— Нет! Нет! Нет! Нет! То есть, я не это хотел сказать. То есть, замуж — конечно, но не по случаю моего визита. Господи, что я несу! Короче, если ты живешь одна…

— Допустим.

— Совсем одна?

— Предположим.

— … И если к тебе в гости пришел мужчина. Ну, скажем, существо противоположного пола, чтоб понятнее было.

— Не волнуйся, Фрей. Мне понятно.

— Что тебе понятно?

— Я знаю, что такое «существо противоположного пола». Не тяни время.

— В таком случае, ты должна быть готова к некоторым мероприятиям, связанным с присутствием в гостях подобного существа. То есть иметь в виду, что такие мероприятия теоретически возможны.

— Какие мероприятия?

— Как же тебе объяснить? Обоюдно приятные. Проявление повышенного интереса, если угодно. А в случае взаимности и более того…

— Более чего?

— Послушай, я… неважно пользуюсь языком…

— То, чем ты пользуешься сейчас, Фрей, языком не называется. Это жизненные шумы. Так, более чего?..

— Знаешь, это проще попробовать, чем объяснить. Если, конечно, захочешь.

Анна перестала улыбаться и съежилась, будто внезапно похолодало, а Фрей с трудом подавил в себе инстинктивное желание обнять ее: святой закон джунглей — инопланетян руками не лапать, особенно молодых инопланетенышей. На этот счет в его фактурном языке была одна полезная заповедь: не приставай, да не послан будешь… Однако, инстинкт дикаря диктовал ему совершенно иные импульсы.

— Давай-ка, Фрей, ты это «более того» проделаешь на ком-нибудь еще, а я погляжу.

— Вот дуреха! На такие зрелища глядят только извращенцы. Да ты мне за это должна будешь уши оторвать. Если, конечно, я тебе хоть сколько-нибудь нравлюсь.

— Такое впечатление, что мы говорим об элементарных вещах, но ты специально стараешься забраться в дебри, чтоб я почувствовала себя идиоткой: пригласить тебя в гости, чтобы кормить — какая пошлость! Потом еще и уши оторвать, чтоб ты не сомневался в моем к тебе хорошем отношении. Это, конечно, пикантно, но не проще ли поверить на слово: да, Фрей, ты мне нравишься. В тебе что-то есть.

— А что ты будешь делать, если я захочу рассмотреть твое тело?

Анна рассмеялась.

— Зачем?

— Думаю, что получу от этого удовольствие.

— Вот это да! — Она обняла себя за плечи. — Вот это уже интересно.

— Даже более того… — Фрей почувствовал, что теряет контроль не только над импульсами, но и над языком, как несколько лет назад, когда впервые попробовал выражаться на ЯА с помощью речи.

— Ты соображаешь, что говоришь?

В этом состоянии он действительно способен был наговорить лишнего, но сворачивать с «транзита» было поздно.

— Похоже, я предлагаю тебе поэкспериментировать в области секса?

— Нет, ты не соображаешь, что говоришь, — смеялась Анна. — Это не похоже. Это именно так и есть. Ты исключительный оригинал, если решил, что это может получиться.

— Ну, что-нибудь получится. Должно, по крайней мере. Я кое- что понимаю в анатомии твоей расы — все не так безнадежно.

— Ах, вот даже как! Понимание расы у тебя начинается с анатомии? Да ты маньяк! Зря меня не пугали в детстве фактуриалами, — Анна поднялась и не без чувства собственного достоинства продефилировала мимо него в направлении галереи.

— Аннушка, признайся, что ты просто трусиха!

Она сердито обернулась. «Сейчас в меня что-нибудь полетит, — решил Фрей и огляделся, — скорее всего, макет Земного шара… будет надет мне на голову». Он так ярко представил себе это зрелище, что не смог удержаться от хохота: «Давай, сделай что-нибудь, вредная девчонка!».

— Если ты, дремучее мохнатое существо, — ответила ему Анна, — прогулявшись по Аритабору, решил, что для тебя нет ничего невозможного, ты не иначе как ошибся адресом. Тебе было бы полезнее вернуться в свой заповедник, пока еще не остыли инстинкты… — с этой фразой она удалилась и провожать себя не велела.

«Что б я что-нибудь понял… — подумал Фрей, — что б я хоть что-нибудь понял!»

