— Где ты шлялся, лоботряс! — набросилась на него Анна. — Опять захрапел на своих грядках? Что с тобой? До сих пор от «теста» очухаться не можешь? Я узнала кое-что о твоей «мадам», но не уверена, что эта новость тебя взбодрит.

— Надеюсь, речь пойдет не о всемирном потопе?

— У нее родился сын.

— Кто?

— Маленький мальчик, — Анна развела руками как раз на величину новорожденного младенца, — такой же вредный, как ты.

— Я счастлив. Если б он был так же вреден, как его отец — потопа не миновать. Что ж, мне остается себя поздравить с этим событием…

Но Анна уже не слышала поздравлений, а с интересом рассматривала что-то за его спиной. Это «что-то» Фрей сам обнаружил впервые и многое отдал бы за то, чтобы Анна любовалась этой штуковиной на ком-нибудь еще. От его спины отделилось и неуверенной походкой ушло вглубь оранжереи эфироподобное существо, до неприличия похожее на самого Фрея. Существо походило, побродило, вдруг нервно задергалось, стало хватать себя за волосы и набрасываться на Фрея с беззвучными репликами, судя по артикуляции, местами нецензурные, типа: Что ты наделал… так тебя… Как ты мог… такой-то!.. это допустить! Ты отдаешь ли себе отчет в том, что произошло?

— Хм, — удивился Фрей. — Это еще что такое? Уберите от меня этот глюк…

«Глюк» бушевал, стучал ногами по полу, даже пытался надавать Фрею по мозгам. Но, в конце концов, успокоился и, сердито постояв рядом со своим обидчиком, растворился в нем, как ни в чем не бывало. Анна прокомментировала этот факт довольно конкретно: «Фрей пришел в себя». С тех пор именно этой фразой заканчивалась каждая вылазка МФ-дубля.

Второй раз Фрея «вывело из себя» известие, что срок пребывания Перры в его распоряжении подошел к концу. Машину следует вернуть владельцу в обмен на захваченный им корабль. Суф столкнулся с сиамствующими Онами неожиданно в технопарке ЦИФа и безуспешно пытался им объяснить, что «то барахло», как в комиссионке, возврату не подлежит, и уж тем более не меняется на Перру. Более того, «пряник» привязался к новым хозяевам, за ним требуется специальный уход, и планы Матлина давно изменились. Он больше не путешествует по ареалу багажом и если его как следует рассердить, в нем может проснуться фактуриал, с которым крайне опасно иметь дело. Но Оны требовали «того самого фактуриала» и с Суфом обсуждать дела отказывались. «Как знаете, — предупредил их Суф, — я его приглашу, а дальше — пеняйте на себя».

Явившись на место событий, Матлин не сразу их разыскал в помещениях парка. Гораздо больше в поисках повезло МФ-дублю, надломленному тяжелой жизнью; и он, падая на колени, жалобной мольбой стал увещевать Онов на своем немом языке не отбирать «родненького пряничка», приправляя свои вопли соплями и сентиментальными аргументами, не имеющими никакой ценности в глазах прагматически мыслящего существа.

Оны обалдели от неожиданности и бросились за разъяснением к Суфу.

— Так что, это и есть тот парень, с которым нам предстоит иметь дело?

Но Матлин уже «стоял на пороге» и, к своему удовлетворению, созерцал Онов в натуральную величину. Они действительно выглядели как сиамские близнецы и ростом едва доставали ему до пояса. Разве что, разорвав их пополам и установив друг на друга, с ними можно было чувствовать себя на равных.

— Нет, ребята, дело вам придется иметь со мной. Так что слушайте внимательно, отдельно для каждой головы повторять не буду: ваша машина, которая мне досталась при очень некрасивых обстоятельствах, мне до сих пор нужна. Поэтому назад вы ее не получите. Свой агрегат я оставляю за нее в залог и советую обращаться с ним бережно, потому что с ним у меня связано много дорогих воспоминаний. Я все доходчиво излагаю? Если что не ясно — лучше сразу переспроси(те), а если ясно — загружайтесь обратно и проваливайте отсюда с миром.

Оны оказались благоразумными существами и, не мешкая, поступили, как было велено.

Следующая серия «выходов из себя» у Матлина случилась по причине гораздо более уважительной. О ней речь пойдет в следующей главе. Но, нужно отметить, что эти выходы оказались последними. Вскоре после них МФ-дубль стремительно утратил свою яркость, активность и бесследно исчез.

