Четвертого июля 1826 года американцы отмечали Золотой юбилей своей нации — пятидесятую годовщину принятия Декларации независимости. Они отметили это событие праздником, речами, тостами и пушечными залпами. Но самое удивительное, что этот день был освящен непредвиденным стечением обстоятельств. В пятьдесят минут пополудни Томас Джефферсон, восьмидесятидвухлетний автор Декларации и третий президент, умер в Монтичелло, своём доме в округе Албемарл, штат Вирджиния. Его последними словами были: «Сегодня четвертое?». Пятью часами позже девяностолетний Джон Адамс, защитник Декларации и второй президент, также скончался в своём доме в Куинси, штат Массачусетс. Друзья в юности, эти два человека стали политическими противниками, только чтобы возобновить свою дружбу в старости и вступить в философскую переписку. Последними словами Адамса были «Томас Джефферсон все ещё жив», хотя на самом деле он ошибался. Курьеры, путешествующие на пароходах, и эстафеты скачущих лошадей разнесли весть о смерти на север из Вирджинии и на юг из Массачусетса. Совпадение усугубилось тем, что всадники, несущие эти вести, встретились в Филадельфии, где все началось в Индепенденс-холле за пятьдесят лет до этого. В Вашингтоне Джон Куинси Адамс, шестой президент Соединенных Штатов, узнал о смерти Джефферсона шестого числа; о смерти отца он узнал девятого числа в Балтиморе, отправившись на север, чтобы навестить старика. Президент назвал такое совпадение событий «видимым и ощутимым знаком Божественной благосклонности» к нации, и большинство его соотечественников с ним согласились.[585]

После смерти Джефферсона и Адамса в живых остался только один подписант Декларации независимости, восьмидесятидевятилетний Чарльз Кэрролл из Мэриленда. Когда основатели республики ушли со сцены, американцы остались продолжать их наследие, опираясь на их пример. Джон Куинси Адамс не мог не чувствовать ответственность за сохранение этого «драгоценного наследства». Соединенные Штаты продемонстрировали всему миру достоинства «представительной демократии» (термин был ещё новым, и Адамс стал первым президентом, который его использовал). Президент считал, что скрепление Союза, его экономическое и культурное укрепление — это выполнение обещания Революции. Весь смысл освобождения от иностранного господства, утверждал Адамс, заключался в том, чтобы американцы могли стремиться к совершенствованию человечества на своё благо и на благо всего человечества.[586]

Умершие патриархи были очевидными примерами таланта и добродетели, которые, по мнению основателей, должны характеризовать лидерство в республике. Но они также были примерами личного совершенствования. Благодаря упорному труду и учебе они раскрыли свой потенциал, а затем направили его на улучшение жизни своих соотечественников. В начале XIX века понятие «совершенствование» подразумевало как индивидуальную, так и коллективную ответственность, предполагающую как развитие личных способностей, так и освоение национальных ресурсов. Представительное правительство и канал Эри улучшили общество. Печатный станок и государственное образование улучшили как общество, так и отдельных людей. Улучшить что-то — значит обратить это на пользу, использовать его потенциал. Таким образом, можно «улучшить» случай, то есть извлечь из него пользу. Система «внутренних улучшений» использовала бы возможности нации и развивала бы её ресурсы, подобно тому как женщина может «улучшить себя чтением». Будь то индивидуальное или коллективное, слово «улучшение» имело как моральный, так и физический смысл; оно представляло собой обязательство, императив. Многие американцы, как сельские, так и городские, как бедные, так и представители среднего класса, принимали этос материального и интеллектуального совершенствования. Молодой Авраам Линкольн с книгой у камина разделял это мировоззрение как в отношении себя, так и в отношении судоходных водных путей в Иллинойсе. Улучшение, личное и социальное, имело не только светскую, но и религиозную привлекательность, как показали реформаторы-евангелисты Бичер и Финни. Этой мощной в культурном отношении концепции Джон Куинси Адамс посвятил своё президентство.[587]

