Мой знакомый отнес башмак на ремонт в обувную мастерскую, получил квитанцию и, как последний «совок», стал ждать радостного события. День, другой, неделю… Звонит мастеру. Телефон молчит. Идет сам и видит, что мастерской на прежнем месте нет. Нет дома, где находилась мастерская, и улица называется по-другому. Мой знакомый идет в милицию и выясняет, что по названному адресу никаких мастерских отродясь не было. Что адреса такого-то в таком-то городе не существует, а за то, чего в природе не существует, никто ответственности не несет. Мой знакомый лезет в карман за квитанцией, чтобы понять, имел ли место в природе вещей его дырявый башмак, и в общем хламе суматошного бытия не находит даже этой несчастной бумажки.

Не имея намерения ущемить достоинство уважаемой службы быта, скажу, что мы имеем дело с ярчайшим, типичнейшим проявлением антигравитанта. Точнее, с одной из его фигур. Если башмак попал в «мертвую петлю», стоит чаще наведываться по старому адресу. Однажды мастерская вернется на место. Если это кольцо — придется раскошелиться на новую обувь. Поскольку кольца, если отрываются от функции реального времени, то крайне неохотно возвращаются обратно. Найти кольцо методом тыка — задача статистически безнадежная, а со временем и вовсе нереальная. Перед новым поколением агравиталистов встала задача чудовищной сложности: научиться вычислять траектории произвольных манустрагенных образований. Тот, кому посчастливится выявить хотя бы приблизительную закономерность этого процесса, имеет шанс положить начало новой ступени развития науки, которая называется вычислением функционального кода (траектории) функции манустрала.

Чтобы справиться с этой задачей, сообразительному землянину следовало бы начать с траектории башмака. Во-первых, этот предмет имеет происхождение в f(РВ), во-вторых, начинает свои манустральные приключения в более-менее конкретной пространственно-временной координате. Чтобы понять, как вызревает фигура, способная разуть уважаемого человека, можно проследить ее генезис на схеме примитивного аллалиума.

Фигура 1. Волны в Уровне. Это явление имеет место всегда и везде. На любой стадии. Даже в интеллектуально «стерильной» природе. Каждой здоровой аркарной функции присуща внутренняя динамика, которая меняется чаще, чем погода над Бермудскими островами. Сегодня была волна — завтра штиль. В разумных пределах это нормально и даже полезно. Лишь превышение допустимой амплитуды может свидетельствовать о патологии агравитационного характера.

Фигура 2. Петля в Уровне. Наглядный пример того, к чему приводит чрезмерно мощная волна. Наверняка в естественной природе эти петли образуются частенько. Однако с начинающими навигаторами с ней не тягаться. Каждый из них за одну карьеру заворачивает по миллиону таких петель — и ничего. Все дело в масштабах. Иногда в петле оказывается скопление метагалактик. И наблюдатели, обнаружив признаки циклического провала, не могут определить на глаз, петля это или кольцо родного аркара? Или вовсе чужеродный манустрал. Прежде ответственность за такие аномалии целиком возлагалась на совесть мадисты. Это было вопиющей несправедливостью в отношении последней. Мадиста если где и завернет петлю, то непременно ее разгладит. Кстати, именно это свойство — разглаживать петли — является главным критерием, с помощью которого ученые отделяют мадисту от прочих достижений интеллекта.

Фигура 3. Кольцо в Уровне. То, к чему приводят чрезмерно разболтанные петли. Если петля свежая или кольцо дрейфует где-то поблизости, в f(РВ) образуется стяжка: деформация зоны, при которой наблюдается, грубо говоря, дефицит пространства на единицу времени. В таких зонах опасно пользоваться транзитными ветками, и навигаторы обычно пилотируют вручную, а пассажиры предпочитают «не высовываться из окон». Некоторое время эта местность чревата «разрывом» — образованием участка «чистого времени», которое не обещает ничего хорошего для физических материй. В эту «черную дыру», как в пылесос, затягивает все, что плохо держится. В такой зоне манипуляции с АГ! чреваты опаснейшим явлением — попаданием в оторвавшееся кольцо. Из такой переделки выбраться практически невозможно, даже если оно имеет достаточно большой диаметр.

