Ван Бюрен закрепил свою политику превосходства белой расы, осуществив принятую Джексоном программу переселения индейцев. Печально известный принудительный марш чероки по Тропе слез произошел при Ван Бюрене. Пытаясь реализовать программу Removal, Ван Бюрен также возобновил конфликт Джексона с семинолами и в итоге вступил во Вторую Флоридскую войну, самую продолжительную и дорогостоящую из всех индейских войн армии. Проблемы, с которыми столкнулся Джексон, — независимость семинолов и убежище, которое они предлагали беглым чернокожим рабам, — сохранялись. Белые говорили, что семинолы держат беглецов как своих собственных рабов; это облегчает повторное обращение в рабство чернокожих, а коренных американцев отправляют в Оклахому. Однако в действительности афроамериканцы жили в отдельных деревнях с собственными фермами и животными на правах арендаторов, выплачивая часть урожая местному вождю семинолов. Лишь меньшинство из них были рабами индейцев в любом смысле, и даже им разрешалось жить в значительной степени автономно. Иногда афроамериканцы вступали в браки с семинолами, и некоторые из них добились высокого положения, особенно лингвисты, которые могли переводить с английского, испанского и мускоги.[1228]

Семинолы были настолько малочисленны (около пяти тысяч мужчин, женщин и детей, плюс, возможно, тысяча чернокожих), а их земли были настолько отдалёнными и негостеприимными, что правительство вполне могло бы проигнорировать их отказ переселиться в Оклахому. То, что оно этого не сделало, объясняется в основном давлением со стороны рабовладельцев, которые возмущались тем, что беглецы получили убежище. Как точно заявил генерал Томас Джесуп, «это, можете быть уверены, негритянская, а не индейская война».[1229] Начавшись, война затянулась на семь лет (1835–42 гг.) и на шесть командующих армиями; постоянные обещания о скорой победе оказались преждевременными. В начале конфликта семинолы совершали набеги на плантации, где вербовали рабов, чтобы присоединиться к своему делу; позже они вели оборонительную партизанскую войну. Армия, опираясь на помощь флота на побережье, реках и болотах Флориды, в итоге вела экономическую войну против деревень, ферм и стад коренных жителей. Боевой дух солдат стал серьёзной проблемой не только из-за болезней, насекомых и опасного пилильщика, но и потому, что многие из них были согласны с майором Итаном Алленом Хичкоком, который писал в своём дневнике, что договор, который пыталось навязать правительство, был «обманом индейцев: Они никогда не одобряли его и не подписывали это. Они правы, защищая свои дома, и мы должны оставить их в покое».[1230]

Важным переломным моментом в войне стал захват 22 октября 1837 года Оскэолы, лидера объединенной индейской и чернокожей группы и непримиримого противника Устранения, вместе с девяноста четырьмя другими семинолами. Когда американская общественность узнала, что захват был осуществлен путем предательства под флагом перемирия, это вызвало возмущение, приведшее к дебатам в Конгрессе. Не сдержав такой реакции, генерал Джесуп следующей весной снова нарушил перемирие и захватил ещё более пятисот семинолов, 151 из которых были воинами. Оскэола недолго пробыл в темнице форта Моултри в Чарльстоне; он умер там от малярии в январе 1838 года. В честь Оскэолы, которым восхищались и друзья, и враги, сегодня названы двадцать городов, три округа, два поселка, один район, два озера, две горы, государственный парк и национальный лес.[1231]

В августе 1842 года федеральное правительство удовлетворило просьбу армии объявить о победе в войне и покинуть Флориду, хотя около 600 непримиримых семинолов остались на свободе, не заключив мирного договора.[1232] Чернокожим семинолам удалось добиться от правительства обещания, что они не будут вновь обращены в рабство белыми, а уйдут на свободу в Оклахому. В итоге около пятисот человек так и поступили, но другие — возможно, до четырехсот — оказались в рабстве.[1233] Война обошлась в 30–40 миллионов долларов (от половины до трех четвертей миллиарда в нашем понимании), а также унесла жизни 1466 военнослужащих, три четверти из которых умерли от болезней. Погибли также пятьдесят пять ополченцев, более ста белых гражданских лиц и по меньшей мере несколько сотен семинолов.[1234]

