Девушка вышла из ванны при полном параде. Даже успела губы накрасить. Трикотажное шерстяное платье отлично облегает её стройное тело. Разгоряченное лицо с удивлением озирает богато уставленный праздничный стол и включенный телевизор.

— Ого, какой хороший цвет!

— Так сегодня же начали трансляцию на новом оборудовании. Не слышала разве объявление?

— Точно! А что за название у телевизора такое интересное? Из Прибалтики?

«Ага. Грюндвиг вряд ли в Риге собирают. Марго могла быть поскромней!».

— Импорт. Знакомые уехали в длительную командировку. Вот приглядываю.

Ирина ехидно улыбается, но помалкивает. Умная девочка! И чертовски привлекательная!

«Какого рожна тебе еще надо?»

— Начнем с кофе.

— Давай. Я пока тебе бутерброд сделаю.

«А она хозяйственная! Моментом притащила из холодильника забытое мной сливочное масло, ножи и вилки. А я растяпа!»

Наливаю кофе, плеснув туда незаметно заначенного на всякий случай коньяка. Тоже подгон из Москвы, но уже от Зайцева.

— Тогда за Новый год!

— За нас.

«Ох, хитруля!»

Ирина делает глоток, затем задумчиво спрашивает:

— Там точно только кофе?

Я смеюсь и показываю бутылку:

— Думаю, это нам сейчас не повредит.

— Не повредит, — соглашается девушка и с любопытством пробует оливки. Затем с аппетитом накидывается на бутерброд с семгой и соленым огурчиком.

— Ты особо не налегай. У нас еще сладкое есть.

— Мы потратили столько калорий и будем еще тратить, что мне все можно. Не бойся. Я не потолстею. Не та порода.

Ну и взгляд. Это совсем не та девчонка, что я знал год назад. Открывающая для себя взрослый мир. Как быстро они становятся женщинами! Мы пьем кофе, я уже чистый коньяк в скромных количествах. Ириша также не отказывается от добавки его в кофе. С мороза быстро хмелеешь. Её глазки масляно поблескивают в уютной полутьме. За такой свет Марго мне обязательно поставит пять.

Каким-то образом она оказывается на моих коленях. Мягкие руки обвили шею, а губы жадно впились в мои. Поцелуи становятся все жарче, а руки шаловливей. Знакомое ощущение, и я быстро теряю голову. Но, похоже, что и она тоже. Знойный шепот сводит с ума:

— Сделай со мной то, что ты так хорошо умеешь.

Я мягкий человек, не могу отказать женщине. Хватаю Иришку на руки и тащу в спальню. Там все давно готово. Я ведь предчувствовал, чем это все закончится. Не был на сто процентов уверен, но…

Все, дальше молчок. Губы будут плотно заняты. Как же она горяча и податлива! И как не вовремя заедает молния!

— Ты такой бодрый, нисколечки не устал.

Я благосклонно принимаю комплимент. Заслужил! Иришка нашла в шкафу непонятно как туда попавший шелковый халатик и сейчас щеголяет в нем, показывая мне свои длинные ноги.

— А кто тут у нас зайчиком скачет?

— Мне хорошо, мне хочется плясать! Давай включим телевизор, сейчас по всем каналам концерты идут.

— Пошли тогда перекусим.

Мы кормим друг друга разными вкусностями, смеемся, целуемся. Я не тороплюсь к очередной близости. Этот забег надолго, стоит рассчитать силы. Девушка уже ведала, что хочет от меня и была податлива. Она познала постель с разными мужчинами и считает себя взрослой.

«Маленькая наивная девочка!»

Иришка шепчет мне интимно в ухо:

— Те бывшие тебе в подметки не годятся.

— Они просто молодые и неопытные.

— Дело не в этом. Ты умеешь делать приятно не только себе. И ты быстро разгадал позу, от которой я буквально чумею. Я раньше о таком и не догадывалась.

— Я рад, что тебе понравилось. Я старался.

Не стоит же ей говорить, что это лишь физиология.

Осторожно распахиваю халатик и целую её грудь. Хоть тут ничего не изменилось. Те же приятные формы и девичья упругость. Мои руки сползли вниз по животу, огибая золотистую шерстку. Ирина выгнулась, как кошечка.

— Как хорошо!

