Первым возвратился Филиппов. Его окружили жадные до новостей офицеры:

— Ну, как съездили?

То, что сообщил нельканский торговец, обрадовало господ офицеров: Юсуп Галибаров согласился выступить во главе восстания двух улусов. Он уже окружил себя надежными людьми и ждет поддержки извне. В течение пятнадцати дней отряд Галибарова разделается у себя с коммунистами и ревкомовцами и присоединится к повстанческой армии.

Хорошие вести принес и Куликовский. Он лично встретился с богачами Оросиным и Афанасьевым, которые уверили, что в Амгинском, Таттинском, Баягантайском и Ботурусском улусах в ближайшие дни будет свергнута Советская власть.

Офицеры, засидевшиеся в Нелькане, приободренные, развернули кипучую деятельность. Спешно сформировали три армии. Каждая называлась по имени своего предводителя: «Армия Коробейникова», «Армия Канина», «Армия Толстоухова». Кроме того, Коробейников был назначен главнокомандующим всеми повстанческими вооруженными силами Якутской области — по совместительству. И хотя в каждой армии насчитывалось всего по сто воинов, вооруженных берданками и дробовиками, Коробейников запретил называть банду отрядом. Армии!.. Три!.. Трепещите, большевики!..

Был назначен торжественный смотр армий. Эх, эти дробовики!.. Вместо них бы винтовки, пулеметы, пушки!..

После смотра Коробейников вызвал в штаб Куликовского и Филиппова.

— Господа, — сухо сказал он, — у нас есть армия… Три армии. Но нет оружия. Берданками и двухстволками большевиков не испугаешь.

— А где их взять, пушки да пулеметы? — прорвало Куликовского.

— В бою добыть, — вступил в разговор Филиппов.

— Нам стрелять нечем! Понимаете? — Главнокомандующий не церемонился с собеседниками. — На каждую берданку по два заряда. Ну, пукнем мы два раза большевикам в зад солью. А дальше что, я вас спрашиваю?

— Зачем солью? — До нельканского торговца не доходил юмор главнокомандующего. — Охотники на берегу речки Кавалькан из камня свинец плавят. Заставим на нас работать. Пусть льют пули!

— Пошли вы… со своими пулями! Нам нужно настоящее, современное вооружение!

— Придется закупить его, иных путей не вижу, — сказал Куликовский.

— Благодарю за совет, — с издевкой произнес Коробейников. — А на какие шиши, позвольте вас спросить?

— Вот господин Филиппов располагает пушниной. — Куликовский кивнул на соседа. — За пушнину все можно купить.

Слова эти резанули Прохора по сердцу:

— Пушнина, на которую вы намекаете, — моя собственность.

— Совершенно верно, Прохор Иванович, — инспектор прижал руки к груди, — ваша собственность. И у нас даже в мыслях нет, смею заверить, лишать вас законно принадлежащего вам имущества. Но в долг-то мы можем попросить? А потом в порядке контрибуции соберем для вас мехов сколько душе угодно. Все в наших руках! Или вы предпочитаете, чтобы вашим добром красные завладели?

— Нет, этого я как раз не желаю!

— Тогда в чем дело?

— Мы гарантируем, что все будет возвращено с процентами. — В голосе Коробейникова появились заискивающие нотки.

— Уговорили, — не совсем охотно согласился Прохор. — Но кто мне продаст оружие хотя бы даже за пушнину?

— Поезжайте в Охотск, дорогой Прохор Иванович, к есаулу Бочкареву, — посоветовал Куликовский. — У него целый склад оружия. Я в этом уверен. Да он за беличью шкурку себя продаст!

К исходу дня Филиппов был готов к путешествию. Навьючил пушниной десять оленей и в сопровождении охраны выехал в Аян. В Аяне задерживаться не стал. В тот же день погрузил людей и пушнину на катер и благополучно добрался до Охотска.

Бочкарев не продешевил, отпустил сто боевых винтовок, десять тысяч винтовочных и пять тысяч берданочных патронов и помог доставить все до места.

Встречали Филиппова в Нелькане торжественно и шумно, как героя. Тут же раздали воякам оружие и боеприпасы.

Спустя несколько дней Коробейников созвал военный совет и ознакомил командующих армиями и офицеров штабов со стратегическим планом свержения Советской власти по всей территории Якутской области.

