А они отдали государству выловленную в море рыбу, заплатив последние колхозные копейки на траулеры. Спилили на валюту все приполярные леса, открыв дорогу арктическим ветрам. А потом все удивляются — а чего погода так резко изменилась? Отдали Родине последнее кровное — можете быть свободны! Ни сейчас, ни в будущем не получите больше ничего!

Ненужный никому кондовый русский генофонд, он позже растворится среди бесчисленных приезжих в огромных мегаполисах. Забудутся древние обычаи, самобытные песни, истлеют старинные красивейшие одежды поморских женок, самые богатые и изысканные среди всех русских. Останутся лишь старики и привидения. Эх, что-то я себя накрутил, даже руки ходуном заходили. Нет, я лучше все это выскажу в Центре, в лицо тем, кто облечен властью.

Решено! Или в Поморье вливают отнятые ранее средства, или я отказываюсь от сотрудничества. Надо же пользоваться положением. Довольный собой складываю инструменты в кладовку.

— Серега, ты вроде хотел звонить в город?

— Да.

Я вышел на улицу, когда рядом тормознул на велосипеде Славик Хазов. Он из местных, но нам частенько помогает.

— Наташка сказала, что связь отличная. Бери велик и кати, потом оставишь у почты.

Связь в Союзе дело такое. Имеется в хорошем виде лишь у военных, в приличном у ведомственных контор. Остальным по остаточному принципу. Дело вроде как меняется к лучшему, но когда еще до провинции приличная связь доберется! Потому тут же вскакиваю на крепко, как танк, скроенный «Урал» и мчусь по назначению. Овсянников должен быть сейчас на месте. С этим летним солнцем не поймешь сколько нынче времени. На самом деле уже поздний вечер.

Настроение хорошее. Билеты заказаны. Овсянников пышет позитивной энергетикой. На раскопках меня ждут, не дождутся. Так что послезавтра с утра автобусом до Лешуконского, а там на Эльке до города. Осталось уладить дела с Истоминым. Вроде как три сотни я честно заработал. Может, и больше. Жаль, что приходится уезжать. Компания здесь веселая, Нюрка опять же и прочие радости студенческого бытия. Песни под гитары по вечерам, довольно смелые разговоры про жизнь. Ребята как один подобрались умные и нестандартные. Далеко пойдут! Им бы еще в головы вбить чего полезное. Но партия и комсомол так постарались, что замшелые догмы для них не более чем тлен. Где же, черт побери, вся наша общественная наука? Строчит доклады и сомнительного качества записки? Лучше уж разогнать к чертям всю эту квелую публику!

У меня уже выбраны жизненные приоритеты, так что с легким сердцем качу обратно. Деньгами снабдят. Я более чем уверен, что кроме официального оклада буду получать «взятки» от Марго или Профа. Так на полном ходу подкатываю к строящемуся зданию. Объезжая импровизированный забор, тащу велосипед к бытовке и слышу девичий визг. У нас там оборудована летняя душевая. Дневного солнца еще хватает, чтобы нагреть к вечеру воды. А мне интересно узнать, кто тут озорует.

Картина маслом. Парень характерной наружности пытается сквозь неплотно подогнанные доски рассмотреть, кто там моется внутри. Ржет, веселится, видимо, его заводит крик Верки. Ладно бы был местный, их есть кому приструнить, если нажрался и берегов не ведает. Можно и просто в морду дать. Утром прочухается и не обидится. Еще проставится за косяк. Дело то между своими. А вот кто этот чужак?

Начинаю вполне вежливо. По деревенским меркам, разумеется.

— Эй, тебе чего тут надо, паря?

Чужак оглядывается, замечает меня и злобно сплевывает. Сразу настроен на агрессию. Помешал я ему…

«А тут дело пахнет керосином!»

— Слишь, хья, отойди.

Охренеть! Человек, переживший девяностые в полном их раскрасе сразу может определить лицо этой кавказской национальности. Уж очень они отличаются от других жителей тех южных мест. Плюс характерный акцент. Но черт побери, откуда он тут такой наглый взялся? Я еще понимаю город, рынок, но в богом забытой деревне? Насколько помню этот народец, они напрочь отмороженные, потому действовать надо стремительно и свирепо.