Из Аритабора Матлина вытащило тревожное сообщение: сработал передатчик Суфа, оставленный в Акрусе, и принес известие не слишком обнадеживающее, зато лаконичное: «Спаси меня».

— Все, — развел руками Суф, — извел своего дуна красноперого? На этом оборудовании я без него в Акрус не пойду. Если ты, конечно, намерен забирать Гренса…

Но Матлин, не теряя времени, развернул болф в направлении бонтуанской платформы и запросил экстренную связь.

— Они помогут найти того навигатора бонтуанца. Иди на пульт, ты должен говорить с ним… Я только испорчу все дело. Суф, не спорь, это единственная возможность.

Суф нехотя, осторожно, но все-таки отправился на пульт.

— С чего ты взял, что мы договоримся с этим навигатором? Что ты о себе вообразил?

— Мне точно известно, что он регулярно ходит в Акрус.

— И все? Хорошо, давай сюда бонтуанцев и отойди подальше от пульта, а еще лучше — возьми Перру и уберись с корабля.

Пока Суф работал на связи, а длилось это несколько часов подряд, Матлин опасался даже приблизиться к пилотской, даже включить смотровую панораму — там стояла подозрительная тишина, изредка нарушаемая протяжным гулом. Он не один километр намотал пешком по внешней палубе, но так и не доставил Суфу удовольствия убраться от болфа подальше. Единственное, чему его научил Ареал сразу, окончательно и наверняка — это длительным ожиданиям. Порой слишком длительным, никак не рассчитанным на срок его человеческой жизни. Но Матлин смирился с этим так же, как Суф с его длинной шевелюрой. Он мог ждать часами, неделями, месяцами — главное, чтоб цель того стоила. «Феликс, — говорил он сам себе, — если ты можешь сделать это быстрее — пожалуйста, сделай… А если нет — расслабься и не порть зря настроение самому себе».

— А! Ты еще здесь! — донеслось до него, наконец, из недр пилотской палубы, не иначе, как произошла автоматическая проверка отсеков и запеленговала инородный организм, маячащий по внешнему контуру. — Так и быть, возьму тебя с собой… на прогулку…

— В Акрус? В Акрус? — оживился Матлин.

— Ну, да. Это самое подходящее место для прогулки, — проворчал Суф. — Ничему тебя жизнь не научила, только зря на тебя время потратила.

Навигатор бонтуанец обладал всеми привычками опытного мадистолога. Он послал на болф Суфа схему своих ближайших маршрутов, подтвердил, что Акрус входит в его ближайшие планы, а со всеми остальными проблемами велел прибыть лично.

— Имей в виду, — наставлял Матлина Суф, — если вдруг он начнет задавать вопросы — отвечай, как на исповеди, даже если они покажутся тебе странными. Спросит, каким образом ходили в Акрус в прошлый раз — говори как есть. Если заметит, что ты лукавишь — никаких дел с нами иметь не будет никогда!

Матлин, не мешкая, принялся составлять речь, в которую на минимум времени уложилось бы максимум информации. С этой задачей они двинулись в путь, а когда схема маршрута показала приближение к кораблю бонтуанского навигатора, обе машины сошли с транзитной сетки и состыковали приемные мосты, — речь Матлина близилась к завершению. Но, оказавшись внутри той самой бонтуанской махины, похитившей его несколько лет назад, — он уже начисто забыл, с чего начинать.

Их пригласили в карантинный зал, предназначенный для приема посетителей и имеющий связь с диспетчерским пультом. Но на панораме изображения навигатора не появилось.

— Что ж, давай… — толкнул его Суф, — кажется, он готов тебя слушать.

И Матлину ничего не осталось, как дать… Давал он без малого полчаса подряд — такой длительной болтовни не выслушивал еще ни один живой навигатор, но заподозрить в этом что-то неладное было чревато. «Держи свои мысли при себе, — говорил ему в такой ситуации Раис, — если не умеешь думать, лучше пой революционные песни». Матлин прошелся с самого начала похищения, с того, что знал лишь со слов Гренса, и убедительно закруглился на том, что участь Гренса вызывает у него серьезное беспокойство. Что в Акрусе с ним происходит что-то неладное, что-то останется темным пятном на совести тех, кто подверг его таким жестоким испытаниям…