В квартире стояла тишина. Проходя мимо столовой, Эйна увидела, что остальные ещё не завтракали – Лива не убрала со стола пустые чашки и тарелки, вазу с фруктами, сыр, накрытый стеклянным колпаком.

Эйна подняла с пола мокрые куртки и штаны и тихо, стараясь не топать, прошмыгнула в боковой коридор, который вёл к хозяйственному блоку.

Даца что-то зашивала, сидя у стола.

– А, это ты, – сказала она, оглянувшись. – По делу или так?

– По делу. Крия сказала, что вы можете высушить одежду.

– Давай сюда. – Даца протопала к сушильной машине, распахнула круглую дверцу. – Сама положи. Что, в снегу вчера валялись?

– С горки катались. – Эйна не стала уточнять, кто именно катался. Кажется, Дацу это не интересовало.

– Я тоже вчера туда ходила. С внучкой. – Даца широко улыбнулась, полные румяные щёки приподнялись так, что глаза сузились и стали заметнее морщинки, расходившиеся во все стороны. Даца выглядела такой счастливой, что Эйна не могла не улыбнуться в ответ.

– Жалко, что мы там не встретились! Я бы посмотрела на вашу внучку! – сказала Эйна.

– Ну, может, в другой раз! Будешь ждать, пока вещи высохнут, или пойдёшь?

– А долго?

– Почти час.

– Нет, пожалуй, пойду! Дел ещё много.

– Ладно, тогда я сама потом всё разложу по шкафам.

– Спасибо! – И Эйна ушла.

Через стеклянную дверь кухни увидела Ливу. Та сидела на стуле, подперев голову руками, и смотрела в окно. Эйна не стала заходить к ней. К тому же из главного коридора послышались голоса, и Эйна быстро прошмыгнула в детскую, чтобы ни с кем не столкнуться.

Постучав в дверь, вошла одна из уборщиц, добродушная крупная женщина лет сорока. Они с Эйной иногда встречались по утрам, пока Крия была в школе, но Эйна не запомнила её имя, а переспросить стеснялась, поэтому почти никогда не разговаривала с ней. Иногда Эйне казалось, что её стеснительность принимают за высокомерие, но у неё не хватало сил и внимания на то, чтобы выстраивать отношения сразу со всеми, с кем она встречалась на работе. Решительной Эйна становилась нечасто – только когда дело касалось её личных интересов.

– Можно? Не помешаю? – спросила уборщица.

– Нет, что вы! Проходите, а я пока книги тут расставлю.

Пока женщина протирала пыль, мыла ванную и чистила ковёр на полу, Эйна собирала раскиданные по комнате книги: сказки с тумбочки у кровати, стопку учебников с письменного стола, энциклопедии с кресла, приключенческий роман из-под кровати. Эйна уже не раз объясняла Крии, что если ставить каждую книгу на определённое место, то проще будет её найти. Но Крия только отмахивалась:

– Что, я свои книги не помню? Я и так их нахожу.

Эйна вздыхала и сама всё расставляла.

Когда уборщица закончила и попрощалась, Эйна подошла к двери, чуть приоткрыла её, прислушалась. Из столовой доносился звон посуды, голоса. Значит, хозяева завтракают. Эйна прибрала на письменном столе, аккуратно разложила карандаши, тетради, рисунки. Опять подошла к двери. На этот раз всё было тихо. Посмотрела на часы. До окончания уроков ещё оставалось время, можно было погулять, а потом подойти к школе пораньше и подождать там Фризию.

После утреннего разговора с Распорядительницей Альфией у Эйны накопилось много вопросов. Она вышла на улицу, посмотрела на серое небо. Отметила, что совсем не скучает по солнцу, которое тут светило безостановочно с лета до зимы. Зато теперь вот уже третью неделю над крышами висели тяжёлые тучи. Они напоминали родной город, Третью зону. Пока Эйна там жила, ей многое не нравилось, но она не знала, что бывает иначе. И только здесь начала понимать, как много хорошего там было. Не сам город, не улицы, не здания. И не многочисленные правила, которые мешали жить, хоть об этом никто и не говорил вслух. Но в Третьей зоне у Эйны были по-настоящему близкие люди. Тётушка Марта, которая помнила родителей Эйны. Дарители знаний, которые помогали Эйне хорошо учиться. Директор школы, который всегда защищал Эйну – даже когда она опоздала на заключительный экзамен, он убедил комиссию дать Эйне шанс ответить на все вопросы без подготовки. Армина и её сын Никос. Елена, которая подготовила Эйну к экзаменам на бирже, а потом спрятала донос Наставницы Фламии, чтобы никто не помешал Эйне уехать.

