Религиозные пробуждения начала девятнадцатого века объединили мощную энергию в эпоху, когда немногие другие социальные организации в Соединенных Штатах были способны на это. Евангелический объединенный фронт Бэрда организовывал свои добровольные ассоциации на национальном и даже международном уровне в то время, когда в американском обществе не существовало ни одной общенациональной бизнес-корпорации, кроме Второго банка США, и ни одной общенациональной государственной бюрократии, кроме почтового ведомства. Действительно, в четырех основных евангелических деноминациях вместе взятых работало в два раза больше людей, они занимали в два раза больше помещений и собирали по меньшей мере в три раза больше денег, чем почтовое ведомство. О том, насколько евангелическая религия доминировала в общении в ранней республике, наиболее ярко свидетельствует тот факт, что в 1840 году на душу населения приходилось в два раза больше методистских проповедей, чем полученных писем.[476] Историк Ричард Карвардин, тщательно подсчитав, что около 40 процентов населения США «близко соприкасалось с евангелическим христианством» (не то же самое, что принадлежность к церкви), заключает: «Это была самая большая и самая грозная субкультура в американском обществе».[477] Это могло быть лишь вопросом времени, когда энергия, порожденная религией, начнёт проявляться в политике.
VI
У старого Элиаса Хикса была ферма на Лонг-Айленде. В молодости он путешествовал в качестве странствующего квакера-евангелиста между Вермонтом и Чесапиком, проповедуя Внутренний Свет, «который освещает всякого человека, приходящего в мир» (Иоанна 1:9). Его проповеди были спонтанными, их эмоциональная сила усиливалась прозрачной искренностью. Спустя десятилетие после его смерти все ещё будут рассказывать историю о том, как в Вирджинии он мужественно обратился к плантатору, угрожавшему расстрелять его за проповедь против греха рабства, и после повторных посещений убедил его освободить свой народ.[478] Всю свою жизнь Хикс неукоснительно защищал право, как он его видел: строгую квакерскую традицию отказа от компромисса с мирской жизнью. Он настаивал на том, что принципиальные люди должны избегать употребления продуктов рабского труда, таких как сахар, рис или хлопчатобумажные ткани. Помимо рабства, он осуждал банки, политику и канал Эри. («Если бы Господь хотел, чтобы существовали внутренние водные пути, он бы их там и разместил»). Что касается научных знаний, то он считал их столь же «тривиальными», как «ленты на голове молодой женщины».[479] У Элиаса Хикса было мало времени для современного мира; для старика не имело значения ничего, кроме моральной чистоты. В 1820-х годах он стал центром спора, который непоправимо расколол Американское общество друзей.
Начиная с семнадцатого века Общество друзей (прозванное «квакерами» за их периодические эмоциональные трансы) считало себя отдельным народом. В протестантизме они были суперпротестантами. Там, где протестанты демистифицировали и упрощали Евхаристию, квакеры не соблюдали её вовсе и не практиковали крещение. На их молчаливых собраниях не было порядка службы. Они не писали систематического богословия. Поскольку и женщины, и мужчины обладали Божественным Духом, Внутренним Светом, они практиковали значительную степень гендерного равенства. Они не рукополагали священнослужителей, хотя и «записывали» тот факт, что Дух Божий особенно часто говорил через определенных людей. Они одевались просто и говорили просто, используя «ты» и «вы», привычную форму обращения, вместо «вы», которое считалось более вежливым. Они отказывались служить в вооруженных силах. Они отказывались давать клятву в суде, считая, что правду нужно говорить всегда, а не только в особых обстоятельствах. Но международное евангельское движение повлияло на них так, как никогда не влияли двести лет гонений. Сначала в Англии, а затем в Соединенных Штатах квакеры девятнадцатого века стали принимать участие в религиозных течениях своей эпохи. Они стали объединяться с неквакерами в филантропические организации. Иногда казалось, что они больше заинтересованы в сотрудничестве с другими белыми евангелистами, чем в бескомпромиссном свидетельстве против рабства. Они больше внимания уделяли евангельским библейским учениям и меньше — внутреннему свету индивидуальной совести. Они начали говорить об Иисусе как об Искупителе, праздновать его искупление греха и даже подумывали о принятии вероучительного исповедания веры, подобного тем, что приняты у других евангелических протестантов. Элиас Хикс выступил против этих тенденций. Он также критиковал тех квакеров, главным образом в Филадельфии, которые в достаточной степени приспособились к образу жизни в мире, чтобы стать успешными торговцами и предпринимателями.[480]