Ван Бюрен столкнулся с трудностями не только на южной, но и на северной границе, хотя проблемы там были совершенно иного происхождения. Оздоровленный опытом войны с семинолами и в связи с тем, что это поставило его администрацию в неловкое положение, президент решил не оказывать давления на ирокезов, чтобы они покинули Нью-Йорк.[1235] Тем не менее, его родной штат доставил ему немало неприятностей. Они возникли в 1837 году в результате неудачных восстаний против британского правления в Канаде. В Квебеке (тогда он назывался Нижней Канадой) восстание было вызвано давними недовольствами франко-канадцев, но в Онтарио (Верхняя Канада) восставшие часто были мигрантами из США, которые хотели, чтобы канадское правительство было больше похоже на американское; некоторые даже питали надежды на аннексию Америки. Их лидер, уроженец Шотландии Уильям Маккензи, восхищался Эндрю Джексоном и возлагал вину за панику 1837 года (от которой Канада тоже пострадала) на банкиров. Вспоминая Американскую революцию, повстанцы называли себя «Патриотами». Когда пробритански настроенные канадцы быстро подавили их восстание, некоторые из повстанцев Верхней Канады нашли убежище и сочувствие по ту сторону границы, в Соединенных Штатах. В Буффало Маккензи завоевал сторонников своего дела, многие из которых были рабочими, брошенными на произвол судьбы из-за паники, пообещав им после победы приусадебные участки в Онтарио. Во главе с демагогом из высшего класса по имени Ренсселер Ван Ренсселер сотни потенциальных освободителей Канады заняли остров на канадской стороне реки Ниагара в миле выше водопада, с которого они угрожали возобновить восстание. 29 декабря 1837 года американский пароход «Каролина» доставил на остров подкрепление и припасы; той же ночью пятьдесят канадских ополченцев перешли на американскую сторону, согнали команду «Каролины», убили одного прохожего, подожгли судно и затопили его посреди реки. Это стало крупным международным инцидентом, и по обе стороны границы разгорелись нешуточные страсти.[1236]

Шесть дней спустя новости о Каролине достигли Белого дома, вторгшись на званый обед, который гостеприимный президент давал для своих оппонентов в Конгрессе из числа вигов. Ван Бюрен решил продолжить политику добрых отношений Джексона с Британией, а не идти на помощь мятежным джексонианцам Канады. Тогда же он посоветовался с Генри Клеем, чтобы заручиться двухпартийной поддержкой примирительной политики. Поступая по-государственному, он отказался использовать англофобию в американском общественном мнении, особенно сильную среди избирателей-демократов; вместо этого он использовал британскую добрую волю, которую культивировал, будучи министром в Лондоне. Президент отправил командующего армией генерала Уинфилда Скотта в Буффало, чтобы обеспечить «мир с честью» (термин Ван Бюрена). В распоряжении Скотта не было военных сил, поскольку небольшая армия США была стянута во Флориду, а ополченцы штата Нью-Йорк, судя по всему, не были надежны.

Благодаря своей энергии и силе воли Скотт успокоил общественность и убедил Ван Ренсселаера эвакуироваться со своего островного бастиона, хотя в какой-то момент генералу пришлось противостоять разъяренной американской толпе, проведя черту и сказав им, что они пересекут её только через его труп. Это был один из немногих триумфов закона и порядка в ту эпоху над действиями толпы. Но воинственные сторонники «Патриотов» по американскую сторону границы ушли в подполье, в тайные общества (называемые «Охотничьими ложами»), чтобы добиваться свержения британской власти в Канаде. «Филибастерство» — частные вооруженные интервенции в другие страны — было обычным явлением в Соединенных Штатах времен антисемитизма, обычно направленным против латиноамериканских стран, но в данном случае — на север.[1237]