– Сперва выполним миссию, – говорю я. – Да?

И мы обмениваемся тычками, как старые приятели.

Я ухожу из апартаментов для гостей, покачиваясь. Чувствую себя превосходно: кажется, мне удастся накормить волков, сохранив овец. Информация – далёкой родине, а двум здешним королям – шанс бескровного решения конфликта.

Если всё выгорит.

Умница, конечно, Ар-Нель. Но в качестве союзника нам нужнее не Анну, а Эткуру. Анну – всего-навсего даровитый военачальник, даже не в самых высоких чинах, а Эткуру имеет полупрозрачный, но реальный шанс унаследовать лянчинский престол. Возможно, он может повлиять на своего отца. В конце концов, он может заключить мир с Кши-На от имени Лянчина.

Забавно, что всё время разговора толстяк-никудышник так и просидел за своими бумажками. Молча, Дуэнья при лянчинском принце? Не умора ли? Что-то в этом есть от евнуха в гареме… хотя, чушь я думаю, конечно.

Возвращаясь к себе, встречаю милейшую Да-Э. Госпожа Ит-Ор, Язычок-Штопором, мило мне улыбается и наклоняет головку. Змейка. Очень хорошо, как раз хотелось перекинуться парой слов.

– Да-Э, – говорю я, – ты мне пару минут не уделишь? Не слишком торопишься, а, Белый Цветок?

– Конечно, Вассал Ник, – говорит она. – Предана вам безмерно, всем своим существом, кроме, разве что, жалкого смертного тела. Вы хотели поговорить?

– Ага, – говорю. – Мне тут пересказали твой анекдот о половинках… Хе-хе, занятно. Просто даже удивлён, какая у тебя бурная фантазия.

Да-Э не удерживается и хихикает.

– О, Небо! Вассал Ник, это вас обидело? Боги, боги знают – я не хотела…

– Почему – обидело? Заинтересовало просто.

Да-Э не без труда делает очаровательное личико серьёзным.

– Ну хорошо, хорошо… видите ли, Вассал Ник, я, в общем-то, и не придумывала. Однажды, лет шесть или семь назад, ещё ребёнком, я услышала удивительную историю, которую рассказывал моему отцу его товарищ. Господин Учитель Лон-Г, он преподаёт анатомию и хирургию в Государевой Академии Наук…

– Подслушивала? – уточняю.

– Ах, Уважаемый Господин Ник! Моё Время тогда ещё не наступило… или едва-едва наступило… конечно, подслушивала!

– Так и что же?

– Вас не шокирует известие, что медики вскрывают тела мертвецов? О, только, конечно, умерших негодяев – и исключительно для того, чтобы взглянуть на человеческие органы, скрытые от глаз! Им ведь приходится лечить больных, а для этого необходимо…

– Я понял, милая. И ты подслушивала такие вещи?

– О, умирая от ужаса! Но ведь невозможно было уйти…

Нет, Да-Э – прелесть, всё-таки! Люблю я нги-унг-лянцев…

– Так что ж Учитель сказал?

– Он рассказывал, что в Академию, к ним на кафедру, привезли тело казнённого преступника. То есть, этого преступника не убили, а просто обрезали – и он, почему-то, через небольшое время умер. Со слов Учителя, это был громадный, уродливый человек… – и запнулась.

– Как я, чего там…

– Не знаю, Вассал Ник. Я лишь повторяю то, что слышала, а вовсе не видела своими глазами. Учитель сказал, что злодей умер от потери крови. То есть, его рана не закрылась, как у всех, а кровоточила, кровоточила и кровоточила. Тюремщики, конечно, не умели ничего сделать – там ведь не перевяжешь! – и хихикнула, чертовка. – Когда он скончался, они решили, что несчастный страдал какой-то страшной болезнью – и дали знать медикам.

– Вправду болел? – наивничаю я. Моей спине холодно.

– В том-то и дело, Вассал Ник. Несчастный злодей был уродом от рождения. У него всё – ну абсолютно всё, понимаете ли – было устроено неправильно. Сердце. Печень. Сам скелет. Но именно то место, куда нанесли рану, оказалось уродливее всего. Представьте, его женское естество не то, что не раскрылось, как у прочих никудышников – его не оказалось вовсе! Пустышка! Полнейшее ничто! Поэтому бедный негодяй и не смог жить…

– Ужасно…

– Да, да! Учитель Лон-Г стал выяснять, за что этот преступник был приговорён. И представьте: он пытался лишить чести женщину! Чужую жену! Говорил бедняжке всякие мерзости, даже дотрагивался руками, – и передёргивается от отвращения. – Хорошо ещё, что у женщины был стилет, да и прохожие увидали, помогли ей… Скрутили злодея, а не убили на месте – добродетельные люди.