— Мы наносим одновременно три главных удара, — чеканя слова, говорил Коробейников, — Первый удар: Петропавловское — Амгинская слобода. Здесь действует наша армия под моим командованием. Дальнейшее продвижение первой армии пойдет по трем направлениям. Первое направление: Ытык-Кель — Борогонцы — Намцы; второе: Чурапча — Майя — Павловск — Якутск. Третье направление: озеро Сысы — Покровск.

Вторая армия под командованием капитана Канина движется по руслу Алдана до Лены, от Лены — до устья Вилюя. Затем наступает по двум направлениям. Первое: Средневилюйск — Вилюйск. Второе: Мастахский улус — Вилюйск.

Третья армия под командованием капитана Толстоухова наступает по Алдану от Петропавловского до Унчана до притока Олекмы и далее до Джекимды. Последующий удар третья армия наносит в двух направлениях. Первое: через озеро Бэс-Кель до станка Березовка. Овладев Березовкой, капитан Толстоухов перерезает дорогу, чтобы предотвратить контрнаступление красных со стороны Киренска, и с ходу берет город Олекминск. Это — второе направление.

Разработанный мною стратегический план должен быть выполнен во что бы то ни стало, — продолжал Коробейников. — Мой штаб будет находиться в селе Чурапча. Потом, как овладеем Якутском, свой генеральный штаб переведем туда. Следовательно, в начале наступления командующие армиями и их штабы поддерживают постоянную связь с Чурапчой, потом — с Якутском.

Стратегический план произвел впечатление. Коробейников, довольный собой, обвел присутствующих гордым взглядом и приготовился выслушивать восторженные отзывы.

Первым заговорил торговый инспектор. Он не пожалел комплиментов военному таланту командующего и выразил уверенность, что план будет осуществлен, если присутствующие здесь господа не пощадят своих сил для поднятия бунтарского духа среди якутского населения.

— Армии наши еще малочисленны! — потрясая правой рукой, выкрикивал Куликовский. — Надо пополнить их свежими людьми, вооружить каждого солдата до зубов. И, главное, нельзя тянуть с созданием единого для всей Якутской области законного правительства!..

— Верно! — одобрительно зашумели заговорщики. — Чтобы и министры и премьер — все как полагается!..

В середине октября бурливые горные речки понесли шугу. Близился ледостав. Куликовский и Филиппов часто наведывались то в Охотск, то в Аян, выменивали за продукты и пушнину огнеприпасы.

Однажды вечером начальник караула урядник Прокофьев, запыхавшись, вбежал в гостиную Филиппова, где офицеры резались в «очко», и доложил, что на дороге, идущей из Чигде, появилось восемь верховых.

— Господин Толстоухов, задержите и узнайте, кто такие, откуда и зачем едут, — приказал Коробейников, бросив свирепый взгляд на начальника караула, как будто тот был виноват, что по дороге разъезжают какие-то верховые.

Капитан Толстоухов и урядник Прокофьев побежали на улицу. Офицеры прекратили игру, все повернулись к окнам. На дворе стояла тишина. Вскоре в гостиную в сопровождении Толстоухова вошли два человека. Одни уже пожилой, коренастый, жилистый, второй — средних лет, начинающий полнеть. Якуты.

Куликовский, завидя их, вскочил и пошел навстречу, протягивая вперед руки:

— О-о, мое почтение! Какими судьбами?.. Знакомьтесь, господа! Господин Оросин, — представил он пожилого якута. — А вот это господин Афанасьев, бывший улусный голова.

— С кем имею честь? — спросил Оросин, подавая руку Коробейникову.

— Господин Коробейников, главнокомандующий повстанческими армиями! — высокопарно отрекомендовал Куликовский. — Господин Канин, командующий второй армией, господни Толстоухов…

— Мы уже познакомились, — перебил его капитан.

— Какие новости? Чем нас порадуете, господа? — спросил Коробейников, жестом приглашая гостей садиться.

— Заждались мы вас, — ответил Оросин. — И вот не утерпели, сами приехали повидаться да потолковать. Амгинский, Таттинский, Баягантайский и Алданский улусы готовы и ждут сигнала. Мы думаем, что лучше всего ударить, когда вы начнете переправляться через Алдан.