В апреле 1827 года раскол охватил Филадельфийское ежегодное собрание (аналог синода в пресвитерианстве). Последователи Хикса ушли и основали собственное Филадельфийское ежегодное собрание. Другие ежегодные собрания должны были решить, какое из двух филадельфийских собраний признать, и тем самым они ускорили раскол во всём американском квакерстве. Более евангелическая ветвь получила название ортодоксальной; хикка-сайты в итоге назвали себя либеральной ветвью. Британские Друзья безоговорочно встали на сторону ортодоксов. В Соединенных Штатах около 40 процентов из 100 000 квакеров, в основном живущих в сельских районах среднеатлантических штатов и Огайо, стали хикситами.[481]
Хикситы продолжали записывать служителей, как и ортодоксальные квакеры, и поручали «общественным друзьям» распространять Слово среди неквакеров. Иногда эти евангелисты выступали на лагерных собраниях. Но движение хикситов также представляло собой религиозное «возрождение» в другом, возможно, более фундаментальном смысле. Оно возрождало первоначальный вид антиинституционального, «пришлого» квакерского благочестия, напоминающего благочестие основателя Джорджа Фокса и Друзей XVII века. Удивительно, но хотя сам Хикс презирал современный мир, некоторые из его последователей оказались на острие современности. Если последователи Лаймана Бичера представляли консервативное крыло евангелической реформы, а Чарльза Финни — либеральное, то последователи Элиаса Хикса представляли радикальный авангард, то, что современники называли «ультраизмом». Все три группы евангелистов были согласны по многим вопросам, таким как воздержание, тюремная реформа и государственная поддержка начальных школ. Но хикситы демонстрировали готовность добиваться целей, которые другие считали квиксными. Квакеры-хикситы обеспечили непропорционально большое количество новобранцев для немедленной и безвозмездной отмены рабства. А когда, наконец, возникло движение, одобряющее равные права для женщин, небольшое меньшинство хикситских квакеров решительно выступило в его поддержку.[482]
VII
В 1815 году умер Джон Кэрролл, епископ Балтимора и первый римско-католический епископ в Соединенных Штатах. Коренной американец и двоюродный брат Чарльза Кэрролла, подписавшего Декларацию независимости, он был избран епископом своими коллегами по духовенству в 1789 году, в тот же год, когда его друг Джордж Вашингтон был избран первым президентом. Рим (озабоченный более важными событиями, происходящими ближе к дому) согласился на странную процедуру. Епископ Кэрролл взялся продемонстрировать скептически настроенной публике, что его церковь может примириться с республиканством. Будучи убежденным патриотом и федералистом, епископ Кэрролл дал понять, что американские католики поддерживают свободу религии, которую он обосновывал естественным правом. Чтобы представить свою ироничную и рациональную веру, Кэрролл поручил Бенджамину Латробу, архитектору Капитолия США в Вашингтоне, разработать проект неоклассического собора для Балтимора.[483] Первым католическим епископом Бостона, освященным в 1810 году, стал другой культурный джентльмен, французский эмигрант Жан Шеверус. Уважаемый даже в этом ультрапротестантском городе как широко мыслящий и примирительный либерал, Шеверус в душе оставался европейским консерватором, и в 1823 году восстановленная монархия Бурбонов радушно приняла его на родине, где он стал архиепископом Бордо, а затем кардиналом. В 1820 году Папа назначил его епископом Чарльстона ирландца по имени (по иронии судьбы) Джон Ингленд. Епископ Ингленд пошёл ещё дальше по пути американизации католической церкви, создав письменную конституцию для своей епархии, которая предусматривала участие избранных делегатов, как священнослужителей, так и мирян, в ежегодном съезде. Этот эксперимент в области представительного правления не пережил епископа, который его создал. Но в ответ на такие предложения палаты Конгресса пригласили епископа Англии выступить перед ними в 1826 году, а в 1832 году избрали римско-католического священника своим капелланом.[484]