В скором времени Ксарес получил из Аритабора безжизненное тело Матлина. Точнее, жизнь в этом теле некоторым образом присутствовала: оно вполне самостоятельно перемещалось по комнате и активно ворочалось в кровати по ночам, но на вопросы не реагировало, пищи не принимало, при попытке осмотра оказывало сопротивление и живых гуманоидов (включая родственную фауну) видеть не хотело. Ксарес, грешным делом, решил, что дело — дрянь. Тем более что из Аритабора никаких разъяснений по поводу происшедшего не последовало. Но тело, належав мозоль на боку, кое-как само взяло себя в руки и так же, не затруднив себя разъяснениями, убралось обратно в Аритабор. А Ксар, проследив по «навигатору» маршрут его отбытия, вздохнул с облегчением.

— Надо делать свое дело и не забивать голову ерундой, — наставлял Раис, — не существует посторонних проблем, когда есть чем заняться в этой жизни. А если не перестанешь выдумывать себе проблемы — угодишь на «тест», так и знай!

— Хочешь сделать из моих нервов прическу?

— Это ощущения колоссальной мощности. Твой фактурный секс с «тестовой программой» и близко не лежал…

Фрей откинулся в кресле.

— Оказывается, у стен Аритабора есть уши по имени «Раис»?

— Безусловно. Вы так внятно скандалили, что я не знал, чем их заткнуть. Слышно было на три галереи вниз. Нет, действия такого уровня здесь, клянусь, впервые. Я всякое видел и слышал, но ты превзошел самые смелые ожидания. Потрясающие способности к адаптации! Можно сказать, уникальные.

— Ты мною разочарован?

— Я восхищен! Потрясен твоей наглостью! Похоже, в фактуре ты пользовался большим успехом у женщин.

— Только не у тех, которые нравились мне.

— Знаешь, почему? У стен Аритабора еще не выросли уши, которые называются «Фрей».

Фрей промолчал, чтобы не продолжать этого разговора, но Раис устроился напротив него и уперся руками в подлокотник его сидения.

— Хорошо, я объясню тебе кое-что о ее сексуальности.

— Шутишь… — не поверил Фрей.

— Не тот случай, чтобы шутить. Со своей прытью ты дойдешь до этого опытным путем раньше, чем начнешь понимать, что к чему. Я объясняю только для того, чтоб ты не влип еще раз в одно и то же недоразумение: о своих фактурных удовольствиях здесь можешь забыть навсегда!

— Уже забыл, — согласился Фрей и низко опустил голову, — давно забыл…

— Только не надо думать, — оживился Раис, — что эти юные особи только и делают, что бороздят своей шхуной зону Аритабора и молотят без толку языками. Они занимаются любовью гораздо чаще, чем тебе кажется. Иногда у меня бывает впечатление, что они только и делают, что занимаются любовью… до изнеможения, до потери рассудка; со всеми подряд без разбора, — Раис выдержал паузу, будто припоминая, когда в последний раз от бонтуанской шхуны перепадало ему лично… прочувствовал еще раз пережитые ощущения и, устроившись напротив Фрея поудобнее, продолжил: — Но, в отличие от тебя, они изначально застрахованы от отсутствия взаимности у партнера. Ты уже понял, о чем идет речь?

— Еще не понял, — признался Фрей, — но уже завидую.

— Они застрахованы даже от несогласия партнера. Кроме того, они умеют прекрасно обходиться без партнера вообще.

— Понял.

— Ничего ты не понял. Ты представить себе не можешь, сколько раз эта девчонка занималась любовью именно с тобой.

— В своих дурацких фантазиях…

— Отнюдь не дурацких… Ее фантазия способна дать ей гораздо больше, чем ты всем своим нажитым опытом и чувствами; в таких красочных диапазонах, которые ты представить себе не способен. Я уже не говорю о способах извлекать из тебя удовольствие — этого даже я не могу себе представить. Но уверяю тебя, ее способы к твоим возможностям не имеют никакого отношения и все, что ты называешь сексуальным, может отвратить ее раз и навсегда. Ты не хочешь понять: у них удовольствия такого свойства уже не связаны с продолжением рода и все эмоциональные переживания давно переместились сюда, — Раис погладил Фрея по голове, — и только отсюда возможно управление состоянием организма. Ей нужен был ты — видеть тебя, наблюдать, а иметь возможность общения — это уже выше мыслимого удовольствия. Они, как правило, вообще обходятся без общения, которое рискует поломать кайф. Они умеют терять половую ориентацию и переключаться на совершенно абстрактные вещи, которые для тебя могут вовсе не иметь отношения к сексу. Так что, имей в виду, Фрей, пока с фантазией у тебя не густо — вы не пара.