— А еще, — продолжил Баю, — у Кальтиатов можно выпросить прибор, который моделирует зеркальную агравитацию. Интересная штука. Казалось бы, зеркало как зеркало. А в нем, оказывается, смещена временная координата. Гениально и просто. Мадистологи ловят на него всю нечисть. Дело в том, что смещенная временная координата на мадистогенные проявления не действует. Они универсальны во всех временных ипостасях.

— Наоборот, — поправил Голли, — «нечисть» разнолика в единой ипостаси, а потому в зеркалах не отражается, даже в обычных.

— Но эти зеркала, в отличие от обычных, разбить невозможно.

— Что? — переспросил Матлин.

— Очень прочные зеркала? Кальтиаты сделают — никакая мадиста не разобьет.

— Я не это хочу понять, — стоял на своем Матлин, а виноватый Голл Гренс не находил достойных аргументов в свою защиту.

— Оставь в покое акрусианина, — заступился Баю. — Ты поспал. А он сто миллиардов лет не может рядом с тобой расслабиться.

— К тому же, — добавил в свою защиту Голли, — мы не уверены, что это импульсы Альбы. Сам подумай, Феликс, что в тебе человеческого? Разве ты способен моделировать импульсы землянина?

— Решено, — постановил Матлин, — в следующий раз подопытным будешь ты.

С появлением трехметрового Кальтиата на пилотской палубе сразу стало тесно и непривычно светло. Голли перенял привычку Суфа работать в полумраке, но от свечения двигательного кокона Кальтиата не то что навигаторам, даже Матлину некуда было спрятать глаза.

Нур-Кальтиат, запеленавшись в три слоя защитных полей, был почти невидим, абсолютно невосприимчив к суете в пилотской, вызванной его появлением, и долго не подавал признаков жизни. Только сенсорный луч, ощупывающий архивные панели, свидетельствовал о том, что на палубе все-таки мадистолог, а не рождественская елка. Нур высасывал из архива все подряд, «отплевываясь», и снова прикладывая свой «шланг» к чему попало, вплоть до, казалось бы, бессмысленных записей болтовни Голли с Альбой по дороге из ЦИФа в Аритабор. Проглотив на десерт результаты последних опытов с импульсами, он немедленно ощупал находящийся здесь же импульсный индикатор и, не найдя более ничего «съедобного», втянул щупальцу обратно. Защитные контуры один за другим свернулись и повисли тонким обручем вокруг воображаемой поясницы, а акустическая маска наконец-таки обозначила место, которое все присутствующие должны были считать лицом.

Первый же критический «взгляд» был устремлен на Матлина, который и без того готов был рухнуть от усталости и перенапряжений.

— Что вы считаете отправной точкой события? — спросил Кальтиат. — Вопрос понятен?

— Вполне, — ответил Матлин, — я бы назвал свернутые структуры мадисты, которые он унаследовал от отца и назначение которых в его случае я не могу объяснить. Также я не могу объяснить причины его рождения.

— Что вы считаете отправной точкой события? — маска Кальтиата переползла на Голли.

— Я склоняюсь к версии самого Альберта — это первая встреча Феликса и Латина. Других вариантов пока нет.

— Что считаете вы… — на этот раз маска скользнула по лысой голове Суфа и остановилась на Баю.

— Я аналитик.

— Проверьте свою аналитику.

— Боюсь, для этого нет оснований.

— Отчего же?

— От недостатка информации. За отправную точку события можно принять что угодно. В этом вся проблема.

Когда «взгляд» Кальтиата вернулся на одну персону назад, лысины Суфа на месте не оказалось.

— А что считают отправной точкой события мои астарианские коллеги?

— Аритабор, — ответил Баю, — это единственное обстоятельство, которое помешало им сделать вывод.

— Куда же девался навигатор? — Кальтиат обшарил «взглядом» палубу, — вы, — указал он на Голли, — можете дать точную пространственную координату места обнаружения корабля.

Голли подошел к висящей на панораме навигационной сетке, увеличил зону Хаброна, прочертил траекторию корабля и вопросительно посмотрел на Кальтиата.

— Я уберу одно неизвестное из вашего уравнения, — продолжил Кальтиат, — если скажу, что координата времени исчезновения с орбиты Аритабора и появления в Хаброне — одна и та же. Вам как навигатору это трудно себе представить — придется поверить на слово. Теперь рассчитайте, откуда был начат пустой полет корабля.

