24 июля, когда партия вышла из каньона Эмиграции в горах Уосатч, внизу показалась долина Большого Соленого озера. Бригам Янг, которому стало плохо в одной из повозок, поднялся на ноги и выглянул наружу. Эрастус Сноу запомнил, как он произнёс: «Это то самое место».[1733] Оно было изолированным и бесплодным, но это были преимущества, а не недостатки. Лидер мормонов не хотел, чтобы его люди селились в месте, которое не понравится никому другому. Только один белый человек, торговец по имени Майлз Гудиер, поселился в долине Соленого озера; мормоны выкупили его.[1734] Как только Бригам проконтролировал строительство крепости, посев зерновых и создание ирригационной системы, он отправился в обратный путь через равнины в Айову. По пути он встретил ещё десять партий мормонов, прибывших по расписанию. К концу 1847 года семнадцать сотен Святых последних дней добрались до Юты. Пока в 1869 году трансконтинентальная железная дорога не упростила этот путь, они продолжали тысячами идти по тропе, проложенной пионерами, причём самые бедные из них, не имевшие возможности приобрести повозки, везли свои немногочисленные пожитки на ручных тележках.
Мормоны перенесли свою культуру целиком. В отличие от многих других рубежей (например, Калифорнии времен золотой лихорадки) Юта не пережила перехода от анархии к цивилизации. Ближайшей аналогией исхода мормонов в американской истории может быть Великое переселение пуритан из Восточной Англии в Массачусетский залив в 1630 году, также религиозно мотивированное, хорошо организованное и осуществлявшееся по заранее разработанному плану. Бригам заложил Солт-Лейк-Сити так же, как Джозеф заложил Наву, с широкими улицами под прямым углом, участками, распределенными среди верных мормонов, в центре которых находился храм. Мормоны провозгласили штат Дезерет, границы которого значительно превышали территорию нынешнего штата Юта, и, подобно Джозефу в Наву, Бригам на некоторое время объединил в своём лице руководство церковью и государством. Янг провозгласил идеал самодостаточной общины, и на этот раз на его стороне была география. «Мы не намерены иметь никакой торговли с языческим миром, ибо пока мы покупаем у них, мы в какой-то степени зависим от них», — заявил он. «Царство Божье не может возвыситься независимо от языческих народов, пока мы не будем производить, изготавливать и делать все предметы, необходимые для использования, удобства или необходимости среди нашего собственного народа».[1735] Ранняя мормонская Юта была самой большой из американских утопических общин, примером для всего мира, но не его частью.
Летом 1848 года на первый урожай мормонов обрушилась чума сверчков. Мужчины, женщины и дети неистово боролись с ужасными насекомыми. Затем из Большого Соленого озера появились огромные стаи чаек, пожиравших сверчков. Сегодня памятник чайке на Храмовой площади в Солт-Лейк-Сити выражает благодарность за провиденциальное избавление, а закон штата Юта запрещает убивать чаек.[1736]
Подобно безбрачным шейкерам и онейдским перфекционистам с их сложными браками, мормоны имели свою собственную модель гендерных отношений. Самой отличительной чертой мормонской культуры была практика многоженства, или (как называли это язычники) полигамии. Джозеф Смит стремился восстановить подлинную религию библейских времен, и, конечно же, патриархи Авраам, Исаак и Иаков брали много жен. Джозеф также учил, что полигамный брак — это ступень в эволюции верных мормонов к божественности в будущем. («Каков человек сейчас, таков и Бог был когда-то: каков Бог сейчас, таков и человек может быть»).[1737] Пророк поделился своим откровением, восхваляющим многоженство, с несколькими приближенными из Наву в 1843 году, но при этом публично опроверг слухи о его практике. Тщательное расследование показало, что Джозеф женился на двадцати восьми — тридцати трех женщинах, одиннадцать из которых уже были женами других мужчин. (Не все понимают, что множественные браки Джозефа включали в себя как полиандрию, так и полигинию.).