Постепенно тускнея, ракета наконец падает где-то за рекой.

Саперы ложатся на траву, отползают друг от друга на нужную дистанцию и медленно движутся вперед. Над их головами теперь только звезды. Пахнет свежей травой и полевыми цветами. Тихо все вокруг, лишь где-то далеко на левом фланге короткими очередями строчит немецкий пулемет.

Демин с Голиковым ползут впереди, Брагин между ними сзади. У сержанта и ефрейтора щупы, у старшего сержанта миноискатель. Гетеродинный блок его тщательно настроен, и в головных телефонах слышится спокойный низкий тон. Глаза Брагина, уже привыкшие к темноте, хорошо различают впереди Демина и Голикова, осторожно втыкающих щупы в землю.

Первым обнаруживает мину Голиков. Посланный уверенным движением его руки, короткий щуп упирается во что-то твердое. Он откладывает его в сторону и начинает осторожно прощупывать землю руками. Ладони его почти тотчас же задевают усики взрывателя SMIZ-35. Значит, тут противопехотная мина S, или SMI. Голикову хорошо знакома эта подпрыгивающая мерзость, начиненная шрапнельными шариками, разлетающимися на расстояние до ста пятидесяти метров. Хорошо еще, что она со взрывателем нажимного действия, натяжной и перерезывающий еще коварнее. Надо предупредить сержантов, чтобы были поосторожнее.

Он поворачивается к Демину, но тот и сам обезвреживает уже какую-то мину. Похоже, что такую же, только двурогую, со взрывателем натяжного действия. Нужно, значит, поскорее разделываться со своей.

Голиков осторожно разгребает землю и нащупывает головку взрывателя. Сбоку у него должно быть сквозное отверстие для предохранительной чеки. Вот оно. Теперь нужно только вставить в него гвоздь — и мина будет безопасна.

Расправился со своей и Демин, но дальше не ползет, заметив сигнал старшего сержанта. Замирает на своем месте и Голиков, ожидая Брагина.

— Противопехотные? — спрашивает старший сержант, подползая к ним.

— Пока противопехотные.

— Будьте осторожны, особенно с натяжными.

И они ползут дальше...

За минным полем путь им преграждает проволочный забор. Разведчики лежат некоторое время метрах в трех от него. Так как немецкий берег несколько выше нашего, с наблюдательного пункта саперы не видели его. На аэроснимках он тоже не дешифровался. Нужно, значит, разведать его теперь как можно обстоятельнее.

— Главное — установить, не электризуемый ли, — шепчет Брагин, доставая из кармана медную проволоку, свернутую в кольцо.

Распрямив ее и разломав на три куска, старший сержант протягивает их Голикову.

— А ну-ка, Вася, швырни их на забор, да так, чтобы один конец повис на нижней нитке его колючек, а другой оказался на земле.

— Удастся ли в темноте-то?

— Должно удаться. Вспомни, как взрывчатку в амбразуру немецкого дота забрасывал в прошлом году. И учти — у тебя на это только три попытки. Больше проволоки у меня нет.

Голиков долго всматривается в темноту, пытается даже подползти поближе, но Брагин не разрешает ему слишком приближаться к забору. Если проволока под напряжением — это опасно. Три метра хотя и не большое расстояние, но в темноте, да еще столь неудобный предмет, как медная проволочка, набросить на нижнюю нитку забора не так-то просто. Первая попытка Голикова оказывается неудачной. Но со второй попытки он все же забрасывает проволочку на нижнюю нитку колючки, однако она тут же соскальзывает на землю.

— Дай-ка лучше я, — протягивает руку к Голикову Демин.

— Нет, пусть он, — останавливает сержанта Брагин. — У него уже есть опыт. А с первого раза тебе ее не набросить.

— Тогда пусть сделает крючочек, — советует Демин, но Голиков уже сообразил это и сам.

Проволочка наконец заброшена теперь так, что один конец ее висит на заборе, второй касается земли. Саперы до рези в глазах всматриваются в место соприкосновения ее с грунтом, но не замечают никакого искрения. А оно должно было происходить, если бы по проволоке шел ток.

— Значит, заграждение не электризуемое, — решает Демин.

