дом Змеевых.

– Моя госпожа считает, что в шторм мудрые капитаны должны держать связь друг с другом, – продолжила посланница, усаживаясь. – Ведь погода непредсказуема. Сегодня ветер дует в одну сторону, завтра – в совершенно другую. Но когда шторм утихнет, море должно остаться прежним, а корабли – на плаву.

Подтекст был ясен. Змеева прощупывала почву, предлагая негласный пакт о ненападении. Если Воронов каким‑то чудом выживет, она будет утверждать, что действовала исключительно в интересах закона, а не из личной неприязни. Если он падет – что ж, тогда все союзники покойного окажутся под подозрением, и ей было важно знать, не числятся ли Орловы среди них.

– Клан Орловых всегда полагался не на ветер, а на прочность своего корабля и верность своим принципам, – парировал Патриарх, продолжая морскую метафору. – Мы считаем, что лучший способ пережить любой шторм – это следовать древним картам Закона.

Посланница тонко улыбнулась. Она получила ответ. Орловы не собираются делать резких движений.

– Безусловно, – кивнула она, поднимаясь. – Моя госпожа была уверена в вашей мудрости. Она лишь хотела напомнить, что после любого шторма одни корабли выживают благодаря своей прочности, а другие – благодаря тому, что вовремя сменили курс.

После ухода второго посетителя супруга Патриарха покачала головой:

– Они мечутся как крысы на тонущем корабле. Никто не знает, что будет завтра, поэтому все пытаются застраховаться со всех сторон.

– Именно это меня и пугает, – мрачно ответил Александр. – Если даже организаторы «Вызова» не уверены в победе, значит, игра намного опаснее, чем кажется.

Он подошел к окну, из которого был виден Магистериум. Вокруг древнего здания сновали люди – техники, охранники, представители различных кланов. Все готовились к грандиозному событию.

– Старый мир уже расколот, – тихо сказал Патриарх. – Никто не верит в единство. Все ищут выгоду и пытаются угадать победителя. А мы… мы застряли посередине, не зная даже, считает ли нас Воронов союзниками или врагами.

К вечеру Патриарх Орлов, как и главы других кланов, подключился к защищенному голографическому каналу, транслирующему события у Магистериума. В его номере собрались несколько советников и родственников – все хотели своими глазами увидеть прибытие того, кто определит их судьбу.

Сначала камеры показывали помпезные кортежи самих кланов. Десятки бронированных лимузинов с гербами на боках, сотни охранников в парадных доспехах, блестящих на закатном солнце. Знамена развевались на ветру, трубачи играли торжественные марши. Шум, блеск, демонстрация силы – все то, что должно было впечатлить противника и народ.

– Волконский не поскупился, – заметил один из советников, наблюдая за особенно пышным кортежем. – Полк гвардии, боевые маги в церемониальных мантиях.

– Змеева тоже не отстает, – добавил другой. – Посмотрите на эти экипажи. Наверное, половину годового бюджета потратила на одну только позолоту.

– Павлины, – с презрением бросил Орлов. – Привезли на суд всю свою армию, будто это решит исход.

Патриарх молчал, наблюдая за этим парадом тщеславия. Каждый клан пытался показать свою мощь, свою готовность к борьбе. Но в глубине души он понимал – все это показное бряцание оружием было скорее признаком слабости, чем силы. Они боялись, и потому кричали громче.

Затем камеры переключились на другой участок площади. Туда, где должен был появиться Воронов.

Сначала раздался низкий, утробный гул, от которого, казалось, завибрировал воздух. Из‑за поворота, игнорируя оцепление, на площадь выехали три массивных бронетранспортера. Это не были блестящие парадные машины кланов, а настоящие боевые звери. Их матово‑черная краска была содрана в клочья, обнажая под ней слои композитной брони. На корпусах виднелись свежие, не закрашенные отметины – глубокие борозды от когтей гигантских монстров, оплавленные пятна от кислотных плевков.