— Мы в порядке, — прозвучал за спиной голосок куколки, — Не оборачивайся и не тревожься, у нас все хорошо. Нам приятно, что ты волнуешься.

Я не стала даже кивать — и так все понятно, просто отвернулась и стала смотреть на реку, ибо никогда не умела по-настоящему приобщаться к общественным гуляниям. Скучный я человек! Мне нравится любоваться вереницей кораблей, проплывающих под мостом, и думать о тайнах.

У нас всех, собравшихся под крылышком профессора Бала, есть секреты, более или менее опасные. Некоторые из них можно доверить широкому кругу, тому, что собирается по вечерам в уютном подвале, некоторые мы оставляем для себя и тех, с кем связаны более мощными клятвами и узами. И да, Лиса знает о Филе — и что на самом деле произошло в вечер, когда я забрала его из дома. А я… знаю, кто она такая и, как ни странно, без сомнений умерла бы за этот секрет.

Что поделать? Мы — колдуны, у нас не бывает друзей, но бывают близкие союзники и долги. А ещё любой из нас хранит множество тайн; маска за маской, как в ежегодных карнавалах в честь Дня Всех Проклятых. Интересно, понимает ли Мер хотя бы примерно, куда попал?

Ведь он, наверное, единственный из нас, у кого нет особенных тайн…

— Дени? Что там?

Вот, только вспомни — и явился, чудище остроухое. Стоит под заборчиком, смотрит снизу так проникновенно, доверчиво — ох уж эти эльфийские глаза…

— Ничего, — говорю, — Люди развлекаются, празднуют удачную охоту. Давай не лезть в толчею? У меня дома ещё дела есть.

— Ладно, — улыбнулся полукровка, — Я только за — если честно, не очень люблю шумные сборища.

— Ну, в общем, это здесь.

— Э… красиво, — выдал Мер, — Чем-то мой дом напоминает.

Я оценивающе оглядела переполненный призраками грузный мрачный особняк, от которого фонит тьмой на всю улицу. Тоже мне, юморист нашёлся… Разумеется, именно в таких вот помещениях живут знатные эльфы, какие уж тут сомнения?

С другой стороны, настрой у эльфёныша правильный, вдохновляющий; чем дольше он задержится, тем больше мне от него денег перепадёт. Я мысленно помолилась Матери, чтобы госпожа Мокрица потерялась где-то в коридорах или снова обреталась по соседству, подпитываясь энергией старинного кладбища, но не тут-то было — призрак была тут как тут.

Не зря, видимо, говорят, что Тьма, как и любое божество, не выносит малодушных молитв — моя призрачная домовладелица обнаружилась тут же и с ходу пошла вразнос.

— Хахаля привела, — завопила она с места в карьер, — Одного маленького уродца мало, второго хочешь? Учти, за эти делишки — двойную оплату. Ну, или можешь меня на разок в своё тело впустить — это эльфийское отродье ничего так… и…

Из-за спины повеяло каким-то подозрительным холодом, зашелестело, будто по спине прошёлся ветер — тот самый, западный полуночный, пахнущий грозовой свежестью, солёной водой и кладбищенскими фиалками. Я хотела было обернуться, но руки Мера легли мне на плечи — какие-то до странного тяжелые, но даже не в физическом смысле, а в ментальном, словно придавило вдруг невыразимой тяжестью отчаянья, когда не то что голову повернуть — сделать вдох не можешь.

— Вы уходите, — прошелестел голос за спиной, и у меня от него все волоски на теле встали дыбом — подозреваю, даже в самых интересных и сложнодоступных местах. Родимые пятна на спине вдруг пронзило болью, резкой и сшибающей с ног, и в глазах потемнело.

А потом госпожа Мокрица ушла, в самом прямом смысле этого слова: беззвучно развоплотилась, будто и не было тут таковой.

Я в ужасе скосила глаза на амулет Призрачной Защиты, призванный присматривать за выполнением нашего с домовладелицей контракта и оберегать её от моих злодейских посягательств. По счастью, с точки зрения артефакта никаких правонаружений не произошло — он продолжал источать ровный красный свет, и не думая переходить в боевой режим или звать Чёрную Стражу.