— От душевой отошел быстро!

— Чьо сказал?

— У тебя, ишак, в уши насрано?

— Ты хто тякой. Ас хья суна! Да я тебя!

— Так и думал, что ты овцу в горах трахал!

Чеченец всерьез разозлился. А мне того и надо было. Злость заменяет собой самообладание, так необходимое в драке. По походке и движениям заметно, что парень чем-то занимался. Они все там чем-то занимаются. Джигиты ведь! А я в самом начале заметил прислоненный к стене старый черенок от лопаты. На нем налипло не менее двух кило цемента. То, что надо!

Чужак встает в стойку и делает выпад, но своеобразный шест уже у меня в руках. Чечен взвыл от боли, получив крепко по предплечью.

— Сбрызни отсюда, иначе бо-бо будет!

— Цог маж до хьа!

Видимо, по привычке искал у себя нож. Но они вряд ли тут у нас носят их. За такие дела можно запросто схлопотать срок. Это вам не дикие горы! Чужак еще больше разозлился и прыгнул на меня, собираясь сбить с ног и завалить на землю. Верка завизжала, а я услышал чьи-то близкие крики и топот ног. Наши еще не все ушли со стройки. Но большую роль сыграл крепкий удар палкой по ноге чеченца. Он свалился кулем и заорал благим матом. Блин, я ему случайно кость не сломал? Черенок и в самом деле увесистый, а при умении дерево крушит кости лучше, чем железо.

Я повернулся на топот, это были Костик и Леша. Не успел все рассказать, как чужак прямо, как был на карачках, ломанулся в кусты и был таков. Парни, было дернулись за ним, но появился Истомин и прекратил деревенскую вендетту. Проблем с милицией нам еще не хватало! Правда, его отчего-то заинтересовала именно национальность хулигана. Он перепросил, уверен ли я, затем коротко кивнул, заметив, что рассчитается со мной уже в городе.

Мы же проводили девчонок до общежития. Новость никого из наших не обрадовала. Потому решили по одному в темное время не ходить и за девушками приглядывать. Всякое бывает в отдалённых местах. И зэки сбегают, и всякие местные отморозки из ниоткуда появляются. Русь она большая, всему есть место. И Благу, и подлости.

Я же так был занят ближайшим будущим, что к утру о вечернем конфликте и вовсе позабыл. А ведь был учен в будущей жизни и за самонадеянность тут же поплатился. Но остановимся подробней. Ситуация вышла сложней, чем могла, заставив на будущее быть осторожней. А то, понимаешь, расслабился после весенней стычки. Нет, брат, не все тут так благостно и просто! Работать еще и работать над людьми.

Подловили они меня грамотно около магазина. Отработав последний день до обеда, я метнулся за «напитками» на отвальную. Не подумайте неправильно. Добыть крепче плодово-выгодного в селе летом сложно. Так что я покупал соки и случайно привезённый оказией лимонад. Его производили прямо в райцентре, так что таким уже дефицитом он на дерене не был. А плотно упакованные бомбы с веселящим напитком нужного качества хранились для таких случаев в каптерке у Истомина. Выдавались лишь по значимым событиям и довольно редко. Да и народ у нас в основном собрался непьющий. Лучше потом на море оторваться.

Я, загруженный рюкзаком и авоськой не сразу заметил, что за мной идут. На повороте боковым зрением почуял неладное и резко обернулся. Бежать поздно. Грамотно прижали меня между сараем и почтой. Она же сегодня на замке. Их четверо. Один старший с усами и рыжеватой шевелюрой. Еще один длинный и слишком какой-то темный для чеченцев, два молодых атлетичных джигита также с рыжинкой. Один тейп? Из-под коротких рукавов выглядывают мускулистые руки. Ребята крепкие, ничего не скажешь. И пришли они с конкретным намерением наказать меня по «законам гор». Вот что бывает, когда встречаются две цивилизации. А вы говорите — Дружба народов. Не верю я в нее. Верю в дружбу между людьми. Старший выступает вперед. Это он должен «предъяву» кинуть.