[1738] Среди жен Пророка была вдова Уильяма Моргана, мученика-антимасона, хотя сам Джозеф вступил в масонский орден. За три недели перед отъездом из Наву Бригам Янг женился на девятнадцати женах; возможно, некоторые из этих женщин стремились попасть под его защиту во время предстоящего путешествия. В Юте мормоны почувствовали себя свободнее, открыто практикуя многоженство; Янг публично провозгласил эту доктрину в 1852 году. По большинству подсчетов, у второго президента церкви в итоге было двадцать семь жен, которые родили ему пятьдесят шесть детей.[1739] Даже в Юте лишь около 10% мужчин-мормонов практиковали многоженство. Мужчина должен был содержать все свои семьи, часто в отдельных заведениях, что ограничивало эту практику экономической элитой. Многоженство обычно сопровождало продвижение мужчины в церковной иерархии и свидетельствовало о его безоговорочной преданности вере. Свидетельства недовольства своим положением среди многоженцев менее распространены, чем можно было бы ожидать. Некоторые женщины наслаждались своей независимостью, когда их муж жил с другими семьями; другие возмущались тем, что им приходилось воспитывать детей в основном самостоятельно. Некоторые испытывали ревность к другим женам, но сестринская привязанность также была распространена. Многоженцы могли развестись со своими мужьями с большей готовностью, чем мужья с ними; Энн Элиза Уэбб развелась с Бригамом Янгом.[1740] После того как в 1848 году Юта стала частью Соединенных Штатов, мормоны заявили, что Первая поправка защищает их практику многоженства как «свободное исповедание религии». В конце концов Верховный суд вынес решение против них, и в 1890 году президент Церкви СПД отказался от практики многоженства из уважения к закону страны; считается, что этот принцип по-прежнему пользуется божественной санкцией в жизни после смерти.[1741]
По иронии судьбы, мормоны, стремившиеся бежать из Соединенных Штатов, в итоге сыграли свою роль в расширении Соединенных Штатов. Их образ жизни, первоначально представлявший собой милленаристскую критику более широкого общества и коллективистское, авторитарное несогласие с американским индивидуалистическим плюрализмом, теперь производит на наблюдателей впечатление самого «американского» из всех. Однако то, как произошла эта трансформация, — совсем другая история.
V
Шестьдесят восемь драгун Соединенных Штатов под командованием капитана Сета Торнтона отправились вечером 24 апреля 1846 года на разведку. Они отправились, чтобы подтвердить сведения о том, что мексиканские военные силы переправились через Рио-Гранде в нескольких милях вверх по течению от того места, где армия бригадного генерала Закари Тейлора расположилась лагерем на другом берегу реки от мексиканского города Матаморос. Сообщения оказались слишком точными. На следующее утро превосходящие силы мексиканцев застали врасплох и окружили солдат Торнтона в Ранчо-де-Каррикитос. Когда американцы попытались вырваться, одиннадцать человек были убиты, а остальные взяты в плен. Противник позволил раненому, оставшемуся в живых, вернуться к Тейлору с новостями и заверениями, что с пленными будут обращаться достойно. (На самом деле, через несколько недель пленников обменяли). Так несчастливо началась война между Соединенными Штатами и Мексикой. «Теперь можно считать, что военные действия начались», — сухо доложил Тейлор в Вашингтон. Когда четырнадцать дней спустя его сообщение достигло Белого дома, президент и его кабинет отреагировали на него быстро и без удивления. Они уже собирались рекомендовать Конгрессу объявить войну Мексике, и небольшое сражение облегчило эту задачу. Президент Полк провел весь день в воскресенье, 10 мая, составляя своё военное послание с помощью государственного секретаря Бьюкенена и министра военно-морского флота Бэнкрофта, выкроив время только для того, чтобы сходить в церковь.[1742]
