К нему на помощь кинулся Ю-Вэй Сильвер. Старик налетел на инспектора, не давая тому подняться, трость Ю-Вэя мелькнула несколько раз, нанося точные и сильные удары по противнику…

Через мгновение послышались щелчки взвода курка и снова грохот: тэн Зивард выстрелил патрицию Ю-Вэю в спину. Пуля пронзила тщедушного старика и прошла навылет. Тот рухнул как подкошенный.

– Дядя! – Ли Сильвер бросилась к Ю-Вэю, стаскивая на ходу перчатки и высвобождая главное свое оружие – искрящиеся молниями стальные когти.

Воздух наэлектризовался, нагрелся, наполнился дымом и запахом гари.

Патриций Орриван кинулся к боковой двери.

– Сюда-а-а-а! – завопил он и принялся выхватывать из толпы перепуганных до смерти присяжных и выталкивать их из зала одного за другим, не переставая при этом орать: – Сюда! Все сюда-а!..

В дверях мелькнула черная мантия государственного обвинителя, и он выскочил вслед за присяжными и Орриваном.

Последнее, что я успел увидеть, как Бартоло с диким рычанием пытается сдернуть с запястья запретные путы, но те не поддаются, и он, плюнув на все, кидается на инспектора, уже вскочившего на ноги.

От очередного выстрела вздрагивают стены.

Пронзительный женский визг режет сознание, его перекрывает чей-то тягучий долгий стон… звуки ударов, треск мебели, скрежет и звон стекла, выкрики множатся в моей голове… в глазах темнеет, а нижнюю часть тела я уже не чувствую…

– Никто из них не должен выжить. Найдите присяжных, и зачистим город, – раздается холодный и негромкий приказ Фердинанда.

…и тут я соскальзываю со стены.

На онемевшие ноги я поднимался целую вечность, иссушил всю свою волю, чтобы заставить себя просто выпрямиться.

Но так только казалось… Силы восстанавливались с невероятной скоростью.

Пелена спала, и я наконец смог полноценно оценить ситуацию: два патриция, Мэтто Соло и Ю-Вэй Сильвер, лежали мертвыми у подставки с гробом; раненный в плечо Бартоло боролся на полу с инспектором, а тот оказался сильным противником, несмотря на худобу и возраст; Фердинанда Ринга и его телохранителя, тэна Зиварда, вообще в зале не оказалось.

Но все это мелочи. Теперь я знал, почему меня отпустила стена.

Там, дальше, почти у самой театральной сцены, раскидав столы и стулья, дрались Херефорд и Ли Сильвер.

С растрепанной прической и перекошенным от злости лицом, охваченная демонической яростью, она билась насмерть, как и обещала. Директор отвлекла черного волхва на себя, и тому пришлось ослабить хватку, которой он меня держал. Но у Сильвер не было шансов.

Она понимала это и сознательно шла на жертву, предоставляя шанс мне.

Я ринулся к Херефорду, на ходу применяя сразу два эрга – кинетический и парализующий. «Тихара» я выкрикнул, «ксипра» мысленно представил. Со скрипом сдвинувшись с места, в волхва понеслись два стола, и следом за ними – парализующий разряд.

Мебель вспыхнула щепками еще на подлете к Херефорду, а вот молнии он пропустил. Его передернуло, он пошатнулся и замер на пару секунд, но этого Сильвер хватило, чтобы вновь броситься на него и всадить когти ему в грудь.

Ничего.

Он никак не среагировал.

Зато схватил Сильвер за горло, но та успела нанести Херефорду второй удар, в шею. Волхв только сильнее сжал пальцы и поднял женщину над полом, вытянув руку.

Директор задергалась, захрипела, и в ее затухающем хрипе я услышал гудение. Из последних сил она призвала к бою Шепот. Зал охватили черные вихри, накрыли Херефорда и Сильвер, окутали место битвы рваным сизым туманом.

В дымке мелькнул высокий силуэт Херефорда, и я тут же применил к нему гравитационный эрг. Причем рискнул и намеренно трансформировал его, создавая острую механическую волну энергии, делая ее продолжением своего кулака. Не сбавляя скорости, махнул им по воздуху, представляя, что бью Херефорда в основание подбородка, снизу…

…и черный волхв отшатнулся, запрокинув голову, будто действительно получил сильный удар.