Голли перепроверил показания приборов дрейфующего болфа, запросил астродинамические характеристики зоны и начал восстанавливать утерянную ветку маршрута. Ветка упрямо шла на Хабронские часы, колеблясь в зависимости от положения диска. За это время никто из присутствующих не осмелился сделать вдоха. На последних секундах с чудовищным ускорением корабль ударился в самую сердцевину зеркального диска. Время истекло. Схема зафиксировалась. У Матлина на несколько секунд прекратилось сердцебиение. Но Кальтиат всем своим видом демонстрировал окружающим, что событие естественно закономерно, что ничего другого он в виду не имел и предполагать не собирался.

— Вы рассчитывали найти его за контуром ареала? — удивился Кальтиат. — Мне нужны от астариан все расчеты, касающиеся движения «зеркального диска», с момента его появления и вплоть до последних прогнозов.

Баю ответил жестом полного согласия и безоговорочного подчинения, переводимым разве что на язык древних хабронитов.

— В случае, если они не контролировали какие-то параметры процесса, — смоделируйте их с архива, а затем проверьте. В подобных расчетах ошибки недопустимы.

— Я сделаю, — пообещал Баю.

— И все-таки мне нужен ваш голубоглазый навигатор. Я отправляюсь к Хаброну и не хочу рисковать жизнью молодого акрусианина. Никого из вас там быть не должно.

— У вас есть свое мнение насчет отправной точки события? — не удержался Матлин, когда понял, что Кальтиат вот-вот исчезнет.

Кальтиат опешил и вместо того, чтобы облачаться в походную защиту, направил оголенные сенсоры на Матлина:

— Сколько времени я наблюдаю вас, Феликс… — Феликс только с досадой покачал головой. — Вы меня поражаете… с каждым разом все больше. У меня складывается впечатление, что все, что я делаю в вашем проекте, я делаю только ради того, чтобы поразиться вам еще больше… Я верну то, что осталось от мальчика. Но времени в вашем распоряжении немного.

Несмотря на то, что эта версия оказалась самой спорной, сомнительной и бездоказательной, находятся оптимисты, которые до сих пор держатся за нее, как за спасательный круг. Иногда версия называется эволюционной, иногда — фактурологической, будто честь ее разработки принадлежит фактурологам. Ничего подобного. Именно фактурологам, если уж на то пошло, принадлежит честь ее наиболее убедительного опровержения.

Откуда она взялась и каким образом въелась в умы мыслящих существ, в том числе уважаемого господина Дуйля, — вопрос по сей день открытый. Она скорее похожа на народное творчество, если этот термин здесь употребим. Случались времена, когда никакой альтернативы этому фольклору не существовало. Именно в те времена Дуйль и влепил в верхнюю часть своей шкалы дополнительную цивилизацию, да еще расписал эту самодеятельность на две ступени. Так оно и существовало бы до сей поры, если бы фактурологи, объединившись в своих усилиях, не подняли на повестку дня один существенный вопрос: что есть развитие в понимании фольклорно мыслящего Ареала? И что есть расы гуманоидных существ в этом псевдоглобальном процессе? Потому как фактурологи, лучше чем кто бы то ни было, имели представление о том, чем грозит цивилизации непомерная эгоцентричность в понимании творящей миссии природы.

Экспериментально-аналитические опыты проводились одновременно в нескольких расовых версиях, в том числе и в чистой линии фактуры. Результаты опытов обескураживали самых ярых адептов эволюции. Суть их сводилась к следующему: за искомую 8-9-й ступени (по Дуйлю) было принято несколько обязательных условий, к примеру таких, как полный самоконтроль на антигравитантах (АВ! и АП!). По сценарию, эти задачи предлагалось решить для себя самым перспективным цивилизациям, достигшим 7-й ступени. Моделировались оптимальные направления в самых благоприятных условиях при беспощадной экономии времени, способном спрессовать в секунды миллиарды лет. В эксперименте были задействованы все последние достижения наук-искусств Ареала; на стендах работали фактурологи не ниже 7-й ступени, которым стендовые проверки и вовсе не требовались. Однако после каждой попытки множеством очевидцев было засвидетельствовано одно и то же: ни одна из цивилизаций не смогла даже приблизиться к гипотетической 8-й ступени. Перед решающим переходом начинались чудовищные замедления, и чем ближе казалась намеченная цель, тем нереальнее она становилась.