– Редкое преступление…

– Именно. Он не был приговорён к смерти только потому, что оказался чужаком в наших местах…

– Как я, верно, Да-Э? Не смущайся.

– Оэ… Вассал Ник, Учитель высказал предположение, что неправильное строение тела нарушило движение внутренних сил и нормальный ход мыслей – и несчастный сделался злодеем исключительно из-за своего врождённого уродства. Учитель считал, что бедный урод был одержим идеей собственной неполноты в такой степени, что рвался восполнить себя любой ценой – а сражаться на поединке честным образом, конечно, не мог…

– И ты придумала половинки… что ж, у тебя научный склад ума.

Да-Э в страшном смущении крутит в воздухе пальцами и играет веером.

– Учитель Лон-Г высказал предположение, что такое уродство может быть присуще людям, живущим в какой-нибудь определённой местности… В воде что-то не то, знаете ли… А я лишь подумала – вот смешно, если бы они приспособились так жить! И ужасно… Право, Вассал Ник, если бы я знала, что эта глупая шуточка дойдёт до вас и оскорбит…

– Милая, милая Да-Э…

– О, Небеса! Вассал Ник, простите меня!

– Не стоит извиняться, не надо. Ты наблюдательна, умна и умеешь делать выводы. Не думала о научной карьере? Я не шучу, у тебя могло бы получиться.

Да-Э потрясённо смотрит на меня. Её тёмные очи в длиннющих ресницах прекрасны, нежное личико – само совершенство. Неземное. Аэлита.

Увидев такую Аэлиту, один из моих соотечественников сделал фатальную глупость… Один? Ага, ага, противны нашим аборигены, как же! Вот интересно, сколько же шил, спиц и штопальных игл пытаются спрятать в мешок наши доблестные комконовцы – и этнографы заодно?

– Вы смеётесь надо мной, да, Вассал Ник?

– Ну что ты, Да-Э! Ты, в общем, очень и очень интересно рассуждаешь. Жаль, что в нашем мире это невозможно, правда? – говорю я, улыбаясь. – Лично я ещё могу себе представить, что какой-то несчастный мог бы родиться в дикой местности половинным мужчиной – но как бы родилась и выжила половинная женщина, подумай?

Да-Э улыбается в ответ, прикрывшись веером.

– Честно говоря, я тоже не слишком хорошо это себе представляю, Вассал Ник. Я не могу даже вообразить, как бы они жили – но ведь это просто… история? Шарада?

– Ты не боишься разговаривать со мной наедине? – говорю я и демонстративно хмурюсь. – Я же – с твоих слов – похож на безумца, который, Небо знает, на что способен…

Да-Э хихикает.

– Я упустила один важный момент, Вассал Ник – вашу легендарную добродетельность!

– Меня радует, что ты не считаешь меня окончательным уродом всерьёз.

Да-Э чинит политес.

– Ваша душа прекраснее тела, Вассал Ник, – говорит она, – это нарушает гармонию, да, но лучше её нарушить, чем быть, как тот несчастный, по-своему гармоничным.

Мы ещё некоторое время беседуем; я хочу познакомиться с Учителем Лон-Гом, чтобы побеседовать о странностях природы, и Да-Э обещает его представить. После я отправляюсь к себе.

Я окончательно себе уяснил: никаких любовных историй на Нги-Унг-Лян у меня не будет. Несмотря на сюрреальную прелесть местных девочек и захватывающие местные страсти. Никогда.

А в моих апартаментах мой паж Ри-Ё, стоя на коленях перед конторкой, пытается что-то написать. Вокруг него на полу полно смятых листков бумаги – черновиков, наверное.

– Вам принесли почту, Учитель, – говорит он грустно, протягивая мне письма. – От вашего управляющего, от Госпожи А-Нор…

– Спасибо, – говорю я. – А в чём причина тоски?

Ри-Ё смущается, принимается собирать скомканную бумагу. Говорит, не поднимая глаз:

– У меня ужасный почерк, да? Плебейский?

Я бы не сказал. Он отлично пишет под диктовку, заменяя мне заодно и секретаря. Почерк как почерк. Без каллиграфических изысков, правда – но всяко лучше, чем мои жалкие попытки подражать здешнему изощрённому стилю.