Президент Дьюи, естественно, поделился известием о том, что у США «теперь есть оружие необыкновенной разрушительной силы».

– Мы знаем. – ответил Сталин и предложил посмотреть фильм, снятый двумя днями позже, с субтитрами на английском языке.

– Ми обладаем целым арсеналом таких боеприпасов. – сказал Сталин, когда показали склад с двумя рядами авиабомб, нескольких конструкций. Там были как немецкие «пушечного» типа, так и наши, имплозивного, плутониевые. Около 20 бомб находилось на складе. К ним подносили счетчики Гейгера и армейские ВПХР, которые показывали, что «изделия фонят». Кроме того, что в СССР налажен серийный выпуск этих изделий. Так и было! Сразу изготавливалась серия из 3–5 изделий. Мы смотрели этот фильм и немного недоумевали. По фильму получалось, что их много, а видели мы только четыре штуки! Чудеса современного кино! Точно знали, что есть РДС-1 и РДС-2, как и у американцев. Это нам таким образом повышали веру в советскую науку. Петр никуда, ни в какой Неаполь не вылетал, фильм мы посмотрели до встречи лидеров. Трех человек Берия попросил смотреть фильм внимательно. Это была, так сказать, контрольная группа. Остальных зрителей тоже опрашивали по содержанию фильма, делая вид, что речь идет о сохранении тайны. На самом деле, проверяли реакцию зрителей. То есть, шла психологическая проверка реакции на показанное. А трое «избранных» пытались найти «зацепки», где был виден брак оператора или сценариста. Несколько довольно серьезных замечаний были устранены и фильм перемонтировали, после обсуждения. Почему я и сожалел, что не показали нашу «С-1». Но Петру сказали, что еще не время демонстрировать подавляющую мощь.

– Это мы оставим на закуску. – хищно улыбаясь, сказал Берия.

Сталин внес предложение запретить создание и развертывание такого оружия, но даже обсуждать этот вопрос американцы отказались. Они дорвались до него, и теперь вопрос, по их мнению, решался на уровне экономики: у кого денег больше, тот и победит. А сравнивать валовый национальный продукт мы могли только в планах и в газетах.

В общем и целом, Берия был прав, тем более, что доставленное к нам «изделие» сработало как бомба, но совершенно не годилось для ракет большого радиуса действия. Ее почти инертную модель, с 12-ю тротиловыми шашками, весом 70 граммов каждая, мы поставили на вибростол, протрясли по графику вибраций на взлете, и взрываться она «не захотела». Это без вибраций на спуске и без нагрева. Пришлось переделывать систему управления предохранителями и подрыва. Берия лично присутствовал на всех испытаниях и переделках. Следил, чтобы «в сферу никто не лазил». Здесь требуется поставить кучу смайликов, но можете себе представить его состояние: ведь устройство проходило подобные испытания, и успешно, но, для самолета «ПС-4М». А тут такой «облом»! А акт о готовности уже подписан! И не кем-нибудь, а лично ЛПБ. Деваться ему было некуда! Это он довел все до полного абсурда со своей секретностью, когда работа одних шла абсолютно параллельно с другими и не пересекалась ни каким образом. Пришлось его успокаивать, и говорить, что много времени нам не понадобится, напомнив ему, что об этом его предупреждали еще в декабре. У нас – своя специфика и свои требования. «Главенство» комитета № 1 постепенно сойдет на ноль, они будут выполнять роль исполнителя заказа под определенные виды вооружения, по мере накопления опыта создания боеприпасов этого типа. И вообще, это только запал к «настоящим бомбам». Лаврентий Павлович несколько успокоился, и через неделю, когда мы смогли подорвать все заряды с заданной точностью, то «выставил» угощение всем «присутствующим», а за «рюмкой чая», признался, что: «С тобой хорошо работать, Петр! Ты знаешь, что нужно получить в результате. А для меня это – темный лес. Я – инженер-строитель, а мне приказали создать «бомбу»».

После этого он забросил на некоторое время свой 1-й комитет, и «переехал к нам», появляясь в конце каждого дня, проверяя, как идут работы по сборке боеголовки для «С-1», естественно, в неснаряженном состоянии. Мы, предварительно, проверили доставленное изделие «на вшивость». Оно слегка фонило наведенной радиацией, но было пустым, как по весу, так и по радиоактивности. Два месяца мы вырабатывали методы и оснастку, позволяющие засунуть «изделие» в конус корпуса. Затем продули уже собранный прибор, пересчитали положение центра тяжести. После этого Берия нас покинул, исчез еще на месяц. Потом вернулся с генералом Зерновым, который привез результаты взвешивания и продувки на сверхзвуковой трубе.