А я продолжал бить его по лицу, в солнечное сплетение, в печень, в кадык и опять по лицу, без остановки.

Шляпа слетела с его головы, и он мгновенно отпустил хрипящую Сильвер. Та повалилась на пол и, лежа на боку, поползла в сторону, но Херефорда она уже не интересовала.

Он повернулся ко мне.

Замер на секунду.

И ринулся навстречу, широко расставив ладони, между ними сверкнули молнии парализующего эрга.

И только сейчас я заметил, что волос на Херефорде нет, он был совершенно лысый, его череп обтягивала тонкая, похожая на размокший пергамент, кожа. И пока он шел на меня, его живая маска наполнялась чернотой, превращаясь в космическую бездну, в сгусток мрака и зла, в воплощение самой темной силы, какая только существует в этом мире.

Вариантов у меня оставалось немного – только щит.

– Асура вайу, – шепнул я, больше доверяя голосу, чем мыслям.

Надвигающийся Херефорд раздвоился в моих глазах, расслоился, разбился на мозаику, пространство между нами приобрело кроваво-красный оттенок.

Увидев щит, черный волхв остановился.

Молнии между его ладонями мгновенно иссякли, он застыл, определяя, что именно видит, и как на это реагировать. И пока он замер в нерешительности, я ускорил шаг, двигая перед собой щит и наполняя его силой своего кодо.

Херефорд попятился.

Я выставил руку вперед, накапливая в ней энергию, посылая все потоки туда, в руку, готовясь снова выдать мощнейший гравитационный эрг, точный и безжалостный. Мышцы накалились до предела, до зудящего, рвущего кожу мороза, кодо наполнило правый кулак, делая его тяжелым и превращая в орудие возмездия…

И тут опять прозвучал выстрел.

В то же мгновение мое правое предплечье, и без того покалеченное и сжатое бинтами, обожгло болью. Я зажмурился, но сразу же открыл глаза, понимая, что кость не перебило, рука сохранила способность двигаться, а значит, пуля прошла по касательной.

Этой же рукой я мгновенно расстегнул пиджак и вынул из кобуры револьвер, обернулся, одновременно выпрямляя локоть, взводя курок и высматривая цель.

А цель маячила от меня метрах в двадцати – инспектор Жан-Жермес все же умудрился одолеть здоровяка Бартоло и теперь, весь в крови, пошатываясь, стоял со своим знаменитым «питбулем» наперевес.

Я не думал ни секунды.

Прицелился и выстрелил.

Пуля попала инспектору в грудь, тот снова пошатнулся, шагнул назад и с удивлением уставился на меня. С удивлением и недоумением, с ужасным неверием в происходящее. Он никак не ожидал, что у меня тоже есть оружие.

А потом его охватила боль.

Не только собственная, но еще и моя, которой была пропитана пуля.

Инспектора затрясло в сильнейшей судороге, вены на его шее вздыбились, изо рта брызнула желтая пена, он вытаращился уже не на меня, а куда-то сквозь меня, сосуды в его глазах полопались, кровь потекла по щекам.

Давясь хрипами и собственной рвотой, инспектор сделал несколько шагов в мою сторону, повалился на колени, еще раз вздрогнул, упал на пол и затих с открытыми глазами.

И тут до меня дошло: мой щит…

Красного свечения вокруг не было, мой щитовой эрг иссяк.

Я резко обернулся… и оказался лицом к лицу с Херефордом, его маска чернела прямо перед носом. У меня даже дыхание перехватило, и это последнее, что я успел осознать в тот момент.

Херефорд не дал мне опомниться.

Одной рукой скомкал ворот моего пиджака, а вторую руку сжал в кулак и принялся вколачивать его мне в живот. Он делал это не торопясь, будто смаковал, как меня корчит и выворачивает. Отводил руку и снова всаживал свой железобетонный кулак в мой пресс… отводил и всаживал… отводил и всаживал…

Не знаю, сколько раз он меня ударил.

После первого соприкосновения с его кулаком я выронил револьвер, после третьего – перестал что-либо понимать. А он все бил и бил меня, не ускоряя и не замедляя темпа, его маска все ближе приникала к моему лицу, обжигая кожу невероятной силой кодо, плавящей воздух.