— Как это, без бога? — не поняла Янца.

— Женщины — безбожные твари…

— Это уж слишком, — рассердилась Янца и вышла на веранду, шумно задернув за собой полог.

— …именно поэтому, — продолжил Логан, — они изначально возвышенны и совершенны, не требуют к себе участия божественных сил. Нет такого греха, в котором повинна женщина, поскольку она — само естество, а грех естества — благо для всего сущего.

Краем уха Янца все-таки дослушала речь богомола, но решила не возвращаться и сделать то, зачем вышла на темную веранду под проливной дождь, — сесть на пол и как следует разреветься. Так, чтобы никто не видел и не слышал, а затем подкрасться к сонному повару и избить его прямо в постели — хоть таким образом извлечь выгоду из своего превосходства. Может, меньше будет болеть плечо, по которому прошлась тяжелая поварешка. «Скотина, — вспомнила Янца, и слезы, которые долго не могли пробиться наружу, хлынули потоком, — той же железякой, что Саима и Фалька. Мог бы взять что-нибудь поизящнее…»

Она так забылась в обиде, что потеряла счет времени и не заметила, как из писарни один за другим потянулись уставшие полуночники.

— Ты что здесь делаешь? — окрикнул ее Олли, и Янца, спрятавшись за выступ колонны, наспех размазала сопли по щекам. К утру в писарне остался один Бароль. Сквозь разбитые жалюзи Янца видела всю комнату, освещенную тусклой лампадой. Она наблюдала, как Бароль насаживает на крюк деревянные таблички, опускает их в смолу и подвешивает к дымоходу; как он разговаривает сам с собой или, присев на скамейку, подолгу молчит, уставившись в никуда. Бароль, оставленный в одиночестве, порой сам себе казался странным. Он так и не узнал, что все это время Янца простояла под дождем на веранде лишь для того, чтобы спросить: «Кто же хранит тебя, безбожника? Почему ты жив до сих пор? Почему не превратился в дикого зверя?»

— Не жди, — пожалел ее Саим, — ничего ты от него не добьешься. Он давно и безнадежно влюблен в свою покойную прабабку. Других женщин для него не существует. Это наследство. Все мужчины рода были в нее влюблены.

Если кому-то покажется, что, зайдя в тупик с естественной фактурой, он в два счета расправится с искусственной, — это чистейшее заблуждение. Обе темы друг дружки стоят. Тем более что четкой грани между ними нет.

Искусственные фактуры иногда называют одним общим термином, по смыслу идентичным «оранжерее». Конечно, речь не об апельсинах. В Языке Ареала такой жаргонизм имеет явно снисходительный оттенок, в языке фактурологов это всего лишь обозначение типа фактуры. Таких типов не слишком много. Наиболее характерные из них стоит рассмотреть.

ОРАНЖЕРЕЯ — намеренно созданная фактура, находящаяся под постоянным контролем.

ДИКАЯ ОРАНЖЕРЕЯ — та же оранжерея, над которой прекращен контроль. Такие фактуры, как правило, обречены на гибель.

ЗАПОВЕДНИК — ненамеренно созданная (искусственная, естественная или псевдоестественная) фактура, которая в силу каких-либо причин взята под контроль.

ДИКИЙ ЗАПОВЕДНИК — бывший заповедник; фактура, претерпевшая вмешательство извне (коррекция развития), но благополучно вышедшая из-под опеки (при прочих нормальных условиях это оптимальные перспективы).

ЗООПАРК — фрагменты фактурных популяций в искусственной среде обитания. Чаще всего это коллекции ЦИФов. С такого фрагмента может начаться оранжерея, но главное их назначение — экспериментальная база при лаборатории.

ФАКТУРНЫЕ ХВОСТЫ — все, что осталось от цивилизации после ее гибели или прорыва в инфополя. Если вы дезертируете в Ареал, то человечество по отношению к вам будет фактурным хвостом. Если все человечество последует вашему примеру и лишь один-единственный патриот останется ловить рыбу у хижины на берегу океана, — он будет являться фактурным хвостом по отношению к человеческому биотипу Ареала. Но пустая планета со всеми памятниками цивилизации будет называться «музеем», или «прикой». К фактурным хвостам, в широком понимании, относятся флора и фауна родной среды обитания, если она, конечно, имеет место быть. В узком смысле — это только биоидентичные особи.