— Или не под напряжением в настоящий момент, — уточняет Брагин. — А это надо знать точно.

— Ну так это я сейчас... — шепчет Голиков, но старший сержант останавливает его:

— Назад, Вася. Я сделаю это сам.

И он подползает к забору вплотную. Осторожно протягивает руку к месту крепления колючей проволоки с колом. Ни фарфоровых изоляторов, ни резины или толя тут нет. Да и кол не очищен от коры и не пропитан смолой. Не ощущает рука и обугливания в местах крепления проволоки.

— Не похоже, чтобы это заграждение электризовалось, — решает Брагин, вытирая со лба обильный пот.

Когда разведчики достигают реки, саперы капитана Кравченко все еще ведут какую-то работу на берегу.

— Ну как, все благополучно? — озабоченно спрашивает Брагина капитан Туманов.

Старший сержант коротко докладывает ему результаты разведки.

— Спасибо за службу, ребята! — подражая генералу Кунакову, взволнованно произносит очень довольный их успехом капитан и крепко жмет им руки. — А теперь живо в лодку и на тот берег!

При свете «люстры», с немецкой педантичностью подвешенной над рекой ровно в полночь, Голиков замечает, что и на нашем берегу полно саперов. Он хочет подойти к кому-нибудь из них, но его энергично хватает за руку ротный повар Ашот Алоян.

— Что вы думаете о горячей пище, Голиков? Не возражаете? Брагин с Деминым тоже не возражают. Ну так за мной тогда! Конечно, по такому случаю надо бы шашлычком вас, но щи тоже получились не хуже, чем харчо.

— Великое дело — горячие щи! — восхищенно произносит проголодавшийся Голиков. — На большой подвиг могут вдохновить они русского солдата. Американцу, тому, может быть, шоколад или кока-кола требуется, а я полагаю, что во щах куда больше силы.

— Что за разговорчики, товарищ Голиков! — раздается из темноты притворно строгий голос старшего сержанта Брагина. — Противник же на той стороне.

— Запах щей, товарищ старший сержант, насторожит фрицев больше, чем мой голос, — весело отзывается Голиков.

— А ведь верно, — соглашается старшина саперной роты. — Кончайте тогда поскорее вашу трапезу, хлопцы, а то еще под танки можете угодить.

— Под какие танки? — удивляется Голиков.

— А под наши Т-34, — улыбается старшина. — Они теперь уже недалеко, наверно. Слышите, как наша артиллерия стала громыхать? Это специально для того, чтобы заглушить шум их моторов и дать возможность подобраться поближе к переправе. А на рассвете перемахнут они на ту сторону.

— Разве что по воздуху? — недоумевает Голиков. — До наведения переправы еще очень далеко, да и не здесь, наверно. Не вижу что-то строительного материала.

— Для этой переправы, Вася, — кладет руку на плечо Голикова старший сержант Брагин, — нужен не строительный, а разрушительный материал. Ну, а его теперь тут хватает.

Голикову по-прежнему не все понятно, но он ни о чем больше не расспрашивает Брагина, хорошо зная, что тот не любит лишних вопросов.

Присев на бугорок, ефрейтор прислушивается ко все усиливающейся артиллерийской перестрелке и пулеметному огню.

А саперы уже завершают прокладку колонного пути, обозначая его вешками. Они подводят его как раз к тому месту крутого берега, на откосе которого почти всю ночь работала рота капитана Кравченко. Значит, тут действительно будет переправа.

Между тем близится рассвет. Восточный край неба заметно посветлел, тускнеют, меркнут звезды. В квадрате двадцать два — ноль пять становится все оживленнее. Появляются офицеры оперативного отдела штаба армии и танковых войск. В половине третьего прибывают генерал Кунаков и подполковник Лежнев. Майор Черкасский-Невельской и капитан Туманов докладывают им обстановку.

— У вас все готово?

— Так точно, товарищ генерал.

Начальник инженерных войск армии смотрит на часы.

— Сейчас начнется двадцатипятиминутная артиллерийская подготовка, а затем разведка боем. Нам нужно навести переправу к концу артподготовки. Танковые части будут к этому времени на исходном рубеже и сразу же смогут форсировать Гремучую.