Пока Эйна жила там, она запрещала себе думать о недомолвках и секретах, которые при ней не обсуждали открыто, а лишь изредка упоминали. И все эти секреты вели к одному и тому же месту – к Шестой зоне.

Когда Эйну взяли работать сиделкой к Армине, ей сказали, что жена Никоса умерла. Потом выяснилось, что её выслали в Шестую зону, откуда никто не возвращается. Тогда у Эйны впервые появилась надежда, что с её родителями случилось то же самое. Охранители объявили, что они умерли, но вдруг это неправда? Вдруг они тоже в Шестой зоне? Вдруг Эйна когда-нибудь сможет туда попасть?

А в день отъезда, когда охранители пришли на биржу за Еленой, Эйна не смогла остаться и подслушать, что они ей скажут. Но поняла, что Елену тоже могут выслать из Третьей зоны, как жену Никоса. А ведь Елена знает родовой номер Эйны! Вдруг она встретит в Шестой зоне людей с таким же номером? Тогда она поймёт, чьи это родители, и расскажет им о дочери!

На этом Эйна останавливала себя: не надо мечтать, всё равно это ни к чему не приведёт.

Когда Эйна подошла к школе, во дворе почти никого не было, только у ограды тихо переговаривались три девушки. Эйна улыбнулась и поздоровалась. Может, позовут в свою компанию, спросят её имя? Но нет, они просто ответили на приветствие и продолжили разговор, больше не глядя на Эйну. Она прошла дальше, остановилась лицом к улице и стала рассматривать проезжающие машины.

Но скоро Эйне надоело, и она достала из кармана блокнот с ветками на обложке. Открыла, начала перечитывать свои недавние записи о прочитанных книгах.

– Привет! – сказал знакомый голос, Эйна обернулась и увидела Фризию.

– Привет! Что-то мы с тобой сегодня рано. – Эйна закрыла блокнот и хотела убрать его, но её рука замерла на полпути.

Эйна заметила, как изменилось лицо Фризии: щёки побелели, а глаза как будто потемнели.

– Откуда у тебя этот блокнот?

– Из одного книжного магазина. Там так красиво! Может, ты там бывала…

– Когда ты его купила? – перебила Фризия.

– Недавно, как раз перед началом зимы. Но я его не купила, – смутилась Эйна. – Хозяин мне его подарил. Я не хотела брать, но он настаивал.

Но Фризия, кажется, не слушала. Она не сводила глаз с обложки блокнота.

– А в чём дело? – не выдержала Эйна.

– У моих родителей были такие же, – медленно и отчётливо произнесла Фризия.

Эйна ахнула:

– Вот это совпадение!

Но Фризия помотала головой:

– Нет, это не совпадение. Тебе не случайно его подарили.

– Как это? Я не понимаю.

Фризия замялась:

– Долго рассказывать. Не сейчас. Скоро звонок, я уже не успею.

Но раз уж Фризия разговорилась, что случалось редко, Эйна решила воспользоваться этим. Поблизости никого не было, школьники ещё не вышли во двор, и Эйна торопливо заговорила о Сирине.

– Скажи, а почему ты перестала приводить Тину в квартиру Крии? Это ведь из-за Сирины?

Фризия удивлённо посмотрела на Эйну, но не успела ответить. Эйна продолжала спрашивать:

– Вы с ней как-то связаны? Вы дружили?

– Можно и так сказать. Да, пожалуй, дружили.

– Значит, ты просто очень расстроилась, когда она уехала?

– Уехала? Это тебе ваша распорядительница так объяснила?

– Не совсем. Она сказала, что Сирину осудили за нелояльность.

Фризия скривила лицо – приподняла уголок рта, совсем как Армина, когда они с Еленой говорили о законах и правилах Третьей зоны. Эйна изумлённо смотрела на эту гримасу. Она только сейчас заметила, что Фризия чем-то похожа на Армину. Не чертами лица, нет. Но чем? Уверенностью в себе, независимостью?

– Ты хоть понимаешь, что это значит?

– Не совсем. Распорядительница сказала, что Сирине не нравилось наше правительство и она об этом говорила вслух.