Между тем, тяжелые руки исчезли с моих плеч, и мгновение спустя голос Мера, вновь обычный и светский, произнёс:

— Вообще-то я не склонен относиться с предубеждением к эктоплазменным формам жизни, но порой их психическое состояние оставляет желать лучшего. Полагаю, этой особе давно пора было уйти на перерождение. А ты как считаешь?

— Полностью согласна, — сказала быстро, — Со всем и авансом.

Вот вы хотели бы спорить с кем-то, кто призраков развоплощает без специальных ритуалов, чуть ли не по щелчку пальцев? Я точно не хочу. Невольно задумалась, не было ли в роду у парня тёмных эльфов — такие штуки больше им свойственны. С другой стороны, видала я как-то представителей сего народа, и их уж ни с чем не спутаешь, особенно зубищи.

— Очень мило, — выдал между тем Мер, с удовольствием оглядываясь по сторонам, — Мне нравится. Тут есть домашние духи?

Я смотрела на остроухого со все возрастающим подозрением; пусть хоть небеса на землю падают, но не может существу, наделённому природной магией, быть комфортно в такой обстановке. А это было не показное: тьма ластилась к нему, обнимая и лаская, будто любимого ребёнка.

Мне с запозданием, как распоследней дуре, стало страшно, сразу и основательно. Что он такое?!

— Дени? — остроухий заглянул мне в глаза, и…

Хм. Интересно, а где госпожа Мокрица? Видимо, таки улетела на кладбище. Ну что же, призрак с шеи — студентке легче!

— Так что, покажешь мне, где жить? И покупки надо оставить, — сказало остроухое недоразумение. Все же, если подумать, повезло мне его призвать! Пусть он и малохольный, но стратегически и финансово полезный, как пишут в умных исторических книгах о завоёванных землях сомнительного толка. Чем эльфы хуже?

Бывали у вас случаи, когда вы покидали один дом, а возвращались словно бы в совершенно другой? Вероятно, ответ — да. Предполагаю, это совершенно обычная история для тех, кто уезжал на долгие годы и прошёл немало дорог вдали от родимых пенатов. Ещё, думаю, вернуться и застать дома совершенно незнакомую картину — нормальная практика для счастливчиков, попавших в излом реальности (вот уж не приведи Тьма — проснуться единожды и понять, что никто тебя не узнает, и жизнь твоя — совсем не та, что помнишь ты). Ещё такая ерунда может быть, если уходил утром один человек, а вечером вернулся совсем другой. Такое тоже случается: бывают такие дни, которые, кажется, длятся годы и тысячелетия, навсегда меняя тех, кто их пережил.

Шутка в том, что я ни в одну из описываемых категорий не попадала, но, зайдя в комнату, все равно ущипнула себя — проверить, значитца, не сплю ли я или не проглотила ли где-то походя галлюциногенных грибочков.

— Это что тут такое происходит?!

Кажется, голосок мой сорвался на пребанальнейший визг, потому ужасные чудища, творящие неведомые бесчинства, изволили обернуться и посмотреть-таки на меня.

Ну, из хороших новостей — Филя был просто счастлив.

— А, хозяйка, — Чуча смущенно затоптался, — Я боялся, что ты того… не поймёшь, но твой зачёт по демонологии решил сделать Филе подарок.

Я со спокойствием совершенно охреневшего от жизненных поворотов человека осмотрела ещё раз горы игрушек, сладостей, украшений и какой-то ещё совершенно невнятной, но явно дорогостоящей ерунды.

— Ага, — сказала я. — И откуда он это все взял?

— Говорит — позаимствовал, как еду вчера.

Я сдавленно простонала, опасаясь даже предположить, сколько это все может стоить. Да случись оказия, меня за воровство в крупных масштабах судить будут!

— Вы понимаете, что меня исключат, если поймают? — вкладываю в вопль все отчаяние всех мировых народов, но Рат непрошибаем — распушил хвосты, чтобы Филе сподручнее было с ними играть, да ещё смотрит с укоризной, будто я его своими словами обидела, и зло стрекочет.

— Эм… Говорит, воровал у самого Легиона документы, — быстро перевёл с бесовского на человеческий Чуча, — Просит не оскорблять его предположениями, будто он может попасться этим с размаху прихлопнутым примитивным людишкам… Вот не смотрите на меня так, хозяйка; я просто того, цитирую.