Эх, знала бы девочка сколько шишек мы, мужчины, набиваем, пока научимся делать все правильно. Жизнь — это огромная учебная площадка. Она щедра к прилежным ученикам и больно бьет нас за ошибки. И не факт, что пойдет впрок и вторая жизнь. Поцелуи пьянят больше чем алкоголь. И скоро мы снова уходим в небольшую уютную спальню. Творить любовь. Самое лучшее, что придумали люди.

Засыпаем уже под лучами робкого утреннего солнца. Оно еще по-январски низко, давая слабые отсветы на реку. Иришка сладко посапывает на моем плече. Все-таки устала, малышка. Бодрилась, прыгала, но в какой-то момент отрубилась. Сладкая нега наполняет мое естество. В кои веки соединились физиология и чувства. Нет, секс без любви здорово оскоплен. Наверное, потому люди постоянно ищут все свежие ощущения.

Странно. Новый год новой жизни. Рядом та, которую уже один раз потерял. Круг замкнулся. И что-то там ждет меня впереди? Но вместо тревоги душа наполнена умиротворенной уверенностью. Мы обязательно сделаем этот мир лучше! Не волшебством или иными сверхспособностями. Простым неустанным трудом и добром. И, конечно же, горячей любовью.

— Караджич! Сергей!

Вот дьявол! Голос Новожилова, нашего препода по средневековой и всеобщей истории звучал требовательно. Да ему и не откажешь, все-таки проректор по научной работе. Не его бы помощь, хрен бы мне разрешили столько времени уделять не учебе, а археологии и исканиям. Да и в будущих раскопках его помощь еще не раз потребуется. Май стремительно нес меня к новой череде важнейших для моей судьбы событий.

— Да, Юрий Константинович.

Новожилов был в пединституте старожилом, работал на кафедре уже более тридцати лет, потому его все уважали. Лекции Новожилова были оригинальны, в таком темпераментно-агрессивном ключе. Зачастую в них можно было почерпнуть больше, чем в учебниках. Строгий, но справедливый он мне импонировал прежде всего, как профессионал. В будущем с этим как-то было не особо.

— Я все понимаю, Сергей. В свете предстоящих событий и твоего замечательного умения нахапать себе массу лишнего. Но когда ты все-таки соблаговолишь отдать мне работу за семестр?

— Э… Как только, так сразу, Юрий Константинович!

— Караджич!?

Я начал лихорадочно соображать, в какой день получится впихнуть необходимые пару часов для написания этой работы. В принципе материал готов, осталось его скомпоновать и придать благообразности. Это я неплохо умел. Липневский как-то надо мной открыто пошутил. Мол, я умудряюсь в ведре воды размешать крупинку растворимого кофе, не теряя при этом его аромат. А чего не писать много? Благо пишущая машинка, к тому же электрическая у меня имеется. Спасибо Марго, подогнала по случаю. Помню, батя только хмыкнул, глянув на нее внимательно. Он-то был в курсе, сколько такая может стоить в валюте. Отбрехался тем, что дали на время для работы. В принципе, учитывая то обстоятельство, что я вошел в комитет по организации юбилея города, такое вполне могло быть.

Да и родители, честно говоря, втайне гордились мной. Занят настоящим делом, и не ерундой какой-нибудь навроде «общественной» работы. Батя в отличие от мамы, крайне отрицательно к подобной относился. И в партию не вступил, и на профком вечно плевался. Наверное, потому его карьера не задалась, да и не стремился он особо лезть наверх. При его золотых руках валюту отец мог всегда заработать, чем здорово злил «приближенных» к пароходскому начальству. Те же кроме бла-бла-бла на собраниях ничего не умели и потому оставались на голой ставке.

Поэтому я скрывал от отца, что имею выходы на самые верха. Реакцию отлично представляю. Старый морской волк посоветует сакраментальное — Подальше от начальства, поближе к кухне. Я и сам был раньше согласен с этой неизменно мудрой формулой бытия, но не в данной жизни. Сюда я точно попал не для сидения в уютном кресле. Сердцем чую, что спасение нашего общего мира зависит от количества добрых и важных дел, совершенных попаданцами и их соратниками. И точно верю, что любовь к малой Родине способна на многое. А как её привить, если не популяризацией исторической науки? Чтобы все — от мала до велика заинтересовались своей родней, собственными же предками и памятью веков.