Если говорить об исследовании подобных пространственно-временных деформаций, то интуитивно аналитический метод представляется единственным безопасным. Это тот случай, когда один вернувшийся из странствий башмак обязан рассказать о мироздании больше, чем экспедиция. Если хозяину посчастливится, то по изменению внешнего вида и внутренней сути своего ботинка он начнет понимать глобальные замыслы творца мироздания и без особых усилий выстроит его модель — полную агравиталистическую картину мира. Мы же приступим к ее построению уже в следующем фрагменте.

Сначала небо казалось белым и легким, как верблюжий пух. Потом оно опустилось на грудь. Эссима не смог дышать и различал над собой только шустрые тени. На секунду его глаза заслонило от света, процеженного сквозь пелену облаков, и он увидел брюхо летучей плоскодонки с крючковатыми веслами, сложенными у бортов, услышал треск распущенного паруса…

— Они не имеют на это права, — возмущался Кальтиат.

— Ты о чем?

— Мы обязаны повлиять на ситуацию, что-то придумать, предпринять какие-то действия…

— Извини, я уснул.

— Это случается от безделья. Но мы не можем дрейфовать бесконечно. Они лишили нас даже бортового архива.

— Ничего удивительного, — сказал Эссима, поднимаясь с ковра и оглядываясь вокруг, — тюрьма есть тюрьма.

— До каких пор?

— Пока они не перестанут видеть во мне источник опасности.

— Когда они перестанут?..

— С такими сложными вопросами обращайся, пожалуйста, к Копре, — ответил альбианин и пустился на четвереньках по ковру, ощупывая ворс.

— Как бы не так, — ворчал Кальтиат, — они лишили нас даже локальной связи. Это форменный произвол. Попрание элементарных норм приличия. Дикость и хамство, которые меня возмущают. Что ты ползаешь? Что ты ищешь? Манжет? На, забери. Он все равно не работает… Это хулиганство. Иначе не называется…

— Я предупреждал, — разъяснил Эссима, поднимаясь на ноги, — моя миссия не будет легкой прогулкой.

— Что за миссия такая сидеть на заднице и глядеть в одну точку? Если ты не нужен коприанам, почему бы им не выбросить тебя из зоны? Если нужен, почему бы не использовать?

— Потому что они не решили, как именно… — Эссима попробовал закрепить на запястье манжет, но не сработало даже крепление.

— Сутки напролет ты сидишь и смотришь в сторону Аритабора. Сколько это будет продолжаться? Я имею терпение выждать любые сроки, но каждому усилию должен быть положен смысл…

— Меня интересует не Аритабор. Скажи лучше, где можно активизировать телескоп, минуя управляющие панели?

Нап подошел к взъерошенному альбианину ближе, чем позволяло защитное поле его доспехов и склонился, как к юродивому.

— В своих глупых фантазиях, — произнес он.

— Дай-ка мне свою маску.

Кальтиат отстегнул верхнюю часть шлема, стащил с шишковидной лысины видеонасадку и в суровом безмолвии застыл на фоне галактических картин внешней панорамы.

— Почему ты позволил мне уснуть? Ты же знаешь, как я это ненавижу.

Обнаженный глаз Напа моргал, старясь собрать в кучу изображение собеседника. Силуэты Эссимы плавали перед ним в пестром тумане, дрожали и кувыркались.

— Ты же знаешь, что я теряю ориентиры… Мне это вредно, в конце концов, — ворчал альбианин, пытаясь при помощи маски восстановить утраченное чувство равновесия, но кальтиатские индикаторы с трудом идентифицировали его зрительный орган. — Сколько времени я спал? — неожиданно воскликнул он.