После этого наступил час «Х». Поднять такую массу на орбиту на трехступенчатой ракете мы не могли. Головка оказалась весом более 5 тонн. То есть, ограничения по дальности не миновать. Вместе с ними прибыл Михаил Первухин, предприятия которого выпускали большую часть «изделия». Министр химической промышленности СССР и Председатель Государственной комиссии. Петр жестко отказался запускать «готовое изделие» без испытаний «на кошечках».

– У вас перевес – 500 килограммов.

– Это не у нас, это у вас! Мы – 4700 выдержали.

– А конус вы не считаете?

– Считали! Но вы навесили на него какую-то «абляцию», и в таком количестве, что создали перевес.

– В противном случае она до земли не долетит. Это мы уже проверяли. – Берия кивнул, и на свой страх и риск разрешил два пуска с полуинертными боеголовками. То есть с подрывом имплозивного заряда, а вместо плутония в боеголовке будет свинец. Первая ракета ушла в двухступенчатом варианте со второй площадки. Это Плесецк, там меньше 6000 километров до полигона, так что небольшой перевес ни на точности, ни на дальности не сказался. «Голова» долетела и красиво разорвалась над полигоном с точностью менее двух километров. Пуск второй ракеты состоялся с «пятой» площадки, и в трехступенчатом варианте. Заправка третьей ступени была неполной.

У меня шевелилось какое-то неприятное чувство, в чем было дело я еще не понимал. Пусков с «тройкой» было мало, и я откровенно беспокоился за третью ступень. Отрыв от стола прошел прекрасно! Точно в заданный момент произошло разделение и запустилась вторая ступень. Так как расстояние было больше, почти 6400, то останавливать, как при первом пуске, вторую не стали, она отработала до конца, запустилась третья ступень и начались пульсации двигателя. Стало понятно, что мы промахнемся мимо полигона. Тут Берия выдал:

– Да и черт с ним! Ясно, что не попали, давай на полную дальность.

Петя, чудак на букву «М», сходу согласился и отдал команду: «Не останавливать работу третьей ступени»!

И тут до меня доходит. Причем не сразу, а минуты через три, когда эта чертова третья ступень отработала в пульсирующем режиме и прошло разделение. Я мысленно проговорил Петру фразу. Сам-то я не говорю! До Петра тоже доходит смысл сказанного мной. Точно на ДБК находится Гавайский архипелаг! «Голова» идет туда! Она, конечно, инертная, но не полностью. Взорвется в воздухе на высоте 1.5 километра. Ну, если, конечно, долетит!

– Не долетит, Петя, далеко. – сказали Келдыш и Берия.

– Бутерброд падает всегда маслом вниз. Это – вариант «Орб», трехступенчатый. И остановился двигатель поздно, что-то потеряли на пульсациях.

– Тринадцатый! Где данные телеметрии! – прокричал он в микрофон.

– Передаем, тащ генерал.

– Скорость?

– 7065 на последнем участке, тангаж положительный, продолжала набирать высоту.

– Принять и просчитать СВО.

Из-за перевеса на «голову» не стали устанавливать блок управления и телеметрии. Теперь все зависело от блоков астрокоррекции третьей ступени и его датчиков бокового смещения и правильности расчетов дрейфа гироазимута. Чем хуже – тем лучше. «Голова» шла просто по баллистической кривой. Летящая железка или планета Шелезяка. На кого бог пошлет. Петр снял трубку ВЧ и сообщил Поскребышеву «воздух», хотя «старшим на полигоне его никто не назначал», если официально, то руководили пуском Берия и Келдыш. Связи с головкой нет. От Куры в сторону Гавайев послали самолет-наблюдатель с задачей прослушать эфир. Получилось точно, как в том анекдоте про Варшаву: «У пани Пшешинской, а она была очень богатая женщина, было три туалета в квартире, где стояли платиновый, золотой и серебряный унитазы. Но когда громыхнуло, то процесс дефекации начался у нее на лестнице». Обзорный радар ПВО засек «объект» в примерно в 300 километрах. Так как локатор был дальним, а вертикальный лепесток его не захватил, он сыпался из космоса и был высоковато, то пока антенна неторопливо развернулась на полный оборот, то до «прилета» оставалось семь секунд. Понятно, что никакой тревоги никто объявить не успел. Наблюдатели обнаружили визуально огненный шар, оставляющий после себя яркий след. Имплозивный заряд составлял не 12 шашечек по 70 граммов, а почти две тонны гексогеновой смеси в двух весьма прочных корпусах. И вот это дело «пукнуло» на высоте 1,5 километра точно над Пёрл-Харбором. И все почувствовали себя пани Пшешинской. Так как там было раннее утро, то обошлось без жертв. Свидетелей было не слишком много: несколько негров-разносчиков газет и молока для завтрака, да несколько десятков часовых у трапов. Но в гавани, как на параде, собрался весь Тихоокеанский флот, одних тяжелых авианосцев 20 штук. И такой пассаж!