АКСЕЛЕРАТИВНЫЕ ФАКТУРЫ — иногда их называют «акселеративные мутагены» — очень рискованный тип. Создаются или моделируются виртуально для выполнения узких задач. После должны быть уничтожены. Время их существования непродолжительно. Среда их существования закрыта для проникновения извне и от утечки наружу. Один из примеров акселеративной фактуры приводился в предыдущей тетради, когда речь шла об экспериментальной проверке фактурологической версии мадисты. Перспектив акселераты не имеют. Разве что надежно гарантированная смерть.

НЕЙТРАЛЬНЫЕ ФАКТУРЫ — самый загадочный тип. Ненормальный самоконтроль в мутационно-векторной сетке, когда стимуляция или коррекция извне практически невозможны. Притом возможна совершенно бешеная неуправляемая мутация, вмешиваться в которую фактурологи не рискуют. Нейтральные фактуры получаются из всех прочих типов; имеют самые непредсказуемые перспективы; их мутагенез до сих пор является одной из самых интересных загадок фактурологии.

Само собой понятно, что контроль, коррекция и стимуляция, в частности гуманоидных биотипов, предпринимаются не из спортивного удовольствия научить медведя кататься на мотоцикле. Только фантасту может прийти в голову, что развитая цивилизация должна чему-то научить недоразвитую или поддержать «материально». Молодых фактуриалов ни к каким «передовым технологиям» близко не подпускают, скорее напротив, стараются пресечь самостоятельные попытки дорваться до чего-либо, концептуально отличающегося от бороны и лопаты.

В редких случаях подопечные особи понимают, что находятся под контролем. Опекуны предпочитают пользоваться скрытыми приемами. К примеру: магнитная аномалия атмосферы может привести к мутации растений, идущих в пищу, которая, в свою очередь, приведет к болезни, влияющей на активность мозга; грамотное изменение климата может увеличить продолжительность жизни, а увеличение продолжительности жизни, даже на три процента, дает существенный интеллектуальный прогресс. Точно так же этот прогресс можно свести на нет, если фактуролог не видит в нем достойной перспективы. Скажем, отложить на будущее, чтобы молодая цивилизация не «перегорела» раньше времени. Но тут есть обратный нюанс: молодая порода фактуриалов (допустим, 10–40 тыс. поколений) легче мутирует; послушнее адаптируется; старики же, имеющие более 100 тыс. поколений «родословной», отличаются редкостным консерватизмом. Дело в том, что каждая порода обладает индивидуальным «пиком». До этого «пика» биотип идет на контакт с окружающей средой, после — на отторжение ее и, если цивилизация до той поры не научилась грамотно влиять на среду обитания, дела плохи. Если фактуролог ошибся в расчетах критической «пиковой» величины — катастрофа будет на его совести. Существует масса способов контролировать развитие, сдерживать его или направлять в нужное русло, но прежде чем говорить, как и что, надо как минимум разобраться, почему и зачем. Какой прок и риск в разведении искусственных фактур, если даже о кактус на подоконнике можно хорошо уколоться. А эти «кактусы» иной раз бывают с ядовитой начинкой и не с самыми гуманными намерениями. То есть речь идет о самой необходимости науки.

Проблем у Ареала больше чем надо, еще больше существует причин, чтобы решать их. Для каждого решения, как правило, имеется несколько способов, среди которых фактурологический может оказаться гораздо эффективнее прочих, особенно если дело касается свойств биотипа. В масштабах Ареала фактурология частенько работает на конкретный мутагенез, коррекцию уже существующих форм и заполнение пробелов в так называемой расовой «таблице Менделеева»: поиск недостающих элементов, их выявление в естественной природе или культивация, требующая исключительно деликатных подходов.