Джон Куинси (произносится «Квинзи») Адамс представлял собой ещё одного талантливого и добродетельного человека, достойного сына своего отца. Его интеллектуальные способности и его мужество было выше всяких похвал, а мудрость в понимании национальных интересов выдержала испытание временем. В эпоху, когда президенты, как правило, были хорошо подготовлены предыдущей государственной службой, он пришёл на этот пост самым подготовленным из всех. Он был профессором Гарварда, сенатором от Массачусетса и «полномочным министром» в Нидерландах, Пруссии, Великобритании и России (в Соединенных Штатах титул «посол» не использовался до 1890-х годов). В последнее время Адамс служил своей стране как участник мирных переговоров в Генте и как один из величайших государственных секретарей. Несмотря на все это, Адамсу не суждено было стать успешным президентом. Ограничения его эффективности частично лежали вне его контроля, но часть ответственности лежала на противоречиях в концепции президентской роли самого Адамса.

Современники считали Джона Куинси Адамса квинтэссенцией янки из Новой Англии: серьёзный, трудолюбивый, набожный, с честностью гранита. Однако время, проведенное в Европе, дало ему космополитический взгляд на вещи (а благодаря детству, проведенному в Париже, — свободное владение французским языком). Хотя его предки были пуританами, Адамс принадлежал к либеральному крылу Конгрегациональной церкви, на которую оказали большое влияние концепции Просвещения о правах и свободе человека. Как в общественной, так и в личной жизни Адамс посвятил себя «совершенствованию», что для него означало кропотливую регламентацию всех видов деятельности. Каждый день он находил время для ведения дневника и физических упражнений; во время его президентского срока это включало купание голышом в Потомаке на рассвете. (Он чуть не утонул там 13 июня 1825 года в гребной лодке, которая внезапно наполнилась водой; у президента не было времени снять одежду, которая его утяжелила.).[588] Будучи всю жизнь учеником Цицерона и философов-моралистов Шотландии XVIII века, Адамс представлял себе американскую республику как кульминацию истории человеческого прогресса и реализацию потенциала человеческой природы. Проводя аналогию между технологическим и политическим совершенствованием, он однажды назвал правительство Соединенных Штатов «пароходом морального и политического бытия».[589] Адамс был самым образованным президентом между Джефферсоном и Вильсоном, но, как и многие интеллектуалы, чувствовал себя не в своей тарелке в обществе. Он никак не мог научиться приветствовать публичные выступления. Грузный и лысеющий к моменту инаугурации в возрасте пятидесяти семи лет, он утратил свою юношескую привлекательность; харизма, которой он никогда не обладал. Задумчивый, критически настроенный по отношению к окружающим, Адамс был наиболее недоброжелателен по отношению к себе. Первыя Леди Луиза Кэтрин Джонсон Адамс из Мэриленда, очаровательная и музыкальная, была важным помощником в избирательной кампании своего мужа. Однако в Белом доме её здоровье и настроение ухудшились.[590]

Вступая в должность, Адамс остро осознавал свою уязвимость как президента-меньшинства. «Заранее менее обеспеченный вашим доверием, чем любой из моих предшественников», он умолял в своей инаугурационной речи о «снисхождении» общественности.[591] Контраст между практически единогласным избранием Монро в 1820 году и затяжными, вызывающими разногласия выборами 1824–25 годов не мог быть большим. Соответственно, новый президент предпринял все возможные шаги, чтобы подчеркнуть преемственность между администрацией Монро и своей собственной. Он поддерживал тесный контакт с уходящим президентом во время переходного периода, хвалил достижения Монро и обещал продолжать его инициативы. Действительно, Адамс, вероятно, был предпочтительным кандидатом Монро, хотя для политической осмотрительности вирджинца характерно, что он никогда не делал подобных публичных признаний.