— Мне нужно оружие и инструкции, — глядя в глаза самурая, спокойно произнёс я. — В смысле, оружие и обучение технике проведения этого вашего обряда.

После той обезьяны я стал с большим почтением относиться к ножам. От «вереска» с гранатометом тоже не отказался бы, но это у них вряд ли найдётся.

— Оружие?! — удивленно поморщился самурай. — Ты умеешь обращаться с мечом?

— Нет, — покачал головой я, — но обязательно научусь. Из тех обрывков, что сохранились у меня в голове, я знаю, что был воином.

Наката секунд десять испытующе смотрел мне в глаза, затем коротко кивнул и снял с пояса вакидзаси[35].

— Вот, возьми, — он протянул мне ножны вместе с мечом. — Завтра утром я встречу тебя возле поместья. Если справишься — оставишь меч себе! Обряду тебя обучат монахи.

Более ничего не говоря, самурай обернулся и направился к выходу. Солдаты закинули нагинаты на плечи и молча пошли следом.

Я проводил его взглядом, затем оглядел изумлённые лица монахов и попросил:

— Вы расскажете, где мне искать это поместье?

Впереди над лесом кружили какие-то птицы, издали напоминающие обыкновенных земных ворон. Солнце медленно ползло к горам, небо окрасилось в красно-розовые цвета, зажглись на горизонте редкие звёзды.

Не знаю почему, но, глядя на идущего впереди Кенджи, я испытывал натуральное дежавю. Казалось бы, другая реальность, другое тело, другие законы, но вот же… Инструкции получены, оружие выдали, а впереди очередное задание. Первое задание в этом мире. М-да…

— Послушай, сенсей[36], — я поправил на плече мешок с жаровней и перевёл взгляд на монаха. — Подскажи, кто из богов предстаёт в образе огромной змеи?

— Сэт — Владыка Нижнего Мира, куда отправляются те, кто не заслужил перерождения, — монах обернулся и, сбавив шаг, поравнялся со мной. — Ты опять что-то вспомнил?

Ну да, я тут у них как шкатулка с сюрпризом. Только информацию нужно выдавать строго дозированно, а о Земле лучше не говорить вообще, за редкими, может быть, исключениями. Обидно только то, что сам я для себя секретом никаким не являюсь и о своих возможностях прекрасно осведомлён.

Да, наверное, неплохо бы узнать, что произошло на последнем задании, но на мое будущее это, увы, не повлияет никак. Назад мне, судя по всему, уже не вернуться, поэтому какая, собственно, разница, что произошло в той дыре?

Да и какой смысл что-то рассказывать, когда никаких доказательств у тебя нет? Примут за идиота, а оно мне надо? Ребята с заложниками спаслись — это главное, а насчёт змеи я спросил просто так, не особенно-то надеясь, что те твари имеют какое-то отношение к этому миру.

В святилище я пробыл ещё пару часов, и большую часть времени Кенджи обучал меня местному шаманизму, ну или волшебству — тут сразу и не понять. Минут тридцать ушло на еду, после чего мне удалось задать всего пару вопросов.

Информации свалилось столько, что в голове сразу уложить не получится. Впрочем, впереди у меня целая ночь, так что будет время подумать.

Видя, что монах ждёт ответа, я пожал плечами и, глядя на горы, произнёс.

— Помню большой зал и каменный трон, который обвивала огромная змея…

— И что? — в глазах Кенджи блеснули искорки интереса. — Что в этом зале произошло?

— Там меня хотели принести в жертву, — хмыкнул я и посмотрел на монаха. — Может, и принесли — точно сказать не могу.

Вообще, странный народ эти монахи. На вид вроде лет тридцать пять-сорок, по выдержке и общению очень похож на гэбиста-психолога, но бывает, просыпается в нем пацан. В фильмах и аниме таких часто показывают. Вот и сейчас…

Услышав про жертвоприношение, Кенджи распахнул рот на ширину плеч, вытаращил глаза и выдохнул:

— Таро, ты можешь вспомнить что-то ещё? Как выглядел этот зал? Кто там находился помимо змея?

