В рамках празднования завершения строительства канала Эри на всем протяжении его трассы и вниз по Гудзону были установлены пушки на расстоянии выстрела друг от друга. Когда лодка губернатора Клинтона отчалила от Буффало тем октябрьским утром 1825 года, первая пушка «Большого салюта» выстрелила, и сигнал передавался от пушки к пушке, вплоть до Сэнди-Хука на атлантическом побережье и обратно. Через три часа и двадцать минут сигнал вернулся в Буффало.[543] За исключением таких искусно срежиссированных событий, как это, коммуникация в Америке начала XIX века обычно требовала транспортировки физического объекта из одного места в другое — письма, газеты или даже сообщения, прикрепленного к лапке самонаводящегося голубя. Так было с незапамятных времен. Но по мере совершенствования транспорта совершенствовались и средства связи, а улучшение коммуникаций привело в движение мощные культурные изменения.

Благодаря регулярным рейсам, новости из Европы почти всегда прибывали в Нью-Йорк первыми. Конкуренция между пакетботами делала больший акцент на скорости, и эти парусные суда из Ливерпуля сократили среднее время перехода на запад с пятидесяти дней в 1816 году до сорока двух дней десятилетием позже. Начиная с 1821 года, прибывающие корабли посылали семафорные сигналы о наиболее важных сообщениях в телескопы на берегу, экономя драгоценные часы на передачу информации. В 1830-х годах две нью-йоркские коммерческие газеты, Journal of Commerce и Courier and Herald, начали отправлять шхуны за пятьдесят-сто миль в море, чтобы встретить прибывающие корабли, а затем мчаться обратно в порт со своими новостями, стараясь перехватить друг друга.

Из Нью-Йорка информация расходилась по всей стране и появлялась в местных газетах. В 1817 году новости могли дойти из Нью-Йорка в Филадельфию чуть больше чем за день, а до Нью-Брансуика, штат Нью-Джерси, они добирались на пароходе. До Бостона из Нью-Йорка новости доходили за два дня, с помощью пароходов в Лонг-Айленд-Саунд. До Ричмонда новости доходили за пять дней, до Чарльстона — за десять.[544] Это время в пути значительно улучшило ситуацию до 1790-х годов, когда Бостон и Ричмонд находились в десяти днях пути от Нью-Йорка, но оно будет продолжать улучшаться в течение жизни следующего поколения. Для доставки самых важных новостей нанимались гонцы-экспрессы. В 1830 году эти гонцы установили рекорд: Они доставили президентское послание о положении дел в Союзе из Вашингтона в Нью-Йорк за пятнадцать с половиной часов.[545]

Коммуникации оказали глубокое влияние на американский бизнес. Для купцов, с нетерпением ожидавших вестей о ценах на урожай и колебаниях цен на товары в европейских городах, преимущество быть одним из первых, кто узнает такую информацию, имело решающее значение. Жители Нью-Йорка получали выгоду от того, что многие корабли приходили в их порт первыми, хотя Бостон и Галифакс (Новая Шотландия) находились ближе к Европе. Лишние дни задержки в получении европейских новостей мешали купцам, базирующимся в Чарльстоне, Саванне или Новом Орлеане. Доступность информации повлияла на инвесторов всех видов, а не только на торговцев товарами. Люди, у которых были деньги, чтобы вложить их, больше не считали нужным иметь дело только со своими родственниками или другими людьми, которых они знали лично. Через Нью-Йоркскую фондовую биржу можно было купить акции предприятий, которые человек никогда не видел. Капитал стал легче перетекать туда, где он был нужен. Информация облегчила ведение бизнеса на расстоянии; например, страховые компании могли лучше оценивать риски. Открылись кредитно-рейтинговые агентства, чтобы облегчить заимствования и кредитование; первое из них, Меркантильное агентство, было основано братьями Таппан, которые также создали New York Journal of Commerce и финансировали большую часть движения аболиционистов.[546] В колониальные времена американцам требовались сообщения из Лондона, чтобы получить коммерчески значимые новости. Теперь они могли получать новости из Нью-Йорка, причём быстрее. Улучшение коммуникаций стимулировало экономический рост.[547]

Среди уроков, извлеченных из войны 1812 года, военное значение связи представляется очевидным. Улучшение связи сделало бы ненужным сражение при Новом Орлеане; более того, более быстрая связь между парламентом и конгрессом вполне могла бы позволить избежать объявления войны вообще. Если бы войну все же пришлось вести в Северной Америке, улучшение связи позволило бы верховному командованию в Вашингтоне поддерживать военное командование и контроль лучше, чем это было на границе Великих озер в 1812–13 годах. События во Флориде в 1818 году подчеркнули эту необходимость. Под влиянием соображений обороны, а также экономических интересов тех, кому было необходимо быть в курсе событий на рынке, федеральное правительство сыграло центральную роль в «коммуникационной революции», которая сопровождала «транспортную революцию». Вместе эти две революции должны были свергнуть тиранию расстояний.[548]

Почта Соединенных Штатов была жизненно важной составляющей системы связи и являлась ведомством федерального правительства. Конституция прямо наделила Конгресс полномочиями «учреждать почтовые отделения и почтовые дороги». Доставка почты была, безусловно, самым крупным видом деятельности федерального правительства. В почтовой службе 1820-х годов работало больше людей, чем в вооруженных силах мирного времени, и больше, чем во всей остальной гражданской бюрократии вместе взятой. Действительно, почтовое ведомство США было одной из самых крупных и географически удаленных организаций в мире в то время. В период с 1815 по 1830 год количество почтовых отделений выросло с трех тысяч до восьми тысяч, большинство из которых располагались в крошечных деревнях и управлялись почтмейстерами на полставки. Это увеличение произошло в ответ на тысячи петиций в Конгресс от небольших населенных пунктов с требованием открыть почтовые отделения. Поскольку почта не доставлялась на дом, а её нужно было забирать в почтовом отделении, было важно, чтобы оно не находилось слишком далеко. Власти Соединенных Штатов были гораздо сговорчивее, предоставляя почтовые отделения сельским и отдалённым районам, чем их коллеги в Западной Европе, где почтовые системы обслуживали только достаточно крупные населенные пункты, чтобы приносить доход.[549] Французский турист Алексис де Токвиль назвал американскую почту «великой связью между умами», проникающей в «сердце дикой природы»; в 1832 году немецкий политический теоретик Франциск Либер назвал её «одним из самых эффективных элементов цивилизации».[550]

Расширение национальной почтовой системы происходило под руководством одного из самых умелых администраторов Америки, Джона Маклина из Огайо. Маклин занимал пост генерального почтмейстера с 1823 по 1829 год, при Монро и Джоне Куинси Адамсе. Как и почти все в кабинете Монро, он питал президентские амбиции. Ожидая своего шанса на большой приз, он вступил в политический союз с Джоном К. Кэлхуном и разделял националистические цели молодого Кэлхуна. В то время как европейские почтовые службы работали как источник дохода для правительства, Маклейн управлял почтой США как служением обществу и национальному объединению. Он стремился превратить почту в то, что один историк назвал «административным штабом крупной империи внутренних улучшений, которая строила бы и ремонтировала дороги и мосты по всей территории Соединенных Штатов».[551] Но Джон Маклин оказался не более способным сделать себя транспортным царем, чем Альберт Галлатин. Конгрессмены не хотели делегировать такие полномочия, поскольку это принесло бы в жертву их собственную власть над любимыми проектами и ассигнованиями на «свиные бочки».