Я посмотрел на поместье, до которого осталось метров пятьсот по дороге, поправил торчащий из-за пояса меч и вздохнул:

— Да ничего такого особенного… Там ещё один зал был, в котором тот же змей свернулся на каменной тумбе, а по углам стояли какие-то уроды с косами. Кстати, один из них и хотел меня принести в жертву. Рогатый такой, с мордой ящерицы и иглами вместо зубов. У него, правда, вместо косы ножик был с мою руку…

— И… как тебе удалось оттуда сбежать? — в голосе Кенджи мелькнула растерянность, а по физиономии было видно, что монах словил нехилый такой диссонанс.

— Ну, умер и сбежал — как ещё? — всерьёз опасаясь за психическое состояние собеседника, осторожно пояснил я. — Что-то не так?

Монах покивал и молча побрел дальше, тяжело опираясь на свой шест. Я пожал плечами и пошёл следом за ним, думая о том, что про обезьяну не стоит говорить ни под каким соусом. Если его эта ящерица так возбудила, то информации пока хватит. С катушек ещё съедет, и где мне тогда жить?

— Все «не так», — после трехминутного молчания наконец очнулся монах. — Из Чертога Смерти не возвращаются! Даймё Обреченности — Темный Князь Аби — сторожит там пленённые души. Даже могучие ками не могут избавиться от вечного наваждения, пребывая в грезах не одну тысячу лет…

— Ты считаешь, я все придумал?

— Нет, — покачал головой Кенджи. — Думаю, в жертву принесли не тебя, а твоего Господина. Связь между духами очень сильна, и ты мог видеть Чертог Смерти глазами того, кому приносил клятву. Так случается очень часто — откуда бы тогда люди знали про это страшное место? Порой мы видим то, что не должны, и, наверное, поэтому ты потерял память.

— А если, к примеру, убить этого даймё Обреченности? — поинтересовался я, немало удивленный таким пояснением. — Туда же как-то можно попасть?

— Проходы в Нижний Мир есть где-то в землях асуров, а что насчет убить… — монах вздохнул и опустил взгляд. — Темный Князь Аби — один из четырех спутников Сэта, и убить его невозможно. Обреченность никогда не исчезнет из нашего мира. Да, наверное, как-то можно развоплотить материальное тело князя, но дух его не перестанет существовать.

— И что? — поморщился я. — Если его развоплотить, ничего не изменится?

— Ну почему же? — не поднимая взгляда, пожал плечами монах. — Это надолго бы ослабило Владыку Нижнего мира, и у пленных появился бы шанс на новое перерождение. Только тебе, Таро, сначала нужно возвратить свою память, чтобы вспомнить, кому ты приносил клятву.

«Это-то я как раз не забыл… — с грустью подумал я, глядя на далекие звезды, — только где сейчас та страна? А вообще, интересно выходит… Получается, грохнув того урода, я освободил кучу непонятных существ? То, что грохнул — сомнений нет, иначе бы с чего та змея назвала бы меня врагом? Наверное, это круто — быть врагом целого бога, но Кенджи об этом лучше не знать. Мне сейчас и без того вполне хватает забот».

Усадьбой Кавакаси оказались те самые домики возле леса, на которые я смотрел, когда стоял на крыльце святилища Каннон. С точки зрения любого русского человека, «поместьем» такое, конечно же, не назвать. Метров, примерно, сто на сто. Усадьба скорее напоминала большой дачный участок на краю леса, чем вотчину какого-нибудь русского аристократа.

Пять полуразвалившихся домиков с гнутыми крышами соединялись крытыми переходами, от которых в настоящий момент остались лишь скелеты каркасов. За обвалившимися воротами, перед главным домом, был разбит декоративный водоём с кучей тропинок и мостиков. Поверхность воды сейчас основательно заросла, мосты сгнили, и, чтобы попасть в дом, следовало обойти эти лужи по краю.

Вот, казалось бы, нахрена сдались эти развалины местному феодалу, но, как рассказал Кенджи, земля эта чем-то там примечательна. То ли это место посещало какое-то божество, то ли император полоскал в пруду свою задницу, но, как бы то ни было, предыдущий владелец провинции посчитал это хорошим знаком и решил построить усадьбу. Собственно, это его и сгубило…